Знаменитый уроженец Украины отмечает сегодня свой юбилей полным сил и дерзких замыслов
Генеральному конструктору было уже 79 лет, когда в ноябре 1988 года, после двенадцати лет напряженной работы, он сделал то, во что мало кто верил: вывел в космос советский челнок «Буран», а после двух витков вокруг Земли посадил его -- без пилота! -- на Байконуре. Этого ни до, ни после так и не смог сделать никто. В дни триумфа, когда все газеты мира рассказывали о советском чуде, имя конструктора появилось лишь однажды в коллективе соавторов отчетной статьи в «Правде»: «Г. Лозино-Лозинский, доктор технических наук, генеральный директор -- главный конструктор НПО». Сегодня, в свой 90-летний юбилей, создатель «Бурана», этой лебединой песни советской космонавтики, последний из могикан -- «совсекретных» конструкторов СССР, уроженец Украины (учился в Харькове, работал в Киеве) приедет в престижнейший Дом Союзов, где его будет поздравлять цвет политического, военного, научного и промышленного мира не только России -- всего бывшего Союза.
Около года назад, когда Глеб Евгеньевич приезжал в Киев на 100-летие Политехнического института, «ФАКТЫ» взяли у него подробное интервью, поскольку приближалось и десятилетие полета, ставшего уже легендой. Генеральный конструктор в свои 89 лет бодро поднялся на четвертый этаж в редакции в сопровождении своего давнего друга, профессора КПИ Владимира Слипченко. Они познакомились «на «Буране» -- киевская группа программистов разработала программное обеспечение для испытательных стендов орбитального самолета и тренажеров для будущих пилотов. Кстати, эти работы после развала Союза и сворачивания программы получили совершенно неожиданное продолжение уже в Украине, о чем расскажем ниже.
Во время той памятной встречи Глеб Евгеньевич поразил ясностью ума, независимостью суждений, планами на будущее, да и просто жизненной энергией. И вот накануне 90-летнего юбилея мой звонок к нему в Москву еще более удивил и порадовал. «Интересуетесь, что сделал за последний год? -- переспросил он своим не по годам бодрым голосом. -- Сделали на фирме шестиместный самолет «Триплан». Показали его на авиасалоне в Москве. Оценки высокие. Продолжаем работы по «МАКСу» -- наследнику «Бурана». Готовим инженеров под будущий проект. Благодаря помощи Юрия Лужкова открыли кафедру авиакосмических систем при Московском авиационном технологическом институте. Международный конкурс дипломных проектов уже проводим. Есть изменения и в личной жизни. (Два года назад умерла жена Глеба Евгеньевича, Елена Филипповна, с которой они прожили несколько десятилетий. -- Авт. ) Рискнул второй раз жениться. Моя супруга была и остается моим врачом… »
Неплохой годовой итог в девяносто лет, не так ли?
Глеб Лозино-Лозинский всегда и на всех уровнях доказывает, что Россия и Украина должны вместе поднимать потомка «Энергии» и «Бурана» -- многоразовую авиационно-космическую систему «Мрия»--»МАКС». «Ведь идея воздушного космического старта со «спины» Ан-225 -- наша общая, -- говорит он. -- Из-за плохого состояния экономик двух стран работы идут медленно. Но все же идут, и все равно этим придется заниматься. Важно, чтобы Россия и Украина делали это вместе. Ведь у нас есть уже приличный задел благодаря уникальному опыту создания «Бурана». Основные наши конкуренты -- американцы -- работают над проектом крылатой вертикально взлетающей системы «Звезда риска». Но наше решение более экономично и эффективно. Если бы только наши государства взялись более энергично, мы бы опять захватили лидерство в освоении космоса. »
Для Лозино-Лозинского участие Украины в этом проекте принципиально. Известен случай, когда он, будучи докладчиком в Мюнхене по системе «Мрия»--»Буран», не начал говорить, пока в зал не внесли флаг Украины.
-- Так ведь мои корни в Украине, -- объясняет Глеб Евгеньевич. -- Я родился в семье присяжного поверенного, или, по-современному, юриста. Видел, что такое революция, гражданская война. Страшный голод 33-го пережил в Харькове. Я видел, как люди падали и умирали прямо на улице. Видел, как в 37-м люди исчезали. И я мог тоже сгинуть, оказавшись жертвой доноса. Но я был уверен в своих товарищах.
-- 25 июня 1941 года наш завод бомбили. Какая злость брала, когда на высоте всего 250 метров шли немецкие бомбардировщики, а наши зенитчики их не могли достать! Вскоре последовала эвакуация из Киева, и я оказался в ОКБ А. Микояна, где и проработал до того момента, когда в 1976 году было создано НПО «Молния» под «Буран».
-- Но ведь за десять лет до этого вы уже были главным конструктором по проекту орбитального самолета, в случае реализации которого мир увидел бы вторую советскую космическую революцию.
-- Еще в 1965 году мы начали работу над авиационно-космической системой «Спираль», которая была новым словом в космонавтике. Что мы предлагали тогда и делаем сейчас в проекте «МАКС»? Это крылатая ракетная система, где первой ступенью будет мощный самолет, лучше всего -- «Мрия». Она уже возила наш «Буран». А второй ступенью будет небольшой орбитальный самолет с подвесным баком. Он стартует с «Мрии» и самостоятельно выходит на опорную орбиту. Все элементы, кроме подвесного бака, многократного использования. Старты можно осуществлять с обычных аэродромов, немного модернизировав их. Это было бы надежнее вертикальных ракетных стартов, оперативнее, и в конечном итоге при оптимальном количестве запусков и объемах работ в космосе, которые будут расти, -- дешевле.
-- Тогда что заставило отказаться от проекта воздушного старта и повторять американский «шаттл»?
-- Люди, которые именуются «заказчиком». Они представляли Министерство обороны. «Спираль» остановил волевым решением маршал А. Гречко, заявив, что «нужно заниматься делом, а не фантастикой». Не повлияло на его решение даже то, что проект постановления правительства о начале работ по орбитальному самолету был поддержан всеми заинтересованными главнокомандующими и министрами оборонной промышленности. А в середине 70-х, когда в СССР решили делать многоразовую систему -- так сказать, «симметричный ответ» угрозе, которую нес американский проект «Спейс шаттл», никто из заказчиков не хотел взять ответственность на себя и дать добро на нашу «Спираль». Она оказалась бы ответом «асимметричным», но значительно более эффективным.
Рассказ Г. Лозино-Лозинского дополняют воспоминания генерального конструктора ОКБ Микояна С. Микояна: «Генеральный конструктор НПО «Энергия» (Ю. Семенов. -- Авт. ) -- главный разработчик системы, вопреки намерениям и предварительным проработкам НПО «Молния», основанным на проекте «Спираль», решил применить компоновку, аналогичную «шаттлу». Вскоре Минавиапром работы по проекту «Спираль» прекратил».
Каково было пережить такое авиаконструкторам? Им предлагалось вычеркнуть из памяти десять лет работы. А ведь уже шли летные испытания аналога орбитального самолета. Он уже совершил первые испытательные полеты. «Спираль» стартовала из-под фюзеляжа специально доработанного бомбардировщика Ту-160. Теперь этот аналог несбывшейся мечты находится в Авиационном музее ВВС в Монино под Москвой.
Второй удар был нанесен Михаилом Горбачевым, который прикрыл проект «Энергия»--»Буран». Тяжелый разговор состоялся у Глеба Евгеньевича с Генсеком, о котором конструктор не любит вспоминать. Рассудил Горбачев, видимо, так: американцы пообещали СОИ не разворачивать, так зачем нам противодействие СОИ? А официально «Буран» прикрыл в 1993 году уже Ельцин.
-- Глеб Евгеньевич, а где теперь «Бураны»? Ведь их было сделано несколько…
-- Тот, что летал в космос, по-прежнему стоит на Байконуре. Второй самолет, на котором отрабатывалась автоматическая посадка, мы сдали в аренду австралийцам, где открыта международная авиационная выставка. Ну, а третья машина, которая использовалась для наземных испытаний, стоит в Московском парке Горького.
Сначала это у многих вызвало неприятие. Как так, эту дорогущую машину -- и для развлечений?! Но есть в этом что-то. Всему приходит конец. И «Бурану» тоже. Время идет вперед. Разрабатываются новые проекты. Оказывается, в заводских цехах в Тушино сделали полномасштабный макет будущего орбитального самолета для «МАКСа». Макет топливного бака этой системы был изготовлен на «Южмаше» в Днепропетровске. А «Мрия» стоит в Гостомеле, и ее можно реанимировать.
«Обидно, что из огромного научного и технического задела, который был наработан за двенадцать лет, мало что используется сегодня на практике, -- сожалеет Г. Лозино-Лозинский. -- Но киевская группа Владимира Слипченко сумела реализовать полученный опыт компьютерного моделирования в крайне важной для наших стран сфере -- создании не имеющей аналогов системы компьютерного экологического мониторинга. Это, без преувеличения, блестящий пример того, как «бурановский» опыт может с пользой воплощаться в гражданских сферах. »
Прогнозировать риски в сложных системах -- это «конек» НИИ автоматизации и проектирования динамических объектов и систем, которым руководит профессор КПИ Владимир Слипченко. Его сотрудники научились это делать, программируя испытательные стенды и тренажеры «Бурана». Но когда эта работа была выполнена, а «Буран» увяз, в Украине только-только начали приходить в себя после Чернобыльской катастрофы. И тогда провидение свыше или интуиция ученого заставили Владимира Слипченко и его команду пойти в, казалось бы, совершенно не свою сферу -- эколого-генетические исследования. Им говорили: «Куда вы лезете? Ведь вы не медики!» Но они и не собирались лечить, как не собирались летать на «Буранах». Они лишь прогнозировали экстремальные ситуации, которые могут возникнуть в полете. И главное -- как из них выйти…
-- В 1995 году по указу Президента Украины Л. Кучмы мы взялись за программу «Гранит», имеющую целью создать систему прогнозирования генетического риска, который растет по мере распространения новых технологий и ухудшения экологии, -- говорит профессор В. Слипченко. -- Как показали исследования специалистов из двух десятков институтов, проведенные при поддержке Минобразования и Фонда гуманитарных и экономических связей между Украиной и Россией, в этой цепи угроз Чернобыль -- лишь одно из звеньев. За пять лет, несмотря на тяжелые финансовые условия, мы смогли собрать и проанализировать гигантский объем уникальной информации (об итогах этой работы «ФАКТЫ» расскажут в будущем году. -- Авт. ). Но теперь нужно, чтобы она не легла мертвым грузом, а была использована властью для принятия, без преувеличения, неотложных мер для спасения генофонда нации, прежде всего детей.
Вот такая неюбилейная концовка получилась у этого материала. Начали с «Бурана», а заканчиваем угрозой будущему нации. Но стоит вспомнить один эпизод из биографии нашего юбиляра. Был у него друг в довоенном Киеве, конструктор Ефим Гиндес. Он болел диабетом. В командировках, когда Ефиму становилось плохо, Глеб Евгеньевич делал ему инъекции инсулина. Препарат тогда был низкого качества, и это укоротило жизнь друга -- Ефим умер во время войны. И вот когда начался проект «Энергия»--»Буран», генеральный конструктор Лозино-Лозинский в его программу включил налаживание выпуска сверхчистого инсулина на орбитальной станции, обслуживать которую должны были орбитальные самолеты. Тогда это не получилось. Но так будет. В этом уверен Генеральный конструктор.
«ФАКТЫ» поздравляют нашего именитого земляка и желают ему осуществления всех его замыслов.