Женщина пережила при родах полутораминутную клиническую смерть. К жизни ее вернул крик появившегося на свет младенца
В то время, когда Тамара Криводуб выходила на сцену играть молодых жизнерадостных женщин в «Летучей мыши» и «Сильве», умирал от рака ее шестнадцатилетний сын. Она исполняла главную партию в «Майской ночи», а после выступления доктор сообщал ей об очередной неудачной попытке искусственного зачатия. «Плод не прижился», -- с этими словами врача исчезала последняя надежда женщины. Но зал был по-прежнему полон и зрители с восторгом наблюдали замечательную игру актрисы.
-- В тот день, 15 марта 1991 года, мы прекрасно отыграли спектакль -- «Майскую ночь», -- рассказывает Тамара Ивановна. -- Помню, свою роль я отработала с необыкновенной легкостью. После спектакля от своих коллег услышала немало комплиментов. По традиции, актеры труппы устроили небольшой банкет. И театр я покидала в прекрасном настроении. А когда пришла домой, мой сын Сережа сообщил мне ужасную, невероятную новость -- врачи подозревают у него рак почки. Сыну было шестнадцать, и он нашел в себе силы рассказать мне о беде, обрушившейся на него. Конечно, это был шок. У меня не укладывалось в голове, что такое возможно. Мальчик был допризывного возраста, не раз проходил различные комиссии и осмотры, но никаких патологий врачи не замечали. И тут вдруг обнаруживается опухоль, которая уже поразила одну почку. Я не могла в это поверить. Мы консультировались в нескольких больницах, и, к сожалению, диагноз подтвердился. Врачи настаивали на немедленной операции. Другого выхода у нас не было -- Сереже удалили одну почку, но болезнь прогрессировала, буквально на глазах уничтожая ребенка. Медики говорили, что сын проживет не больше трех-четырех месяцев. После того как мы расстались с мужем, Сережа стал моим самым близким другом, мы были откровенны во всем. Сын был единственным дорогим мне человеком, в нем я видела смысл своей жизни. Его очень любили друзья, девочки в нем души не чаяли. Я не могла смириться с тем, что он меня покинет, и стала бороться за его жизнь.
Мне удалось найти специалиста по нетрадиционным методам лечения. С помощью его методики Сережа прожил больше года, а не три месяца, отведенные ему врачами. Каждый день я ездила за лекарствами через весь город. И каждый раз в переполненном троллейбусе слезы катились из моих глаз. Я не могла представить свою жизнь без сына и верила, что он будет жить. А вечером шла в театр, готовила роли…
-- Вы в это время играли?
-- Да, причем я была ведущей солисткой и исполняла главные партии практически во всех спектаклях. Конечно, руководство труппы понимало мое положение. Поэтому я реже выходила на сцену. Но все же выходила. Признаться честно, тогда все в моей жизни происходило, как в тумане. Я играла -- пела, танцевала, смеялась, но все мои мысли были рядом с умирающим сыном. Тогда мне казалось, что постановка тянется безумно долго. Все время думала, когда же антракт, когда же конец второго действия, финал, -- чтобы поскорее вернуться к сыну. В тот момент готова была поверить во все что угодно. Случилось так, что я пошла к гадалке. И та мне сказала следующее: «В вашей жизни -- и сегодня, и завтра -- всегда будет рядом сын». Ее слова вселили в меня надежду, я даже немного воспряла духом. Откуда же тогда могла знать, что означали слова гадалки!?
Последние месяцы были особенно мучительны для сына. Выйдя как-то из ванной, он упал и больше уже не смог подняться на ноги. Еще несколько недель Сережа передвигался на четвереньках, а потом только лежал. На глазах мой жизнерадостный, веселый мальчик превращался в живую мумию: усыхало тело, стали скрючиваться и непроизвольно подгибаться ноги. Сережа каждый день просил меня дать ему зеркало: он смотрел на себя таким взглядом, что это было невыносимо видеть. Сын знал, что не выживет. Перед смертью он долго смотрел на меня, его глаза как будто говорили: за что такая чудовищная несправедливость? Вскоре его не стало.
-- Когда Сережа умер, мир для меня перестал существовать, -- продолжает рассказ Тамара Криводуб. -- Я как будто и не жила, находилась между небом и землей. Это едва не стоило мне жизни. Как-то в дверь позвонили какие-то ребята, представившись старыми знакомыми сына. Ничего не подозревая, спокойно открыла им дверь. Но непрошенные гости оказались ворами. Я сопротивлялась, пыталась звать на помощь, но моих криков не слышали. Меня сильно избили, рассекли щеку -- позже врачи буквально по кусочкам ее сшивали. На моих глазах воры вынесли из квартиры все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Но украденные деньги, золото и вещи не имели для меня никакого значения. А вот действительно бесценными были исчезнувшие аудиокассеты с голосом сына. На них были записаны разговоры Сережи со мной и бабушкой, просто его голос -- он читал стихи. Эти безумно дорогие для меня записи я слушала чуть ли не каждый день -- и вдруг их не стало, не осталось последней ниточки, связывавшей меня с сыном. От душевных страданий я причитала по ночам. Видимо, мой плач разносился по всему дому -- соседи говорили, что дети не могут спать.
Не забуду, как в это время меня поддержал коллектив театра. Знаете, как в любом коллективе, в нашей труппе возникали разного рода конфликты, происходили мелкие ссоры. Но как только умер мой сын, все вокруг словно преобразилось. Как призналась одна из актрис театра, мое горе заставило многих переосмыслить жизненные ценности. Сейчас с уверенностью могу сказать, что в тот период я выжила благодаря театру. Ведь не раз в отчаянии меня посещали мысли о самоубийстве. Но поддержка коллег и осознание того, что вечером нужно выходить на сцену, заставляли меня брать себя в руки. И все-таки, невзирая на помощь и понимание, в какой-то момент я поняла: если у меня не будет еще одного ребенка, я не выживу.
-- Скажите, вы сразу решили родить ребенка или были мысли взять малыша из детского дома?
-- Конечно, учитывая мой возраст и довольно серьезные заболевания, о родах я сначала не могла и помыслить. Поначалу думала взять ребеночка из Дома малютки: долго вынашивала эту мысль, взвешивала все за и против. Но вскоре поняла, что так поступить не смогу. По-моему, человек должен оставить после себя на земле хоть какой-то след. И этот след должен быть именно его -- родной и близкий. Для женщины -- это дети. Так, незаметно для себя самой, приняла решение родить -- чего бы мне это ни стоило. Мне нужно было еще раз испытать это знакомое каждой матери трепетное чувство -- рождение ребенка.
-- Я готова была перенести любые испытания -- только бы вновь стать матерью. Единственным выходом оказалось искусственное зачатие. Поэтому стала искать специальные клиники и докторов, занимающихся этой проблемой. Сначала узнала о больницах Москвы и Петербурга. Потом вышла на украинские центры репродуктивной медицины. Мои долгие поиски были обусловлены тем, что хотелось действовать наверняка. Я хорошо понимала, что второго шанса у меня уже не будет. В результате узнала о Харьковской больнице, где работал профессор Федор Власович Дахно. Случилось так, что этому человеку я сразу смогла довериться, как родному.
-- Как профессор отреагировал на ваше желание?
-- Ой, лучше этого не вспоминать. На первом приеме я долго рассказывала Дахно о своей жизни, о своих болезнях. А потом поделилась с ним мыслью о том, что мечтаю иметь ребенка. Профессор не скрывал удивления и смотрел на меня, как на сумасшедшую. Действительно, любому здравомыслящему человеку мое желание могло показаться безумным. Со слезами на глазах я стала уговаривать доктора помочь мне. Говорила, что чувствую в себе силы, что еще молода и энергична. Но Федор Власович стоял на своем: даже если зачатие пройдет нормально, остается большая угроза моей жизни и жизни ребенка. Меня, безусловно, не останавливали его предостережения. Поэтому, поддавшись на мои мольбы, профессор сказал, что подумает над этой проблемой. Кстати, кроме вопроса о физических возможностях родить ребенка, был еще и финансовый. Ведь искусственное зачатие стоит очень дорого. И тогда я решила пригласить его на спектакль, в котором играла главную роль. Это была одна из моих любимых партий -- Адель в оперетте «Летучая мышь». И все решил случай.
На спектакль Федор Власович пришел со своими коллегами из Англии и Канады. Мои гости пришли в восторг от спектакля и не скрывали своих чувств. Видимо, в тот вечер профессор поверил в мои силы и принял решение помочь мне. Интересно, что впоследствии его зарубежные коллеги выступили в роли спонсоров.
-- Если не секрет, кто должен был стать вашим донором?
-- Несмотря на то, что жизнь с мужем у меня не сложилась, первоначально хотела, чтобы донором стал именно он. Разыскав мужа, договорилась с ним обо всем. Но в самый ответственный момент он не приехал. Тогда вопрос о донорстве для меня потерял значение. Мне было все равно, лишь бы забеременеть. В моей ситуации выбирать не приходилось, поэтому донора подбирал профессор Дахно. Первые четыре попытки забеременеть были неудачными. Так, в надеждах и разочарованиях, прошел год. Все это время меня поддерживала мама. После каждой новой попытки зачатия мне прописывали полтора месяца постельного режима. Это было мучительное время -- период бесконечных переживаний. И все же на очередную подсадку эмбриона шла с надеждой. Мне кажется, я никогда не была завистливым человеком, тем не менее в это время с нескрываемой завистью смотрела на женщин с детьми. Я видела их счастливые глаза и не могла сдержать слез, по-хорошему им завидуя, -- просто очень хотела стать мамой. И только пятая попытка оказалась удачной. Через полтора месяца Федор Власович торжественно объявил мне, что я забеременела.
-- О вашем намерении стать матерью знали в театре?
-- Нет, первое время ни с кем своими планами не делилась. Даже будучи уже беременной, скрывала это. Но когда новый режиссер труппы предложил мне сыграть в предстоящем спектакле «Майская ночь» главную партию, пришлось открыться. Все-таки моя героиня должна была бегать, танцевать, энергично двигаться по сцене. Не могу передать вам, насколько эта новость шокировали моих коллег.
Беременность протекала очень тяжело, о себе давали знать старые недуги. На шестом месяце я попала в больницу с отеком легкого. Врачи открытым текстом говорили мне, что роды я не переживу. Многие даже сомневались, смогу ли нормально перенести операцию, связанную с отеком. Слава Богу, все обошлось. Потом начались проблемы с сердцем. И на седьмом месяце меня стали готовить к искусственному извлечению плода, потому что дальнейшее вынашивание было смертельно опасным.
Как раз в это время я подготовила авторский концерт романсов. И буквально перед самыми родами с одним концертом все-таки выступила. Перед операцией долго лежала в реанимации -- с пяти утра до часу дня. И все это время я пела романсы. Потом, когда «иссякла программа», стала читать стихи. Женщины, которые лежали со мной в палате, не могли сдержать слез. Пела даже в операционной палате -- хирурги только улыбались. Скажу вам откровенно, мне ничуть не было страшно, хотя всякое могло случиться. После того, как мне сделали наркоз, боли я не чувствовала, но слышала все разговоры, происходившие в операционной. Правда, звук был такой, как в трубе. И вот я почувствовала, что вот-вот появится ребенок, и услышала тревожный голос хирурга, который что-то кричал своим ассистентам. После этого я провалилась в небытие. Позже узнала, что врачи зафиксировали клиническую смерть -- сердце не выдержало нагрузки. В таком состоянии пробыла почти полторы минуты. Когда же перед глазами был лишь мрак, я услышала голос кричащего ребенка -- моего ребенка. Спросила тогда у врачей, кто у меня родился. Оказалось, мальчик. Вот тогда вспомнила слова гадалки и осознала смысл ее слов. Малыша назвала Мишенькой. Я была так счастлива, что, выписываясь из больницы, даже призналась в любви Федору Власовичу.
Когда после родов я лежала в больничной палате, трижды мне явилось видение моего умершего Сережи. В окне увидела лицо сына, слышала его голос. Он просил показать ему Мишеньку. Но я сказала: «Не тревожь нас, Сережа. Уходи, ты уже в другом мире. Не нужно тебе смотреть на Мишу. » После этих слов он больше не приходил. Понимаю, что многие воспримут это как что-то нереальное, плод моего воображения. Может, случившееся стало следствием пережитого стресса, а может… Главное, у меня теперь есть сын. А моя семья -- это мама и Мишенька. Кстати, он такой сорвиголова! Весь в маму.
«Facty i kommentarii «. 12 ноября 1999. Человек и общество