25 лет назад умер Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Черненко, руководивший советским государством всего один год и 25 дней
Со смертью 10 марта 1985 года и захоронением Генерального секретаря ЦК КПСС Константина Черненко у кремлевской стены закончилась «пятилетка пышных похорон». Так в перестроечные времена окрестили начало 1980-х годов — период позднего застоя в СССР. В ноябре 1982-го умер Леонид Ильич Брежнев, в феврале 1984-го хоронили Юрия Владимировича Андропова, а год спустя страна прощалась с Константином Устиновичем Черненко. Начальник Кремлевской клиники Евгений Чазов однажды в интервью вспоминал, как шел за гробом Черненко с одним военным. «Он говорит: счастливый вы человек, третьего генсека уже хороните, а все живой», — рассказывал академик…
С 1980 по 1985 год Советский Союз потерял не только трех лидеров, но и нескольких видных членов политбюро ЦК КПСС: Алексея Косыгина (1980), Михаила Суслова (1982), Арвида Пельше (1983) и Дмитрия Устинова (1984). Политбюро напоминало дом престарелых, поэтому ходившая тогда мрачная шутка о новом советском виде спорта — «гонках на лафетах» — имела под собой все основания. Между тем первая половина 1980-х годов была не только временем умирающих генсеков, помпезных съездов и «Лебединого озера», но также временем агонии советской экономики, пустых магазинов, длинных очередей везде и за всем, подковерной грызни за власть, судебных процессов над инакомыслящими и… самых смешных анекдотов.
— Помню, ехал в Москву и жена, помимо подсолнечного и сливочного масла, заказала купить ей какие-то сапоги, — рассказывает Леонид Кравчук, работавший в те времена завотделом агитации и пропаганды ЦК КПУ. — Так мне в московском магазине на руке написали мой номер в очереди, как сейчас помню — 975-й. А чтобы купить хороший костюм, дубленку или холодильник, за помощью приходилось обращаться к заведующему отделом торговли и бытового обслуживания ЦК КПУ.
Друг за другом уходили из жизни партийные лидеры, на что страна смотрела почти безразлично, с иронией. Привыкли к бесконечным похоронам кремлевских старцев и партийные функционеры.
— Очередная смерть высокопоставленного партийного деятеля уже не воспринималась нами как нечто чрезвычайное, — вспоминает Леонид Кравчук. — Но аппарат ЦК КПУ всегда был готов к ночным сменам. То есть умер, например, Черненко вечером 10 марта — за ночь мы должны были написать ряд документов о всенародной скорби коммунистов и трудящихся Украины (причем абсолютно каждое слово в этих текстах выверялось и проверялось по несколько раз), сформировать делегацию для поездки в Москву на похороны, дать в прессу большие развернутые материалы о выдающемся деятеле и так далее. Кроме того, срочно меняли репертуары театров и готовили подробные инструкции для телевидения, радио о том, какие передачи и музыка должны транслироваться во время траура по генсеку.
На такую «заботу» народ отреагировал трогательным анекдотом.
Отец укладывает сына спать, а традиционное «Спокойной ночи, малыши» перед программой «Время» почему-то не показывают. Мальчик со слезами спрашивает, почему нет его любимой передачи. «Черненко умер», — объясняет отец, и малыш интересуется: «А это кто — Степашка или Хрюша?»
Впрочем, несмотря на тотальный контроль СМИ со стороны партии, накладки все же случались: в газетах то портрет Черненко вверх ногами напечатают, то надписи под снимками с похорон генсека перепутают.
Как рассказал «ФАКТАМ» Владимир Кулеба, в те годы работавший в секторе газет и журналов при отделе пропаганды и агитации ЦК КПУ, особенно большим количеством ляпов украинская пресса почему-то запестрела, когда публиковались статьи об избрании Константина Устиновича Генеральным секретарем на пленуме ЦК КПСС 13 февраля 1984 года.
— Самый уникальный случай произошел в одной районной газете Николаевской области, — вспоминает Владимир Кулеба. — В материале о новом генсеке вместо портрета Константина Устиновича вышло фото бывшего секретаря ЦК КПСС по промышленности Андрея Кириленко, которого по причине старческого маразма отправили на пенсию еще в 1982 году. Естественно, уследить за более чем 700 районными украинскими газетами мы просто не могли. Какой-то «доброжелатель» из местных подписчиков отослал «вопиющий» экземпляр прямо в ЦК КПСС, и из Москвы нам пришло срочное указание — разобраться…
Раз в год по каналам ТАСС в районки, как называли районные газеты, рассылались фотографии с металлическими клише портретов партийной верхушки. В застойные времена в любой редакции лежали в шкафах такие наборы. А портреты-то в них — все одинаковые: седые старцы в галстуках. Как бы там ни было, но куратор Николаевской области из ЦК КПУ срочно вылетел в Николаев, где ему у трапа сразу доложили об увольнении редактора проштрафившейся газеты. Инструктор из Киева провел в коллективах издания и типографии партсобрания о бдительности, а мы отослали в Москву отчет о принятых мерах. И вдруг — звонок из Кремля…
Черненко, узнав об этой истории, заявил: «Мало ли что бывает, зачем человека увольнять — нужно восстановить». Наш инструктор опять срочно летит в Николаев, и в аэропорту секретари обкома партии ему докладывают: «Редактор уже восстановлен». Тем не менее местные работники КГБ успели обойти три с половиной тысячи подписчиков и изъять почти весь тираж районной газеты с «неправильной» фотографией. Еще и сокрушались, что 200 номеров не хватает: мол, куда же их народ дел?
Умер Константин Устинович на семьдесят четвертом году жизни. «Черненко К. У. длительное время страдал эмфиземой легких, осложнившейся легочно-сердечной недостаточностью. Тяжесть состояния усугублялась сопутствующим хроническим гепатитом с переходом в цирроз… При явлениях нарастающей печеночной и легочно-сердечной недостаточности произошла остановка сердца», — сообщили в медицинском заключении о болезни и причине смерти генсека. Хотя по стране объявили трехдневный траур, Константин Устинович мгновенно был забыт. Разве что учителя средних школ тепло отзывались о Черненко, за год правления которого им резко увеличили зарплаты: даже молодые педагоги сразу после вузов начали получать около 200 рублей.
Сейчас вряд ли кто скажет, как Черненко стал трижды Героем Социалистического Труда и лауреатом Ленинской премии мира. Помнят только, что при нем ужесточилась кампания против так называемого «западного влияния» — джинсов, рок-музыки, иностранных фильмов. Запомнился также бойкот Советским Союзом в 1984-м Олимпиады в Лос-Анджелесе в ответ на игнорирование США и их союзниками московских Игр в 1980 году. А вот Леониду Кравчуку Константин Черненко запомнился еще и увеличением бюрократического аппарата, документооборота и всяческих указаний. «Он в свое время был заведующим общим отделом ЦК КПСС и в этой канцелярской работе нашел свое призвание», — пояснил Леонид Кравчук.
Родился Константин Черненко в 1911 году в Красноярском крае, куда в конце XIX века переселился из Украины его отец Устин Демидович. В молодости будущий генсек батрачил, затем окончил пединститут и Высшую школу партийных организаторов при ЦК ВКП(б), после чего попал в партийную номенклатуру и, будучи безотказным исполнителем, к концу жизни тихо и незаметно добрался до Политбюро ЦК КПСС. Правда, ему в этом помог «дорогой Леонид Ильич Брежнев», которому «Костя» пришелся по душе еще в начале 1950-х годов. Черненко тогда заведовал отделом пропаганды и агитации в ЦК Компартии Молдавии, а Брежнев был в республике первым секретарем. Продвигаясь по карьерной лестнице, Леонид Ильич непременно тянул за собой и Черненко. Константин Устинович, страдавший заболеваниями легких и печени, послушно сопровождал Брежнева на охоту, пил за компанию. После каждой такой охоты Черненко непременно простужался…
В должность Генерального секретаря Константин Устинович вступил, будучи уже тяжело больным человеком. Как астматик, он должен был каждый час поддерживать дыхание специальным аэрозолем. Поэтому даже самые сложные вопросы при Черненко не обсуждались долго и основательно. Вдова Константина Устиновича Анна Дмитриевна (его вторая супруга) в одном из своих немногочисленных интервью рассказала, что, когда мужа избрали Генеральным секретарем, она расплакалась, поскольку «для его здоровья это было тяжеловато». Народ же на избрание очередного генсека, как обычно, отреагировал новыми анекдотами.
Звонок в Политбюро ЦК КПСС: «Алло, вам Генеральный секретарь не нужен?» — «Мужик, ты что, больной?» — «Да, я очень больной и очень, очень старый».
Действительно, Черненко был частым гостем в больнице, а в последние месяцы своей жизни он в ней, что называется, прописался. Но когда было нужно, в больничной палате ставили декорации, генсека переодевали — и он изображал перед телекамерами активную общественно-политическую деятельность. 23 февраля 1985 года газета «Правда» опубликовала интересное сообщение: «В Кремле на собрании избирателей Куйбышевского избирательного округа столицы, посвященном встрече с кандидатом в депутаты Верховного Совета РСФСР — Генеральным секретарем ЦК КПСС, Председателем Президиума Верховного Совета СССР Константином Устиновичем Черненко, зачитана речь К. У. Черненко»… Незадолго до смерти Константину Устиновичу в больнице вручили удостоверение об избрании его народным депутатом.
Даже на похоронах Юрия Андропова седой задыхающийся Черненко с большим трудом прочел короткую надгробную речь. Он не к месту останавливался, вытирал платком губы и лоб, а его правая рука лишь едва приподнялась, когда он прощался со своим предшественником у его могилы. В тот момент все, кто смотрел телевизор, отчетливо поняли: самую высокую в стране должность занял безнадежно больной старец. Как пишет в своей книге «Покушения и инсценировки: от Ленина до Ельцина» известный документалист Николай Зенькович, во время траурной церемонии к Мавзолею Черненко поднимался с помощью специального подъемника, а спускался, поддерживаемый двумя охранниками.
Генерал-полковник Дмитрий Волкогонов, занимавший в 1984 году пост начальника Главного политического управления Советской Армии, в своей книге «Семь вождей» детально описал одно из проходивших в Кремле всеармейских совещаний комсомольских работников, на котором выступал Константин Черненко: «После докладов, отчетов молодежных армейских работников к трибуне с трудом спустился Черненко. 15-минутную речь произнес так, что было совершенно невозможно понять ее смысл. Через каждые две-три минуты замолкал, вытирал лоб, манипулировал баллончиком, доставая из кармана, направлял его в рот, задыхался… После речи генсека сразу же объявили перерыв и предложили пройти в Георгиевский зал для фотографирования. Эти 100-120 метров Черненко шел минут двадцать, поминутно останавливаясь. Со всех сторон ему что-то говорили сопровождавшие его лица — с целью создать впечатление, будто он останавливается не из-за немощи, а для разговора, беседы. Иногда генсек мучительно улыбался, поворачивая голову то вправо, то влево, с трудом, видимо, соображая, куда его ведут, зачем все это, что ему говорят люди в военных мундирах… »
Анна Дмитриевна Черненко утверждает, что ее муж был исключительно добрым человеком. «У него черта была такая: если он мог чем-то помочь, то помогал, без всякой разной волокиты», — рассказывала вдова, вспоминая, как Константин Устинович помог получить квартиру супругам режиссеру Владимиру Наумову и актрисе Наталье Белохвостиковой. Кроме того, Константин Черненко, по словам Анны Дмитриевны, неизменно приносил домой все заработанные деньги, водку или коньяк пил только по праздникам и немного, а еще с удовольствием… лепил пельмени, которые очень любил. «Очень любил и мясо по-домашнему. Сам его и готовил на чистой воде. Получалось очень вкусно с картошкой… Зарплату всегда приносил всю, и ею распоряжалась я. Я знала, что и кому надо купить. Предпоследняя его зарплата на посту секретаря ЦК была 400 рублей, а когда стал генсеком, стал получать 600», — вспоминала вдова Константина Устиновича.
Бывший же главный редактор газет «Комсомольская правда» и «Известия», зять Никиты Хрущева Алексей Аджубей вспоминал, что Черненко отличался сентиментальностью: «Он был прекрасным заведующим отделом писем. Выкладывал пачку писем, которые, на его взгляд, надо было передать в газеты, читал их вслух, охал, ахал и даже пускал слезу, когда письма были слишком несчастливые».
… 11 марта 1985 года, после смерти Черненко, отметая претензии все еще мечтавших поруководить страной членов Политбюро Виктора Гришина и Григория Романова, при весьма активной помощи Андрея Громыко пост генсека СССР занял Михаил Сергеевич Горбачев. Тот самый, который, по мнению Константина Устиновича, был для этого поста еще слишком молод и неопытен.