Семь лет назад этот мальчишка был первым младенцем в бывшем Союзе, который выжил после операции, считающейся даже более сложной, чем пересадка сердца. Этой осенью он пошел в первый класс
-- Вот учитель физкультуры на Мишу жалуется: «Только отвернусь -- он уже на канате или на перекладине… Ни минуты на месте не стоит», -- говорит Татьяна, Мишина мама. И чувствуется, что ее этот факт только радует. Ведь семь лет назад ей пришлось услышать от врачей почти приговор своему малышу: сложнейший врожденный порок сердца, несовместимый с жизнью. Чтобы его исправить, необходимо полностью отрезать маленькое сердечко и поменять местами магистральные сосуды -- сделать радикальную анатомическую коррекцию. Попробуйте представить себе размеры сосудов сердца новорожденного… Два миллиметра в диаметре. Сшить сосуды надо так, чтобы кровь циркулировала свободно, чтобы в дальнейшем они росли вместе с сердцем.
-- Когда я получил согласие родителей на Мишину операцию, то понял: если она будет неудачной, возможно, оперировать таких тяжелых детей больше не смогу, -- вспоминает заведующий центром кардиохирургии детей грудного возраста Института сердечно-сосудистой хирургии АМН Украины, хирург Илья Емец. -- Дело в том, что первый ребенок с подобным пороком сердца прожил после операции (а длилась она с восьми утра до десяти часов вечера) лишь четыре часа. Второй прожил два дня. То, что Миша выжил, спасло меня как хирурга от отчаяния. А то, как он растет, как развивается, подтверждает: детей надо оперировать как можно раньше, надо не только пытаться спасти их жизнь, но и помочь избежать инвалидности. Да, мы имеем дело с очень тяжелыми пороками и точно знаем: без операции ребенок умрет. Неумолимая статистика свидетельствует, что из семи--восьми тысяч детей, рождающихся в Украине с пороками сердца, каждый второй не доживает до месяца, а 90% умирает в возрасте до года. Если ничего не делать… Но ведь мы умеем многое. И грешно опускать руки.
-- Миша спрашивал когда-нибудь о том, откуда у него шрам? Что он знает об операции? -- интересуюсь у Татьяны.
-- Наверное, этот шрам (хоть он и проходит почти через всю грудную клетку) для него как для других детей родинка. Привычен. Время от времени мы ездим на консультацию в Институт сердечно-сосудистой хирургии, к «доброму доктору» (так раньше называл Миша Илью Николаевича Емца, который его оперировал). Но это сына не удивляет. В его жизни так было всегда. А от природы он настолько шустрый, «бегучий», что ограничивать его в чем-то просто невозможно. Я пыталась объяснять, чего ему нельзя -- кататься на велосипеде, на роликах, на коньках. Врачи говорят, что для Миши опасен переход от подвижности к покою. Но «покой нам только снится… » Его детское прозвище, еще с момента, когда он сделал первые шаги -- «Ураган». Он не ходил, а бегал. Вечно в шишках, в синяках. До трех лет умудрился сломать сначала ногу, затем -- руку. А сейчас у нас два «ураганчика» -- младший брат унаследовал такой же темперамент.
-- Мальчишки ладят?
-- В основном, да. Бывает, конечно, и ссорятся. Но я рада, что их двое, что разница небольшая -- меньше четырех лет. И Миша очень гордится тем, что он старший брат.
В это время братья как раз демонстрировали нам, как они лазают по канату и катаются на «тарзанке» (в дверном проеме смонтирован спортивный тренажер), кувыркаются, прыгают с дивана, клеят и вырезают картинки. Миша показал свои школьные альбомы с рисунками, тетрадки, в которых усердно выводит строчки цифр, палочки. Ходить в школу ему нравится.
Единственный шанс
Я познакомилась с Мишей и его родителями четыре года назад. В Институте сердечно-сосудистой хирургии в то время проходила научная конференция, и Илья Емец рассказывал коллегам о результатах операции, сделанной Мише. А сам «результат» очаровывал публику своей непосредственностью и жизнерадостностью, не догадываясь о том, что демонстрирует успехи отечественной кардиохирургии, использовавшей мировой опыт проведения таких сложных операций.
-- Методику этих операций гениальный бразильский хирург Джатене предложил в 1974 году, -- говорит заведующий центром кардиохирургии детей грудного возраста Института сердечно-сосудистой хирургии АМН Украины Илья Емец. -- Но из абсолютно обреченных детей удавалось спасти немногих. Смертность после операции достигала 72%. И лишь в 80-е годы, когда кардиохирурги поняли, что выживают в большинстве своем дети, которым операции были сделаны в первый месяц жизни, статистика изменилась к лучшему. Основоположник детской кардиохирургии Австралии, профессор Сиднейского университета доктор Картмил, у которого мне и еще нескольким моим коллегам посчастливилось стажироваться, помог нам освоить методику бразильского врача. И вернувшись в Киев, мы начали оперировать новорожденных. Для того, чтобы решиться на это, надо было понять главное: мы лишь пытаемся отнять малышей у смерти, которая уже держит их за сердце. И каждая успешная попытка -- это наша победа над смертью. Но удается это не всегда…
-- Диагноз «сложный порок сердца» (транспозиция магистральных сосудов и дефект межпредсердной перегородки) Мише поставили еще в роддоме, -- вспоминает Татьяна. -- Ребенок был синюшный, дышать самостоятельно не мог. В Институт сердечно-сосудистой хирургии Мишу перевезли на третьей неделе. Было ясно, что без операции надеяться не на что. Вот тогда и состоялся тяжелый для нас разговор. Илья Николаевич сказал, что оба ребенка, которым он делал такие же операции, как та, что нужна Мише, умерли. Что заставило его все же попробовать еще раз, не знаю до сих пор. Но для меня это было чудо. Еще долго не могла поверить, осознать, что произошло оно с нашим ребенком. Он выжил. Он нормально рос и развивался. Мне казалось, что все мамы, у которых дети рождаются с такой же патологией, должны знать об отделении кардиохирургии новорожденных, обратиться туда как можно быстрее. И однажды я познакомилась с женщиной, чьей девятимесячной дочке необходима была операция. Разговорились и она, вдохновленная нашим примером, упросила врачей прооперировать Олечку. Ведь ребенок чувствовал себя все хуже. Но судьба не была к ней столь благосклонной.
В день, на который была назначена операция, у Ильи Емца из автомобиля кто-то украл дипломат, в котором лежали специальные увеличительные очки. Без них операция на крошечных сосудах невозможна. Илья Николаевич обратился на радио, в газеты. Но напрасно журналистская братия уговаривала вора вернуть хирургу инструменты, необходимые для спасения жизни ребенка. Операцию пришлось на некоторое время отложить, делал ее уже другой хирург, однако в девять месяцев шансов выжить у малышей уже гораздо меньше, чем в более раннем возрасте. Оля умерла. Чуда не произошло. До сих пор Тане тяжко вспоминать об этом. Она уверена: не родители должны передавать друг другу информацию о возможностях современной медицины. Врачи обязаны без промедления направлять к кардиохирургам новорожденных, у которых подозревают порок сердца.
-- Мы бьемся над этой проблемой не первый год, -- говорит Илья Емец. -- Проводим семинары для педиатров, рассылаем письма, министерские приказы, в которых говорится о необходимости направлять к нам на консультацию новорожденных. Пусть лучше мы снимем страшный диагноз, чем опоздаем с помощью. Но не бывает дня, чтобы к нам не приехали родители с детьми, которых пытались вылечить сердечно-сосудистыми препаратами и потеряли лучшее время для операции. Это время не вернуть.
Что будет десять лет спустя?
Таня пригласила нас пить чай, и мальчики тут же стали помогать накрывать на стол: принесли чашки, пирог, конфеты.
-- Помощники мои, -- говорит Таня. -- Миша и вареники лепит, и блины жарит, точнее, переворачивает. А Андрюша -- домашняя «постирушка». Любит с водой возиться, даже посуду пытается мыть.
-- Миша на равных играет с папой в шашки, гоняет в футбол. Если папе некогда, отбивать мячи приходится мне. Соседки спрашивают: «Почему ты никогда не наденешь туфли на каблуках, юбку?» У меня же кроссовки и джинсы -- рабочая форма. Были случаи, когда мальчишки залезали на дерево, а снимать их оттуда приходилось мне. Кто знает, может быть, Мишина подвижность оказалась хорошим лекарством, восстанавливающим его сердечко после операции.
У Ильи Емца я поинтересовалась: что известно о состоянии здоровья детей, прооперированных за рубежом в 70-е годы?
-- Тем, кому полная анатомическая коррекция была сделана в начале 70-х, сегодня уже более 20 лет. Это практически здоровые люди. Они могут обходиться без специальных лекарств, нет опасности отторжения органа, как при пересадке сердца от донора. Лично я очень надеюсь на то, что у нас таких пациентов будет много. И мечтаю когда-нибудь, когда они станут взрослыми, с ними сфотографироваться. А сейчас перед кардиохирургией новорожденных открываются очень хорошие перспективы. Весной этого года, во время встречи Президента Украины Леонида Кучмы и канцлера Германии Герхарда Шредера, в присутствии глав правительств было подписано соглашение между Академией медицинских наук нашей страны и немецкой фирмой «SIMENS» о создании в Украине современного детского кардиохирургического центра. Для этого немецкая сторона выделяет кредит общей стоимостью 22 млн. немецких марок. В эту сумму входит полное оснащение центра (от проведения внутренних работ по техническому оснащению до покупки оборудования и одноразовых салфеток). По утвержденному плану немецкая сторона готова до начала 2000-го года поставить все необходимое нам оборудование.
В этом самом современном в Европе детском кардиохирургическом центре, о котором мечтает Илья Емец, будет все для того, чтобы ошибки, допущенные природой, могли исправить врачи, от природы обладающие чрезвычайной смелостью и нежностью, решительностью и отзывчивостью. А из приобретенных качеств непременным должен быть высочайший профессионализм. Ведь детское сердце так беззащитно в руках хирурга. И в них же находится судьба семьи, которая может стать не менее счастливой, чем Мишина.