Известный украинский альпинист и врач Игорь Похвалин вернулся из Гималаев, где участвовал в международной экспедиции на высочайшую гору планеты. А на Памире вчера утром пришлось приостановить поиск сорвавшегося со скалы мастера спорта Олега Монсара
Как сообщали вчера «ФАКТЫ», в горах Памира в четверг спасатели добрались на вертолете к группе украинских альпинистов, которые нуждались в экстренной помощи. Напомним, что 7 августа наши соотечественники Алексей Ващенко и Алексей Никоненко сумели дозвониться по спутниковому телефону в Киев, сообщить, что руководитель команды Олег Монсар за неделю до того сорвался со скалы в районе перевала Южный Девлохан (4600 метров). У него был единственный в группе спутниковый телефон. Так что ребята остались без связи. Олега искали несколько дней, но не нашли. А позвонить в Киев смогли, когда встретили другую экспедицию, у которой был сотовый. Ващенко к этому времени серьезно заболел, продукты почти закончились. Спасательную операцию организовала из Киева дочка руководителя группы Люба Монсар. Ей пришлось целых пять дней добиваться, чтобы спасатели выделили вертолет. «Спасатели уже добрались до места, где со скалы сорвался мой отец, — рассказала «ФАКТАМ» Люба. — Вчера около четырех утра они развернули поиск, но в девять погода резко ухудшилась, начался снегопад. Это заставило приостановить работы». Девушка заявляет: еще есть надежда, что ее отца найдут живым.
А другой украинский альпинист, врач из Симферополя, 52-летний Игорь Похвалин вернулся из международной экспедиции на высочайшую гору мира Эверест. «ФАКТЫ» уже однажды писали о Похвалине — в 2005 году, когда он в составе интернациональной команды поднялся на Эверест. За это достижение его наградили орденом «За мужество». К слову, Игорь — единственный в Украине альпинист, побывавший на высочайших вершинах всех континентов, в том числе Антарктиды.
- В этот раз в гималайской экспедиции я был врачом и гидом, — рассказывает Игорь Похвалин. — Как медик сразу попросил ребят: на высотах свыше пяти тысяч метров обращаться друг к другу на «вы» и по имени-отчеству, быть максимально вежливыми, учтивыми, сдержанными. Дело в том, что разреженный воздух зачастую вызывает так называемое высотное похмелье. Это нездоровое и весьма опасное состояние. У человека наступает эйфория, он ведет себя немотивированно, перевозбужден. Затем впадает в другую крайность — им овладевает депрессия, он угнетен, становится раздражительным. Появляется малейший повод — и вспыхивает нешуточная ссора. Потом никто и не вспомнит, из-за чего, собственно, наговорили друг другу массу неприятных слов.
- У вас как у врача было много работы?
- Чуть ли не каждый день приходилось оказывать помощь. Один из самых серьезных случаев произошел с моим другом Андреем (фамилию без его разрешения называть не хотелось бы) из Москвы. Он в сопровождении проводника-шерпа (местная народность) добрался до вершины Эвереста. Температура там была минус 40, к тому же дул сильный ветер. Несмотря на то что Андрей был в специальных альпинистских очках, роговица глаз у него до того перемерзла, что он перестал видеть. Это произошло при спуске, рядом с вершиной, на высоте 8800 метров.
- Но альпинист был не один — с проводником…
- Да, но шерп уселся на крохотном пятачке и терпеливо ждал, чем все это закончится, — такое уж мировоззрение у этих людей. Они считают, что смерть — это не самая большая трагедия. Если бы, не дай Бог, москвич погиб, шерп сделал бы фото и взял кое-что из его личных вещей, чтобы предъявить это полиции. И все. К счастью, Андрей продержался, пока часа через два к нему не подошел ирландский альпинист, который тоже спускался с вершины. Он взялся сопровождать парня вниз. В тех климатических условиях, где и самому идти крайне тяжело, это по-настоящему мужественный поступок. Кстати, у вершины Эвереста лежат и сидят замерзшие трупы десятков людей, их не пытаются оттуда забрать. Даже шерпы за деньги отказываются снести вниз погибших. Поэтому нельзя допускать, чтобы альпинист не мог идти — каждый должен шагать. Это железное правило. Многие думают, что самое сложное — подняться на Эверест. На самом деле — спуститься с вершины.
Нужно сказать, что чуть ли не при любом заболевании в горах важно «сбросить высоту» — спустить человека ниже, и он почувствует себя лучше. Так произошло и на этот раз: в какой-то момент один глаз Андрея стал видеть, идти им стало легче.
- Вымотаны ребята были очень и очень сильно — шутка ли, на ногах каждый находился уже около тридцати часов! — продолжает Игорь Похвалин. — Андрей с проводником вышел из штурмового лагеря в девять вечера. Шли при свете луны и включив фонари. Дышали воздухом из кислородных баллонов (без баллонов на горы-восьмитысячники поднимаются только альпинисты экстракласса, в число которых входят члены Национальной сборной Украины. — Авт. ). Каждый шаг давался с трудом, мысли заторможены, сильнейшая одышка, через каждые несколько шагов приходится отдыхать. Рассчитывали, что, добравшись ночью до вершины, засветло спустятся в ближайший лагерь. Временная слепота Андрея смешала все карты.
Когда встретил ребят, лекарства требовались безотлагательно. Чтобы ампулы не замерзли, я нес их… во рту. В экстренных случаях этим приемом пользовался не один раз. В рот помещается несколько ампул — доза, достаточная, чтобы быстро привести человека в чувство. Основной запас лекарств был в нагрудном кармане — там они находились, как в термосе.
Другой участник восхождения, тоже Андрей, оказался в еще более тяжелой ситуации. Уровень кислорода в его крови упал ниже отметки, которая бывает у больных, нуждающихся в реанимации. У каждого на груди был прибор: одеваешь его на палец и моментально узнаешь уровень кислорода. Мне удалось спасти Андрея, и его пришлось отправить вниз.
Кстати, в экспедициях, находившихся рядом с нами, несколько человек погибли. Они не срывались в пропасть, не замерзали, а умирали от обезвоживания организма. Представьте, человек чувствует вялость, головную боль, решает сойти с маршрута. Спускается до того места, откуда его может забрать машина, садится в джип и умирает.
Вообще-то там никому не бывает хорошо. А на высотах свыше 6000 метров вообще долго находиться нельзя — организм начинает питаться собственными белками, это своего рода самоедство. Ведь там не усваиваются жиры и белки из пищи, только углеводы. По этой причине, а также из-за обезвоживания теряешь 10-15 килограммов веса.
- Чем питались в горах?
- Аппетит на больших высотах пропадает напрочь, по крайней мере, у меня, — отвечает Игорь Похвалин. — Приходится заставлять себя хоть что-нибудь съесть. Открываешь банку шпрот, кладешь в рот, и такое впечатление, будто парафиновую свечу кушаешь — вкус там совершенно меняется. Точнее, ты его просто временно теряешь.
Пить нужно как можно больше, ведь организм интенсивно обезвоживается. Однако на подступах к Эвересту зачастую трудно найти чистый снег, чтобы растопить его и приготовить чай. Дело в том, что ураганные ветры сдувают снег со склонов, смешивают его с грязью.
- А что снится высоко в горах?
- Из-за недостатка кислорода во время сна происходят приступы удушья — можете проснуться от того, что задыхаетесь. А сны там красивые — живописные леса, реки, цветы — то, чего не увидишь высоко в горах, где только льды, снега да камни — безжизненная пустыня.
- Говорят, местные жители шерпы имеют адаптацию к высокогорью на генетическом уровне.
- Мы пытались измерить у них уровень сахара в крови, но нам это не удалось — кровь у шерпов необычайно густая. Это и есть одно из проявлений адаптации местных к дефициту кислорода. Они, кстати, гордятся этим, бравируют: неся вещи альпинистов, устраивают гонки, мол, вы, белые, тащитесь по тропе, как сонные мухи, а мы чуть ли не бежим. Но это бравада, рассчитанная на зрителей.
- Приходилось читать, что за право подняться на Эверест правительство Непала берет с альпинистов по десять тысяч долларов…
- А общие расходы — включая авиабилеты, страховку, аренду автотранспорта, оплату помощников — обходятся сейчас в 30 тысяч долларов. Только специальные ботинки стоят свыше тысячи долларов. Полностью вся экипировка — две тысячи.
- Какая температура в палатках, в которых ночуют альпинисты?
- Это особые, очень легкие палатки. Если она стоит на солнце, то внутри бывает комфортно — градусов десять тепла. Правда, в 2005 году в моей палатке в штурмовом лагере у вершины Эвереста было 42 градуса мороза. В пуховый спальный мешок (он, кстати, стоит тысячу долларов) я залезал в верхней одежде и чувствовал себя сносно — главное, иметь подходящую экипировку.