Десять лет назад во время учений в Баренцевом море затонула атомная подводная лодка К–141. Все 118 моряков погибли
Трагедия произошла 12 ав-густа во время масштабных учений Северного флота России. По сей день эта катастрофа вызывает в сердцах большинства россиян чувство негодования. Гибель подлодки К-141 со всей очевидностью продемонстрировала неготовность Кремля открыто и честно информировать людей о подобных событиях, а главное — оперативно и эффективно действовать в таких ситуациях.
Казалось, Владимир Путин, который в 2000 году был президентом России, извлек уроки из трагедии «Курска». Сейчас, когда почти всю европейскую часть Российской Федерации охватили смертоносные лесные пожары, крупнейшие западные средства массовой информации отметили, как решительно премьер Путин вел себя перед лицом нового национального вызова. Он сразу же отправился в области, где было зафиксировано больше всего очагов возгорания, и встретился с погорельцами, не боясь острых, порой неприятных для себя вопросов.
И вдруг российского премьера снова поразил «синдром «Курска». 12 августа, когда по всей России проходили траурные мероприятия, на которых вспоминали погибших подводников, глава правительства ни на одном из них не появился. Также поступил и президент России Дмитрий Медведев. Это возмутило простых граждан и в первую очередь родственников членов экипажа К-141.
Сразу вспомнилось, как в августе 2000-го Владимир Путин решил не прерывать свой отпуск и остался в Сочи, когда на дне Баренцева моря искали исчезнувшую подлодку. Свое первое заявление в связи с «Курском» тогдашний глава государства сделал спустя четыре дня после трагедии, 16 августа. А ведь ему докладывали уже в первые часы, сразу после того, как с субмариной пропала связь. В своем коротком выступлении по телевидению Путин назвал ситуацию с атомоходом «критической». В Москву из Сочи президент вернулся только поздно вечером 18 августа. И уже ночью 19 августа заявил: «Остается мало надежды на спасение… »
Не забыли Владимиру Путину и его несколько странное поведение во время беседы с известным американским тележурналистом Ларри Кингом. В прямом эфире телеканала Си-эн-эн, в программе, которую смотрят десятки миллионов зрителей по всему миру, Кинг задал российскому президенту вопрос: «Скажите мне, что же все-таки случилось с вашей субмариной?» «Она утонула», — ответил Путин с легкой улыбкой…
Гораздо позже российский лидер признал, что, видимо, допустил ошибку. «На эффективности принятия решений совершенно не отражалось, где я находился — в Москве или в Сочи. А отправляться в Мурманск или Северодвинск было неправильно. Как показывает практика, присутствие на месте катастрофы руководителя высшего ранга чаще приносит больше вреда, чем пользы. Мне казалось, что лучше будет, если каждый станет заниматься своей работой на своем месте», — заявил Владимир Путин в июле 2001 года итальянской газете «Corriere della Sera». Он также добавил тогда, что, если бы от него лично в той ситуации что-то зависело, отправился бы куда угодно.
И сегодня, спустя десять лет, остается много неясного в гибели К-141. Официальная версия была окончательно сформулирована в 2002 году в отчете генерального прокурора Российской Федерации Владимира Устинова. Документ, ставший итогом работы специальной государственной комиссии, с трудом поместился на двух тысячах печатных страниц. Члены комиссии пришли к выводу, что атомная подлодка затонула в результате взрыва учебной торпеды в торпедном отсеке. Торпеда старого образца — модель «Кит» 65-76 — была разработана еще в 1976 году. В ней использовался пероксид водорода. К 2000 году военные флоты большинства стран в мире отказались от подобных торпед из соображений безопасности. Однако в России в целях экономии пытались по-прежнему использовать пусть старые и ненадежные, зато дешевые морские снаряды. После доклада Устинова торпеды на пероксиде водорода были окончательно сняты с вооружения всеми российскими флотами.
На «Курске» 12 августа 2000 года находилось в общей сложности 24 торпеды и 24 крылатые ракеты П-700 «Гранит». Все они были учебными. Но в результате взрыва в торпедном отсеке произошла детонация. Этого оказалось достаточно, чтобы на борту произошел мощный взрыв, следствием которого стали серьезные разрушения внутри субмарины, а она сама резко пошла вниз и ударилась о дно на глубине 100 метров.
Однако комиссия не дала четкого ответа на вопрос, почему взорвалась торпеда в отсеке. Многие эксперты и сегодня уверены, что лодка подверглась сильному удару извне. Версии о морской мине времен Второй мировой войны или ракетном обстреле с наземных или надводных объектов были отвергнуты ими как несостоятельные. Наиболее распространенным до сих пор остается предположение, что с «Курском» случайно столкнулась иностранная, скорее всего американская, субмарина. В результате удара в носовую часть атомохода торпеду заклинило в отсеке. Кстати, одним из приверженцев этой версии является капитан первого ранга Михаил Волженский, который входил в состав государственной комиссии, возглавляемой Устиновым. Поддерживает ее и тогдашний командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов. Он полагает, что торпеда взорвалась уже после того, как «Курск» ударился о твердый грунт.
Еще дальше в своих предположениях пошел французский режиссер Жан-Мишель Карре, который в начале 2005 года выпустил документальный фильм «Курск»: подводная лодка в мутных водах». Он полагает, что К-141 был торпедирован американской субмариной «Мемфис». Карре утверждает, что за действиями К-141 во время учений следили сразу две американские подлодки — «Мемфис» и «Толедо». В какой-то момент «Толедо» слишком близко подошла к российскому атомоходу. Произошло столкновение. Это якобы доказывают длинные разрывы и глубокие царапины на корпусе «Курска». Американцы знали, что русские готовились к торпедному залпу. Чтобы предотвратить попадание российской торпеды в «Толедо», «Мемфис» произвел упреждающий выстрел. Именно этим французский режиссер объясняет, почему Владимир Путин так долго хранил молчание. Правду о гибели К-141 было решено скрыть, чтобы не допустить резкого ухудшения отношений между Россией и США. Однако никаких доказательств правдивости этой версии у Карре нет.
Второй важный момент, который и сегодня остается невыясненным, — как долго после взрыва на борту «Курска» оставались живые. Официально утверждается, что все члены команды погибли 12 августа, то есть в течение нескольких часов после катастрофы. Тем самым снимается крайне неприятный для Кремля и лично для Владимира Путина вопрос о медлительности, с которой проводилась спасательная операция, и, конечно, об отказе сразу принять международную помощь.
Однако даже простой анализ хронологии августовских событий 2000 года ставит под сомнение выводы государственной комиссии. О затоплении «Курска» командование ВМФ России впервые сообщило 14 августа в 11. 00. Часом ранее на место предполагаемой катастрофы прибыл первый спасательный корабль. В том первом заявлении ВМФ говорилось, что с подлодкой установлена радиосвязь. Затем эту информацию уточнили, сказав, что с экипажем общаются с помощью «перестука».
После этого свою помощь россиянам предложили несколько стран — Великобритания, США, Франция, Норвегия, у которых имелась специальная техника, уже прошедшая проверку в спасательных операциях. Однако ВМФ России ответил отказом.
Даже 15 августа военные утверждали, что слышат «акустические сигналы», подаваемые членами экипажа. Но российские спасательные капсулы оказались не способны работать на глубине, где лежал «Курск». К тому же мешал сильный шторм. Вечером того же дня в Брюсселе начались переговоры о том, какую помощь страны НАТО могут оказать российской субмарине.
И только 17 августа в район катастрофы направились два судна — британское «Normand Pioneer» и норвежское «Seaway Eagle» с глубоководными водолазами. Они смогли подключиться к операции по спасению российской субмарины только 20 августа. К этому времени все уже понимали, что члены экипажа К-141 погибли.
Вечером 20 августа норвежским водолазам удалось вручную отвернуть вентиль люка шлюзовой камеры «Курска». Но открыли его только на следующее утро. В камере никого из подводников не оказалось. Операция была прекращена после того, как норвежцы приоткрыли люк, который вел из шлюзовой камеры в девятый отсек — единственное помещение, где, как полагали эксперты, еще могли быть выжившие. Отсек оказался затоплен…
На 31 надгробии выбита дата смерти — 12 августа 2000 года. Лишь на одной могиле указан только месяц и год. Без числа. В ней похоронен капитан-лейтенант Дмитрий Колесников. На этом настоял его отец Роман Колесников, который также когда-то служил на подлодке. Он уверен, что его сын и еще 22 подводника оставались живы после взрыва не три часа, как говорится в докладе государственной комиссии, а около трех суток. Эти 23 человека находились в девятом, хвостовом, отсеке. У Колесникова есть основания верить в это. И достаточно веские.
Его сын Дмитрий оказался единственным, кто успел написать записку. Ее нашли на теле капитан-лейтенанта. Она состоит из двух листов бумаги и содержит список 23 подводников, находившихся в девятом отсеке после взрыва, а также последние слова Колесникова, адресованные жене.
Здесь темно писать, но на ощупь попробую. Шансов похоже нет, % — 10-20. Будем надеяться, что хоть кто-нибудь прочитает. Здесь список л/с отсеков, которые находятся в 9-м и будут пытаться выйти. Всем привет, отчаиваться не надо. Колесников»
В 2005 году отец Дмитрия и еще несколько родственников погибших членов экипажа «Курска» обратились в Страсбургский суд по правам человека. Они требовали, чтобы расследование обстоятельств катастрофы было продолжено. Однако их надежды в Страсбурге не оправдались. Сейчас Роман уже не хочет судиться с государством. Иск был отозван.
Что касается вдовы Дмитрия Ольги, она согласилась раскрыть содержание слов, адресованных ей, только спустя несколько лет. Эта часть записки Колесникова действительно не содержит никакой «военной тайны»: «Олечка, я тебя люблю, не переживай сильно. Г. В. Привет. Моим привет». И подпись в виде короткого росчерка.
Дмитрий и Ольга сыграли свадьбу за четыре месяца до гибели «Курска». Они были счастливы. Ольга до сих пор вспоминает, как часто они писали друг другу коротенькие признания в любви. Дмитрий порой находил записки от жены в носках, а она от мужа — в сахарнице. Или на зеркале в ванной. Иногда он писал ей небольшие четверостишия. О смерти они никогда не говорили, хотя она прекрасно понимала, насколько опасна профессия ее супруга. А тут вдруг, отправляясь на учения, Дмитрий оставил ей такие стихи:
А когда час придет умирать,
Хотя мысли такие гоню,
Мне придется тогда прошептать:
«Родная, тебя я люблю!»