говорит 24-летний отец, который один ухаживает за больным сыном после того, как горе-мамашу, жестоко избившую малыша, лишили родительских прав
Первого ноября 2007 года в «ФАКТАХ» был опубликован материал «Мой муж не родной отец ребенку. Поэтому, если сын выживет, прошу передать его в детский дом», — просила суд 21-летняя женщина, до полусмерти избившая шестимесячного малыша, чтобы он… успокоился». За избиение собственного ребенка, повлекшее тяжкие телесные повреждения, Котелевский районный суд Полтавской области приговорил Юлию к семи годам заключения и лишил материнских прав. А маленький Ромка, хоть и стал инвалидом, но выжил. В детский дом его никто не отдал. Молодой отец полностью взял на себя заботы о воспитании больного сына.
«Газету с этой публикацией мы передавали в селе из рук в руки, зачитали до дыр. Статья настолько потрясла односельчан, что до сих пор помним о ней. Если можно, расскажите о дальнейшей судьбе героев этой истории», — обратилась в редакцию жительница села Глобовка Котелевского района Марина Михайловна Рехтата.
Письмо читательницы стало поводом для командировки в село Большая Рудка Диканьского района, где живет Роман Панченко, отец пострадавшего ребенка.
К сожалению, никто не додумался присваивать мужчинам звание «Отец- герой». Иначе 24-летний Роман Панченко, несомненно, был бы его удостоен. Не каждому мужчине хватает выдержки ухаживать за больным ребенком. А вот Роман на протяжении трех лет упорно поднимает на ноги своего сына, не пеняя на судьбу.
Пока ни один из трех тяжелых диагнозов, поставленных врачами Ромке- младшему, не снят. Но прогресс в лечении очевиден.
- Я как будто заново на свет родился, когда сын в три с лишним года сделал первые шаги, — светятся от счастья глаза Романа Панченко. — Ведь до этого все время приходилось носить Ромку на руках. Это был самый тяжелый период в моей жизни. Не считая, конечно, тех семи суток, когда он находился в реанимации между жизнью и смертью.
… Ромчик родился абсолютно здоровым мальчиком. Но появление на свет малыша совершенно не радовало его маму. Юлия сама с трех лет росла без матери, к тому же была напрочь лишена материнских инстинктов. Роман вспоминает, что, возвращаясь вечером с работы, он часто не заставал жену дома. В это время малыш лежал в коляске без присмотра — грязный и голодный. Однажды отец поднял пеленку, а под ней копошились черви…
У молодой мамаши был еще один недостаток — она любила выпить. А когда напивалась, не контролировала себя. Так случилось и в тот злополучный день. Дома (Роман жил с Юлей и ее отцом в селе Милорадово Котелевского района) никого не было — муж лежал в районной больнице с отравлением, там же с воспалением легких находился и его тесть. И Юлия, получив тысячу гривен государственной помощи на ребенка, позвала в гости собутыльниц. Подружки разошлись за полночь. После бурного застолья у хозяйки разболелась голова, и ей хотелось спать. А тут, как назло, расплакался ребенок. Не в состоянии успокоить малыша, Юлия избила кроху. Била и душила до тех пор, пока дитя не посинело. Только после этого остановилась и позвала фельдшера, соврав ей, что мальчик захлебнулся молочной кашей при кормлении.
Но скрыть побои было невозможно. Судебно-медицинская экспертиза зафиксировала у шестимесячного ребенка черепно-мозговую травму, ушиб головного мозга тяжелой степени, мозговую кому, гематомы лица и ушной раковины, ссадины на подбородке и надплечьях. Несмотря на такое тяжелое состояние, Ромочка при поступлении в больницу с жадностью выпил бутылочку молока. Скорее всего, громким плачем он просил у пьяной матери есть.
- Я кормила сына, но он так сильно вертелся, что выпал у меня из рук, — объяснила мужу Юлия, пытаясь отвести от себя вину за случившееся.
Ей никто не поверил. За нанесение тяжких телесных повреждений ребенку против Юлии было возбуждено уголовное дело. Котелевский районный суд приговорил ее к семи годам лишения свободы. Это максимальный срок, предусмотренный за совершение подобного преступления. Однако областной Апелляционный суд посчитал это слишком суровым наказанием для ранее не судимой молодой женщины и уменьшил срок на два года.
- Юля вылила много грязи на нашу семью, — говорил Роман Панченко при первой встрече. — Много неправды прозвучало из ее уст во время следствия и суда. Желая досадить мне, она и раньше заявляла, что я не родной отец Ромчику. Мы даже анализ ДНК собирались делать, но так и не успели. А теперь вопрос отпал сам собой. Это мой сын, я уверен! И не для того мы столько с ним пережили, чтобы теперь я отдал его в детский дом. Мы обязательно выкарабкаемся, встанем на ноги… Правда, сынок?
Этими словами заканчивалась публикация, которая вызвала очень много откликов со стороны наших читателей.
- Сразу после выхода газеты на меня обрушился шквал звонков, — вспоминает Роман. — Люди присылали детское питание, одежду для малыша, деньги. И просто морально поддерживали. Огромное всем спасибо. А Александр Витальевич Лёнин — предприниматель из Киева, отец троих детей — стал нашим постоянным спонсором. Он разыскал меня в Большой Рудке, вручил тысячу гривен: «Крепись, мужик. Все наладится!» — и забрал нас с Ромой на своем автомобиле в столицу. В Украинском медицинском центре реабилитации детей с поражениями нервной системы у него работает сестра, и они договорились с руководством клиники о полном обследовании сына. Не взяли при этом с меня ни копейки. Ромочке было тогда девять месяцев. Ему назначили лечение, расписали, какие упражнения делать. Два-три раза в год мы ложились с сыном в стационар, и каждый раз все расходы Александр Витальевич брал на себя. Это огромной души человек. Он до сих пор помогает нам с Ромой.
Сейчас медики стараются выровнять мальчику левую ножку, которая короче правой на один сантиметр. Вследствие побоев, полученных в младенчестве, тазовые кости ребенка сместились, и когда он начал ходить, то ставил искалеченную ножку либо на носок, либо на бок. Теперь время от времени вынужден носить гипс. Врачи обещают, что к пяти годам Ромина походка ничем не будет отличаться от походки здоровых детей.
- А потом офтальмологи возьмутся исправлять косоглазие, — рассказывает о дальнейших планах реабилитации ребенка Роман, не спуская малыша с рук. — У него после маминых побоев рассечено ядро сетчатки, поэтому левым глазом он далеко не видит. Операцию делать сейчас рано, пока рекомендуют упражнять мышцы расслабленного глазика. Поэтому мы с Ромой закрываем правый и смотрим только левым.
Мальчишка с удовольствием показывает, как это выглядит. И вообще, в силу своих способностей он поддерживает разговор, вставляя в него отдельные слова и фразы. По заключению специалистов, сейчас ребенок отстает в умственном развитии от своих ровесников всего на три месяца. А ведь разговаривать, как и ходить, Рома начал лишь после трех лет. Первым его словом было, конечно, «папа».
- Папа, покатай меня на конячке! — настойчиво требует малыш.
Во дворе семьи Панченко возле воза со свежей травой стоит гнедая лошадь по кличке Лаварька. «Явавка» называет ее на свой манер маленький наездник. «Не кусайся!» — просит лошадку, пока папа надевает на нее упряжь. Усевшись на нее сверху и привычно ухватившись за гриву, расплывается в счастливой улыбке. «Пока хватит!» — вопреки желаниям сына, останавливает Лаварьку хозяин.
- Когда врачи посоветовали заниматься с ребенком верховой ездой, чтобы разрабатывать ножку, мы с мамой продали корову и бычка и купили в колхозе за пять тысяч гривен эту семилетнюю лошадку, — объясняет Роман. — Уже месяцев семь-восемь практически ежедневно по часу, а то и по два катаю Рому верхом на ней. Он очень привязан к животному и спал бы с Лаварькой. Думаю, то, что сын начал поправляться, и ее заслуга.
А еще благодаря лошадке в лексиконе Ромочки появилось слово «мама». На Лаварьке Роман-старший ездил на свидания к девушке, которая жила за восемнадцать километров от Больших Будищ. Ездил-ездил, а месяца три назад перевез Алену к себе.
- Так интересно вышло, — улыбается мой собеседник. — Я ведь был в постоянных заботах о ребенке и не искал встреч с женщинами. А тут поехал в Полтаву за лекарствами для Ромы и зашел перекусить в пиццерию. Народа не было, только одна девушка сидела за столиком. Я подсел к ней. Разговорились. Оказалось, земляки, она тоже родом из Диканьского района. Более того, когда-то вместе учились в одном ПТУ в Полтаве. Она — на повара, я — на бармена-официанта. Но почему-то наши дороги никогда не пересекались. Разговорились, и Алена рассказала, что у нее недавно умер девятимесячный ребенок, болевший ДЦП. Я ей посочувствовал, ведь и сам едва не потерял сына. В общем, с тех пор мы уже не расставались.
Новая мама Ромчика оказалась очень скромной — что-либо рассказывать об отношениях с гражданским мужем и его ребенком отказалась. Да мне и не нужно было особых объяснений. Достаточно было слышать, как Рома путается, называя отца то мамой, то папой.
- Когда у нас появилась Алена, я наконец-то смог устроиться на работу, — продолжает Роман. — И хотя мне всегда помогала мама, все равно не получалось вести большое домашнее хозяйство, уделять внимание сыну и иметь постоянные заработки. Теперь работаю на крупорушке в местной агрофирме. В последнее время вообще без выходных. Поэтому Рома целыми днями находится с Аленой. Она к нему очень хорошо относится, но все равно, как только я появляюсь дома, сын цепляется за меня. Вместе так и по хозяйству управляемся. Рома любит наблюдать, как я работаю. Думаю, вырастет трудолюбивым и добрым человеком. Нам бы только избавиться от болезней…
- Были моменты отчаяния?
- А как вы думаете? Был здоровый ребенок и по глупости родной матери стал инвалидом! У него до сих пор не рассосалась гематома в головном мозге. Правда, уменьшилась до трех сантиметров в диаметре, а была семь! Прикладывать максимум усилий к развитию и лечению ребенка и три года не видеть результатов — это морально очень тяжело. Только не зря говорят, что надежда умирает последней. Я всегда верил, что Ромка будет ходить и говорить. Самое важное, что у него пробудился интерес к окружающему миру, и он его сейчас усиленно познает. У него уже есть любимая сказка — про Курочку Рябу. Но для того, чтобы сынок хорошо развивался, мне предлагают оформить его в специализированный детский садик для детей с недостатками развития, в Полтаве. Вот снимут гипс — будем оформлять. Думаю, ему там будет интереснее и полезнее. Даже если бы у меня был миллион гривен, я бы все их пустил во благо своего сына.
- А что же Юля? Она хотя бы письма пишет из тюрьмы? Интересуется судьбой ребенка?
- За все время я получил от нее два письма. Первое — когда ее только взяли под следствие. Просила меня принести ей еду и женские принадлежности. А второе прислала из колонии недавно. Пишет, что раскаивается в своем поступке, просит приехать к ней на разговор. Однако ни на одно, ни на другое письмо я не ответил. Для меня этой женщины больше не существует. По документам она уже не мать моему ребенку. Юля хотела меня лишить сына, а вышло наоборот. Подрастет Ромка, я ему все объясню. И надеюсь, он меня поймет. Встречаться с ней запрещать не буду. Хотя думаю, что у сына вряд ли возникнет такое желание.
В Большой Рудке тоже никто не сомневается, что маленький Роман Панченко — плоть и кровь их односельчанина. Говорят, он его детская копия. Но самое главное, что поступил Роман в жизненной ситуации как настоящий мужчина и настоящий отец. И этим поставлена точка в возникших было сомнениях.
- Не для того мы спасали Рому, чтобы отдавать его в детдом! — снова и снова повторяет Роман, прижимая к себе малыша.