Cотрудник харьковского уголовного розыска, обвинявшийся в истязаниях и превышении служебных полномочий, получил условный срок и выплатил пострадавшему компенсацию в 20 тысяч гривен
Героем многочисленных газетных публикаций харьковчанин Петр Бушманов стал еще весной. 31 марта 2010 года «ФАКТЫ» тоже рассказали своим читателям о том, что пришлось пережить этому молодому человеку и его маме Марине Владимировне. Семья харьковских интеллигентов столкнулась с произволом и беззаконием правоохранителей. 12 июля 2009 года двое милиционеров остановили на улице 21-летнего Петра. У парня не оказалось с собой паспорта, и его попросили проехать в райотдел милиции. Эта поездка закончилась пытками, побоями и издевательствами. Петю продержали в милиции всю ночь и выпустили лишь после того, как родственники привезли за него выкуп — восемь тысяч гривен.
«Мысль о том, что моего сына запросто могли убить и закопать, а я бегала бы и искала его, повергла меня в ужас. Именно поэтому я начала сопротивляться, — объясняла свою позицию мать. — Я хотела, чтобы на нашем примере все поняли, что не нужно пугаться угроз, а действовать, уважая себя и права своих детей».
За мужественной борьбой матери и сына с харьковской милицией жители города следили с неослабевающим интересом. Не секрет, что в Харькове скандалы, связанные с незаконной деятельностью правоохранителей, уже давно никого не удивляют. Однако доказать беззаконные действия милиционеров и довести дело до судебного приговора удается далеко не всем пострадавшим. Поэтому семья Бушмановых стала своего рода образцом для подражания. Во-первых, им удалось в рекордно короткие сроки довести дело до суда, а во-вторых — реально доказать вину оперативника.
— Когда милиционеры сказали поехать с ними в райотдел, я, ничего не подозревая, сел в машину, — рассказывал во время нашей встречи Петр Бушманов. — В райотделе меня обыскали, раздев до трусов, а потом сказали: «Пиши свои паспортные данные, и мы отпустим тебя домой». Я написал все, что они просили, как вдруг в комнату зашел мужчина в шортах и футболке и сказал мне: «Пойдем со мной». Я отказался, но он потащил меня за руку по коридору. Мне он сразу показался каким-то неадекватным… Когда мы зашли в кабинет, там сидели люди — милиционер, кто-то в штатском. Мой сопровождающий сказал, чтобы посторонних вывели. В комнате остались двое. И сразу же, ничего не объясняя, меня начали избивать. Сначала ударили в грудь, я упал на пол, а потом стали бить ногами. Я успевал только прикрывать голову руками. Не помню, сколько продолжался тот ужас. Каким-то шестым чувством я знал, что если начну сопротивляться, то будет еще хуже. Били долго. А потом стали душить пакетами — знаете, такие плотные черные пакеты из супермаркетов? Вот такой пакет мне надевали на голову, держали руки и душили так, что я несколько раз терял сознание. Когда потерял сознание в третий раз, то, очнувшись, услышал слова: «Сейчас мы тебя убьем, закопаем, и нам за это ничего не будет».
Было ужасно то, что меня избивали, абсолютно не объясняя, в чем моя вина. А когда увидели, что я уже практически все время нахожусь в полуобморочном состоянии, приковали наручниками к батарее. Правда, перед этим заставили написать чистосердечное признание, что при задержании у меня был обнаружен пакет с наркотиками. Когда попытался отказаться, меня начали просто забивать. Это был какой-то конвейер: меня били, приковывали наручниками, надевали на голову пакет, душили. В ту ночь я действительно думал, что со мной могут сделать все, что угодно. И поэтому подписал то, что от меня требовали. Потом у меня «изъяли» наркотики, конечно, без понятых, приковали наручниками к батарее и попросили номер телефона родителей. Так я просидел до пяти часов утра.
Сразу после того, как Петя подписал бумаги, милиционеры позвонили его родному дяде Владимиру. Подъехавшим среди ночи в райотдел родственникам — дяде с женой — сказали: «Ваш племянник — местный наркодилер, у него нашли наркотики, и теперь ему грозит реальный срок».
Потом начался классический «развод» по-милицейски. Двое оперативников, якобы пожалевших впервые попавшего в райотдел мальчика, намекнули, что возможность договориться есть всегда. В данном случае эта возможность равнялась трем тысячам долларов США. Именно за такую сумму парня согласны были отпустить домой, уничтожив все «доказательства» его вины. Напуганный увиденной картиной, мужчина понял, что нужно срочно искать деньги. Прямо ночью удалось собрать только восемь тысяч гривен. Но милиционеры в конце концов согласились и на эту сумму. Передача денег состоялась в… туалете райотдела милиции. Сразу после этого измученного Петю отстегнули от батареи и вывели к дяде. Правда, предварительно заставили подписать еще один документ: что он «никаких претензий к сотрудникам милиции не имеет. В райотдел приглашался для просмотра фотографий по делу убитых инкассаторов». Из милиции парень вышел в таком состоянии, что ему срочно требовалась помощь врачей. Медики, оказывавшие Пете помощь, зафиксировали у него побои — у пострадавшего оказалось сотрясение мозга, на теле были многочисленные синяки и ссадины.
Отойдя от шока, семья Бушмановых начала борьбу с милицейскими извергами.
— Мы хотели одного, — говорит мама Марина Владимировна, — чтобы избивший Петю милиционер раскаялся и осознал низость собственного поступка.
Однако путь раскаяния для оперуполномоченного уголовного розыска Дзержинского райотдела Харькова Александра Шнурко был очень нелегким. На очных ставках и следственных экспериментах оперативник отрицал свою вину до последнего. Он не признавался в незаконных действиях и во время двух судебных заседаний. И только на третьем, испугавшись, что судьи таки могут вынести ему строгий приговор в виде лишения свободы на восемь лет, полностью признал свою вину.
— Отвечая на вопрос судьи, признает ли он себя виновным, Шнурко сказал, что признает. И это главное, чего мы добивались, — рассказал журналистам Петр. — Но подойти и лично извиниться у него, видимо, не хватило смелости. Вся его семья по очереди ко мне ходила, переживали, а он сам — нет.
Александра Шнурко лишили погон прямо в зале суда. Бывшему сотруднику милиции вынесли приговор в виде трех лет лишения свободы условно и обязали выплатить Петру Бушманову 20 тысяч гривен компенсации.
Деньги, полученные в результате решения суда, Петя перечислил на благотворительные цели.
— О милиции, к сожалению, я и раньше был не очень хорошего мнения. Теперь тем более своего отношения не изменю. Условный срок наказания меня устроил. Главное, что милиционер признал свою вину, — говорит Петр.