«Автомобиль, подаренный Сталиным отцу еще в 1930-е годы, до сих пор на ходу», — о малоизвестных подробностях из жизни П. Кривоноса «ФАКТАМ» рассказал его сын Вадим Кривонос
В 30-е годы прошлого столетия Советский Союз бурно развивался. Росли новые города, заводы, фабрики, шахты, электростанции. По железным дорогам непрерывным потоком шли составы со строительными материалами, рудой, металлом, углем, нефтью, оборудованием, зерном…
Вагонов не хватало. Как ускорить их оборот? Транспорт — все равно что кровеносная система организма, который не терпит нехватки каких-то компонентов. Пока конструкторы только думали о создании более мощных и скоростных локомотивов на дизельной и электрической тяге, молодой машинист паровоза из Донбасса Петр Кривонос научился водить составы со скоростью, почти вдвое превышающей существующую!
Причем случилось это за два месяца до не менее знаменитого рекорда шахтера Алексея Стаханова из Луганской области, сумевшего перевыполнить сменную норму по добыче угля в четырнадцать(!) раз. Почему же движение за лучшие результаты в труде было названо стахановским, а не кривоносовским?
Об этой и других малоизвестных подробностях жизни Петра Кривоноса рассказывает его сын — старший научный сотрудник Института электросварки имени Е. О. Патона, кандидат технических наук Вадим Кривонос.
- Так как же такое получилось, Вадим Петрович? Где справедливость?
— Однажды в архиве я нашел стенограмму 1-го Всесоюзного совещания рабочих и работниц-стахановцев, состоявшегося в ноябре 1935 года, вскоре после установления рекордов Кривоноса и Стаханова. Открывал совещание нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Он сообщил: «30 августа на шахте «Центральная-Ирмино» передовой забойщик Алексей Стаханов ударами отбойного молотка вместо семи тонн по норме вырубил 102 тонны угля. Молодец!» Об отце же было сказано следующее: «Примерно в это же время машинист паровоза товарищ Кривонос из Донбасса дает блестящий образец скорости движения поездов: вместо 30 километров в час — 53!.. »
На самом же деле отец ничего не подхватывал и поначалу о Стаханове и слыхом не слыхивал по той лишь простой причине, что свои рекорды установил значительно раньше Стаханова — еще 1 июля 1935-го. А о Стаханове страна заговорила лишь в начале сентября.
(На фото) Три поколения Кривоносов: возле портрета Петра Кривоноса — его сын Вадим Петрович и младший внук Дима
Новую технологию добычи предлагали попробовать многим передовым бригадирам. Но, понимая, что резкое повышение производительности труда повлечет и повышение норм выработки, то есть зарплата повысится не намного, а вкалывать надо будет больше, все отказывались. А Стаханов не отказался — он был добрый, сговорчивый мужик, трудяга.
Возможно, любовь к высоким скоростям исходила из особенностей натуры отца. В молодости он мечтал стать летчиком и даже учился в Луганском авиационном училище. Затем был отчислен якобы по состоянию здоровья. Но Лариса, моя старшая сестра, до выхода на пенсию работавшая проректором Киевского филиала Харьковского института инженеров транспорта (кстати, одним из ее студентов был нынешний начальник ЮЗЖД Алексей Кривопишин), утверждает, что причина отчисления заключалась не в состоянии здоровья. Имея огромный рост, отец с большим трудом втискивался в тесную кабину маленького истребителя.
К тому же к здоровью членов локомотивных бригад требования тоже очень высокие! Например, чтобы доехать от Славянска до узловой станции Лозовая, кочегару и помощнику машиниста надо было перекидать в топку около 20 тонн угля.
- Почему же движение ударников труда все же назвали стахановским?
— У отца был разговор с наркомом путей сообщения Лазарем Кагановичем. «Мы долго беседовали по этому вопросу с товарищем Сталиным, — сказал Лазарь Моисеевич. — И решили так: поскольку транспорт является не производительной отраслью промышленности, а как бы обслуживающей, пусть это движение носит имя Стаханова. Но чтобы тебе, Кривонос, не было обидно, мы наградим тебя вторым орденом». Вторым был орден Трудового Красного Знамени. Его отцу вручали тогда, когда впервые награждали Стаханова. В мирное время два ордена за полгода никто не получал.
— С любимыми паровозами отцу, конечно, пришлось распрощаться, — продолжает Вадим Кривонос. — Стал руководителем депо, затем начальником дороги. Однажды, когда работал в Харькове, — а через этот город ездили отдыхать на юг руководители партии и правительства, — отцу сообщили, что такого-то числа сделает короткую остановку поезд со Сталиным, его надо встретить.
И вот поздно вечером к перрону, заранее очищенному от пассажиров и торговок пирожками, подкатил так называемый литерный поезд. Из вагона вышел Сталин. Отец, как положено, по-военному представился и отрапортовал. Иосиф Виссарионович махнул охране: дескать, оставьте нас. И, взяв отца под локоть, неспешно повел по перрону, стал расспрашивать о семье, как живется-работается, какие проблемы волнуют железнодорожников.
Прогуливаясь по перрону, Сталин и отец отошли довольно далеко от вагона. И вдруг начал моросить дождик. Вождь, как всегда, был в одном своем полувоенном мундире, без фуражки. Кривонос растерялся. А Иосиф Виссарионович что-то сказал в темноту, через мгновение появился охранник с обыкновенной армейской плащ-палаткой. Никаких зонтов! Сталин надел ее, накинул на голову капюшон, и они как ни в чем не бывало продолжили свой променад. Вскоре вождь попрощался и уехал.
Сразу же отцу позвонил из Москвы Каганович. Интересовался, как прошла встреча. Все нормально, отвечает Кривонос. Вот только Иосиф Виссарионович под дождик попал.
Через пару недель, когда вождь возвращался с юга, над всем перроном возвышался навес. Отец, в те годы еще молодой руководитель, сделал для себя вывод, что надо больше заботиться о пассажирах. И всю жизнь постоянно над этим работал.
- Каким вам запомнился отец?
— Большой, веселый. Когда надо — строгий. Нас с сестрой не очень баловал. К тому же детство наше пришлось на годы войны. На фронт железнодорожников не брали. У них свой фронт был. У отца для служебных поездок по вверенным ему станциям всегда стоял наготове маленький поезд: штабной вагон, вагон-гараж со служебным автомобилем (на случай, если пути повреждены) и платформа с зениткой, чтобы отбиваться от вражеских самолетов.
Когда немцы подходили к Донбассу, отца перевели в Сибирь, начальником Томской железной дороги. В 1943 году за своевременную доставку знаменитых сибирских дивизий, решивших судьбу Сталинграда (и не только Сталинграда), Петр Кривонос получил орден Суворова, которым награждали полководцев, а вскоре — и звание Герой Социалистического Труда.
(На фото) В дни 100-летия со дня рождения Петра Кривоноса по инициативе начальника Юго-Западной железной дороги Алексея Мефодиевича Кривопишина на здании ЮЗЖД были открыты мемориальная доска и барельеф. Первый слева — Алексей Кривопишин, слева от барельефа — Вадим Кривонос
Это уже взрослым я иногда нарушал. Однажды в Киеве меня тормознули гаишники. «Ребята, посмотрите, на какой площади мы с вами находимся», — говорю. «Как на какой? На Петра Кривоноса», — удивился лейтенант. Я протягиваю свое водительское удостоверение. «Как, вы — сын?!» — у него глаза округлились. — Товарищ Кривонос, будьте, пожалуйста, аккуратнее… »
Потом ту «эмку» дед продал, и следы ее затерялись. Мы думали, старушка окончила свой век где-то в пункте приема металлолома. Но несколько лет назад славянские краеведы выяснили, что «эмка» Кривоноса жива, до сих пор бегает и принадлежит местному жителю. Ее хотел купить музей, но не удалось сторговаться с хозяином. Еще бы, такой раритет!
— Отец никогда не был сторонником роскоши, — говорит Вадим Кривонос. — Имел хорошую квартиру, но без каких-либо излишеств, автомобиль. Дача — небольшой деревянный домик в лесу — была служебная. Всеми этими благами он пользовался редко. Основную часть своей жизни проводил на работе. Он 27 лет руководил Юго-Западной железной дорогой. Столько времени одной дорогой не руководил ни один начальник!
- Петр Федорович умер в 70 лет, то есть не старым еще человеком. Что случилось?
— Отец действительно долгие годы был (по крайней мере, считал себя) здоровым, жизнерадостным человеком. Но вы же понимаете, работа на железной дороге здоровья не прибавляет никому. Это все равно что военная служба, только звания и должности иначе называются. Постоянное нервное напряжение. Так отец и к нему привык. Он не мыслил себя без работы.
- А в редкие минуты отдыха чем-то увлекался?
— В юности вместе с дедом, его отцом, занимался пасекой. После войны охотился на зайцев. Любил театр, оперетту. Обожал цирк. Его всегда приглашал на представления главный администратор киевского цирка — зять Косиора.
К выпивке отец был равнодушен. А вот поесть любил. Уважал украинский борщ, сало из холодильника с квашеной капусточкой, моченые арбузы и яблоки. Очень неприхотливый был. Покушает — и сам за собой посуду моет.
И вот лето 1980 года, приближается 70-летие Петра Федоровича. За заслуги в деле развития отечественных железных дорог министр путей сообщения СССР представляет Кривоноса к награждению второй Золотой Звездой Героя Социалистического Труда. Представление попало к первому секретарю ЦК Компартии Украины Владимиру Щербицкому. А Щербицкий накладывает резолюцию: «Наградить орденом Ленина». Министр возмутился. «Не волнуйтесь, наградим», — сказал Владимир Васильевич. В результате отцу дали… орден Дружбы народов. И предложили идти на пенсию. «Почему? — удивлялись в Москве, в Министерстве путей сообщения СССР. — Здоровье у Кривоноса хорошее. С обязанностями руководителя справляется прекрасно, дорога — одна из лучших в стране… » Увы, ЦК Компартии Украины вынудил таки отца написать заявление об уходе на пенсию. В начале октября его тепло проводили, он передал дела Борису Олейнику.
А на следующий день отца свалил инсульт. Он стал плохо двигаться, практически отнялась речь. Его отвезли в железнодорожную больницу. И мы видели, и его сослуживцы рассказывали: Петр Федорович находился в полном сознании. Когда кто-то входил в палату, он улыбался, приветственно поднимал руку, пытался что-то произнести, и по его щеке катилась слеза. Через две недели, 19-го, его не стало.
- У вас не было желания идти по стопам отца?
— Хотелось иметь самую современную профессию. Я окончил электротехнический факультет КПИ по специальности «автоматика» и попал по распределению в Институт электросварки имени Патона, где работаю уже пятьдесят лет. Горжусь тем, что мне пришлось заниматься и проблемами автоматизации сварки железнодорожных рельсов. В 2002-м одно из моих изобретений было признано в Украине изобретением года. Эта тема и сейчас является одной из основных в нашем отделе. Вы же видите, на каких скоростях нынче ходят поезда.