В столичной филармонии прошел концерт победителей десятого конкурса, который организовывает и возглавляет всемирно известный пианист
В харьковском оперном театре перед репетицией торжественного открытия своего конкурса Владимир Крайнев лично убедился: рояль звучит как следует. После этого маэстро сел в зал, чтобы прослушать своих учеников. В паузах между произведениями он отвечал на вопросы «ФАКТОВ». Когда вступал оркестр, Владимир Всеволодович не прерывал нашей беседы, но при звуках рояля весь превращался в слух, не замечая ничего вокруг. Как только музыка замолкала, он давал свою оценку услышанному. Причем даже объяснял, какими пальцами лучше играть тот или иной пассаж, чтобы точно расставлять акценты. И если музыкант за роялем тут же исправлял свою ошибку, раздавалось «Браво!» из уст самого маэстро. Так как концерт открывали победители конкурса Владимира Крайнева прошлых лет, музыкант каждого приветствовал очень тепло, как близкого родственника. А над 20-летней Динарой, которая на репетиции была в красно-черной блузке, даже подтрунивал: «Ты оделась, будто играешь «Кармен», а не дядю Шопена». «Ну что же эти дети так быстро играют? Как у Пушкина: «И жить торопятся и… » Как же там дальше? А «… и чувствовать спешат». Я просто чаще говорю вместо этой фразы: «… и армянин спешит»… Не поддаться обаянию этого эрудированного человека просто невозможно.
- Ваше детство прошло в Харькове, но уже много лет вы живете в Ганновере. Гражданином какой страны себя ощущаете?
- Чуть больше недели назад я был в Афинах, затем заехал домой в Ганновер, откуда улетел в Москву. Сейчас я в Украине — неделю был в Харькове. То есть за короткий промежуток времени побывал в четырех городах. Скорее всего, я — гражданин мира. Но жить мне комфортнее в Ганновере, в Германии.
Как-то здесь, в зале, прохладновато, — замечает мой собеседник. — Этой зимой Господь похохотал над всеми, кто занимался глобальным потеплением. Зима была настоящей! За 18 лет, которые я живу в Германии, первый раз навалило снега в человеческий рост. Раньше дня три за всю зиму были по-настоящему холодными — до минус 11. А в этом году я трижды вызывал эвакуатор, чтобы он вытащил мою машину из сугробов.
- Когда приезжаете в Харьков, видите, как меняется город?
- В Украине, к сожалению, пока нечему радоваться. За последние пять лет ее только делили и рвали на части. Но если вспомнить 1994-й, уж не говорю про 1992 год… Была сплошная разруха! Тогда у нас был шофер, такой мудрый патриот-кретин, который возил всех иностранных членов жюри конкурса буквально через помойки. От души показывал Харьков. Сейчас, конечно, город выглядит гораздо лучше. Самые яркие детские вспоминания у меня связаны именно с Харьковом: это все концерты в филармонии. Когда мне было года четыре, мама проводила меня туда под юбкой. Повзрослев, прорывался сам. Но вскоре я стал известным вундеркиндом и хотя бы раз в год обязательно выступал в филармонии. Так что билетерши узнавали, не фыркали на меня.
- Но вы же играли и в большой теннис, подавали большие надежды…
- В 1959 году сборная Харькова была включена в республиканскую сборную. И я играл на союзных соревнованиях за Украину вместе с Аней Дмитриевой, знаменитой телеведущей. Ей тогда было 16 лет, а мне — 14. Аня завоевала первое место, стала чемпионкой Союза, а я подтвердил второй взрослый разряд. Для меня это было очень высокое звание.
- Как музыка перевесила спорт?
- Передо мной такой выбор никогда не стоял. Я уже был музыкантом. Жил музыкой.
- Ваша супруга — тренер по фигурному катанию Татьяна Тарасова. Наверняка в семье вы часто обсуждаете вопросы спорта, особенно после Олимпиады, которая стала провальной для российской сборной…
- Таня официально уже отошла от большого спорта. Кроме того, последнее время она занималась японской фигуристкой, которая на Олимпиаде в Ванкувере выиграла серебряную медаль. Так что у жены, как всегда, все в порядке. Это раньше она была главным ответчиком. А теперь она стала главным консультантом нашей сборной, то есть советчиком. Иногда ее просят поправить постановку. Так было с Татьяной Навкой и Романом Костомаровым. Она рукой гения откорректировала их знаменитый номер «Кармен», благодаря чему они получили «золото» на Олимпиаде в Турине. К этому времени Таня, слава Богу, имела уже семь золотых медалей! Уверен, что ни один другой тренер больше никогда такого не добьется — семь золотых медалей в трех видах: мужчины-одиночники, соревнования спортивных пар и танцевальных дуэтов. Почему сборные России и Украины практически не привезли медали? Нет смены поколений. Раньше, в Советском Союзе, были спортивные школы. Но они уже много лет либо не работают, либо еле-еле существуют. Вот сейчас, благодаря телевизионному проекту «Ледниковый период», начался бум фигурного катания — на каток активно повели детей.
- Осенью этот проект завершился. Следующего, говорят, не будет. Может, как раз участие в этих программах и отобрало все силы у спортсменов, поэтому они и не выступили как следует на Олимпиаде?
- Не-е-е-т! При чем здесь это? В проекте выступают титулованные фигуристы, которые уже не соревнуются. Я с удовольствием смотрел эту программу. Многие артисты, шоумены, певцы стали просто потрясающими спортсменами. Меня поразила участница группы «Блестящие» Юлия Ковальчук. Она же сейчас катается, как профессионал. И этот — метр с кепкой — Миша Галустян. Он же никогда не выходил на лед, в начале проекта еле держался на коньках! А в последней программе выполнял «ласточки», повороты, прыжки.
- Но давайте вернемся к музыке. Какая мелодия в вашем мобильном телефоне?
- (Смеется. ) Детский смех! Я люблю игрушки, которые тряхнешь — и они начинают хохотать. Дурацкие мелодии я не воспринимаю, а ничего более приятного в моем мобильном ученики не нашли. Я же в технике совершенный болван.
- Как вы относитесь к музыке, которую слышите по телевидению, на улицах?
- Все это катастрофа. Из Москвы в Киев я ехал в одном вагоне с Иосифом Кобзоном. Мы, конечно, по-стариковски уже брюзжим… В 90-х годах хлынула музыка из зоны и заполонила всю эстраду. Мне нравится Лариса Долина, Валерия. У них есть высшее музыкальное образование. Это сразу слышно. Сейчас же на сцену выходят не потому, что петь умеют, а потому что ноги начинаются от плеч… Сам Игорь Матвиенко, человек с высшим музыкальным образованием, сказал такую чушь! Мол, надо петь под фанеру.
- А почему вы до сих пор не научились играть «под фанеру»?
- Знаете, я пытался играть под свою же запись. Такой опыт у меня есть. Знаменитый концерт Рахманинова, под который я похоронил всех генеральных секретарей ЦК КПСС, был сыгран «под фанеру». Мы пришли на телевидение, начали записывать, а меня дирижер не слышит, я не слышу оркестр. Акустики никакой. Поэтому мы записали музыку в студии, причем сделали это в один присест, без всяких дублей, а уж на нее наложили видеоряд. Иначе было невозможно. Но это единственный раз, когда я воспользовался услугами фонограммы.
- Как вы относитесь к тому, что люди называют вас гениальным?
- Совершенно не считаю себя таковым. Да, я талантливый человек, безусловно. И, кстати, совершенно не мое дело считать себя даже талантливым. Гений — это Создатель. Даже самые выдающиеся исполнители могут быть только конгениальны, то есть созвучны с гением. Словом «гений» у нас разбрасываются направо и налево. София Ротару тоже у нас гениальная певица. Но ее же нельзя сравнивать с Моцартом. Как нельзя ставить на одну ступень Бетховена и Иосифа Кобзона, которого я, кстати, обожаю и уважаю. Это лицо нашей советской и русской эстрады, певец, который несет огромную культуру. Я, как и другие, работаю, делаю свое дело, стараюсь передать ученикам все, что умею. Способных людей много. А талант тем и дорог, что он редкостен. Главная задача конкурса, который мы уже в десятый раз провели в Харькове, — найти одаренных детей. И, конечно же, поддержать мою любимую музыкальную школу. Вот сейчас, на время проведения конкурса, компания «Джаз-клуб» (официальный представитель корпорации Yamaha в Украине) бесплатно предоставила концертный рояль Yamaha, который руководство школы не может купить, ведь он стоит более миллиона гривен. Здорово, что дети играли на хорошем инструменте. Я с гордостью могу сказать: в мире нет такого конкурса, где не побеждали бы наши лауреаты. Конечно, у меня есть и любимцы. Игорь Четуев стал одним из главных открытий 1994 года. Потом он получил первую премию конкурса Рубинштейна в Тель-Авиве. Кстати, Игорь был самым юным исполнителем. Кроме того, он сейчас самый молодой — ему всего 30 лет — профессор Ганноверской музыкальной школы. Большие успехи у Сашеньки Романовского, который уже превратился в Александра Романовского. Многие ребята, не получавшие Гран-при, а занявшие вторые, третьи места, выигрывали высокие награды на других конкурсах. Знаете, почему у нас такие результаты? Потому что главный принцип работы членов жюри — не выставлять на конкурс своих учеников. Благодаря этому конкурс очень честный.
- Победителей вашего конкурса затем поддерживает ваш фонд. Известно, что вы помогаете не только развиваться в профессиональном плане, но и решаете бытовые проблемы, оплачиваете лечение…
- Только после того, как Саша Романовский получил Гран-при, мы узнали, что у него не сгибается левая ножка. Признаюсь, боялись, что он болен костным туберкулезом. Мы отвезли его на консультацию в Москву, после чего показали еще и французским врачам. Они, кстати, согласились с выводами российских коллег. И в Подмосковье Сашу прооперировали за счет фонда. Вскоре этот ребенок выиграл конкурс Бузони в Италии, стал очень известным. Сейчас гастролирует по всему миру. Динара Наджафова, которая играла Шопена на открытии этого конкурса, получила премию в восемь с половиной лет. Девочка из очень бедной семьи. И когда мы ездили на гастроли, следили, чтобы она как следует ела. Первое время Динара даже переедала… Детей, которые получали премии моего конкурса, мы поддерживаем до 21-22 лет. Дальше они должны идти своей дорогой. Вот и Динаре в течение многих лет платили стипендию. Сейчас она, слава Богу, получает премии и гонорары за концерты.
- Вы продолжаете коллекционировать миниатюрные рояли?
- Недавно ко мне в гости приезжал один из учеников — победитель 1998 года, который сейчас живет и работает в Америке. Увидев мою коллекцию, обалдел. У меня теперь четыре шкафа рояльчиков, наверное, более двухсот. Они очень оригинальные и своеобразные, но среди них нет дорогих. Ведь создают эту коллекцию мои дети.
- Курьезные ситуации во время ваших выступлений происходили?
- Я, слава Богу, никогда не забывал ноты. А вот в самом начале моих концертных выступлений как-то играл пятый концерт Бетховена. После моего последнего пассажа оркестр доигрывает еще несколько тактов. И вдруг именно в этот момент в зале гаснет свет. Оркестр рассыпался, а я играл больше сорока минут. И ушел под стук собственных «копыт». Еще одна неприятная ситуация произошла на Кубе, где я выступал для наших рыбаков, работающих на огромных траулерах. Планировалось, что я с оркестром сыграю концерт Чайковского. Но рояль оказался расстроен — звучал на три четверти тона выше, чем возможно настроить духовые инструменты. Решили, чтобы я играл соло. Причем для этого сначала посоветовались с партией! Но я же не слышал рояль… Начал играть «Картинки с выставки» Мусоргского. В этом произведении на каждую ноту нужно брать педаль. Когда я нажал, оказалось, что она не работает. А остановиться уже нельзя — стыдно.
- Приходилось ли исполнять произведения, которые вам не по душе?
- Нет, я всегда играю только любимые. Даже Рахманиновский второй концерт не связываю с похоронами.