Ровно 65 лет назад, 13 ноября 1945 года, была официально зарегистрирована семья Владимира и Рады Щербицких. Супруги прожили вместе почти 45 лет.
Будущий первый секретарь ЦК КПУ Владимир Щербицкий и Рада Жеромская поженились в Тбилиси. В то время 27-летний капитан Щербицкий служил в танковой бригаде Закавказского военного округа. 13 ноября он должен был получить увольнение. В этот день влюбленные и решили зарегистрировать свои отношения. Будущая теща просила перенести роспись на другое число, чтобы не в «чертову дюжину». Но Владимир проявил решительность: «Тринадцатое, так тринадцатое!» И невеста, которой в ту пору был только 21 год, его поддержала. Мало того, они еще и расписались в 13. 00. И всем суевериям вопреки их брак оказался долгим и прочным. А число 13 Рада Щербицкая с тех пор считает для себя самым счастливым.
Сегодня 86-летняя Рада Гавриловна чувствует себя неважно. Вот почему об истории любви своих родителей «ФАКТАМ» рассказывает их дочь Ольга.
- Вы знаете, как ваши родители познакомились?
— Конечно. В годы войны моя мама с родителями эвакуировалась из Таганрога в Тбилиси. Там она училась на филологическом факультете пединститута, а после занятий ухаживала в госпитале за ранеными. Мама тесно общалась с военврачом Яшей Рубановым. Однажды Рубанов пригласил на праздничную вечеринку капитана Щербицкого. Он был интересным, стройным, черноволосым — и мама влюбилась… Через год, 13 ноября 1945 года, они поженились.
Все последующие годы, даже занимая руководящие посты, 13 ноября ровно в 13. 00 папа обязательно звонил маме и говорил: «Радуся, привет из
45-го!» Он всю жизнь называл маму Радусей. Мне это так нравилось, что я свою дочку тоже назвала Радусей, по-болгарски — Радославой (Ольга вышла замуж за болгарина. — Авт. ). Я тогда еще шутила: «Радость мамы, слава папы».
Я не помню случая, чтобы родители ссорились. Они очень любили друг друга. С моей точки зрения, это была идеальная пара.
- Подтверждением ваших слов служит фото, на котором супруги Щербицкие и после 30 лет совместной жизни выглядят счастливыми молодоженами.
— Это одна из маминых любимых фотографий. Она стоит в нашей библиотеке, в книжном шкафу. Выцвела немного, естественно. Папа тогда в Межигорье собрал для мамы фиалочки, она держит крохотный букетик и улыбается. Так моих родителей запечатлел легендарный фотокорреспондент газеты «Радянська Україна» Яков Давидзон. Это произошло 1 мая, когда на госдаче в Межигорье собрались на праздничный обед все члены Политбюро. Партийных руководителей Давидзон фотографировал еще с военных лет, и его приглашали на самые высокие встречи. В очках и неизменном коричневом берете, Яков Борисович успевал щелкать без остановки…
- Вы тоже присутствовали на том обеде в Межигорье?
— Нет. На такие мероприятия приезжали только члены Политбюро вместе с женами. Детей с собой никто не брал. Обед длился не более двух часов, после чего все разъезжались по домам.
А во время таких торжественных обедов мы со старшим братом Валерой ждали родителей дома. Это были редкие дни, когда папа днем был свободен. Обычно же он приходил с работы около девяти вечера, потому что в 21. 00 надо было смотреть по телевизору новости. В это время вся наша семья садилась ужинать.
- Когда Владимир Васильевич возвращался уставший домой с работы, мог поворчать на близких?
— Поворчать папа любил. Но — без малейшего повышения голоса.
- Какой праздник был в вашей семье самым любимым?
— Новый год, конечно. Мы все вместе украшали высокую елку и в квартире на улице Десятинной, и — позже — на Шелковичной. А еще обязательно устанавливали лесную красавицу на даче. Запах хвои и у нас, детей, и у мамы, преподававшей русский язык и литературу в киевской школе Ь 57, ассоциировался с запахом зимних каникул.
Если на дни рождения у нас собирались самые близкие родственники, то на Новый год к ним добавлялись еще и друзья. Получалась большая компания. Мама своим каллиграфическим почерком заранее писала всем стихи. Потом мы вырезали из газет заголовки в тему — и выпускали огромную праздничную стенгазету. Возле нее всегда было шумно и весело. Даже папа, достаточно сдержанный человек, улыбался. Кстати, у меня папина улыбка — с ямочками на щеках.
… Однажды, когда я была еще подростком, папа из Франции, где он был с визитом, привез уникальную по тем временам игрушку — желтую курицу на батарейках, которая кудахтала и хлопала крыльями. И вот в новогоднюю ночь папа вышел из комнаты и вернулся с загадочным свертком. В нем оказалась курица, завернутая в… боксерские трусы, которые в то время для советских людей были чудом спортивной экипировки. Папа выпустил птицу — она начала кудахтать. Было очень смешно.
- Часто у вас гостили бабушки?
— Обычно Татьяна Ивановна, мама отца, и Вера Александровна, мамина мама, приезжали к нам на летних каникулах. Это время мы, как правило, проводили на даче.
Бабушка Таня была абсолютно простой женщиной, с четырьмя классами образования. Она всегда ходила в белой косыночке… А бабушка Вера окончила гимназию в Таганроге. Рассказывала нам, что она забиралась в пустую бочку, чтобы спокойно делать уроки, семья-то у них была шумная, многодетная, с девятью детьми.
Бабушка Вера любила проводить время за чтением. Даже мою маму, Раду Гавриловну, в свидетельстве о рождении записала Ариадной — это редкое имя она, наверное, вычитала в мифах Древней Греции…
- А Татьяна Ивановна, рассказывают, любила руководить на кухне.
— Честно вам скажу, что более вкусного борща и более вкусных котлет, чем у бабушки Тани, я в жизни своей не ела. По сей день пользуюсь ее рецептами, но, признаться честно, у бабули получалось лучше.
Не имея за плечами среднего образования, бабушка Таня писала мне письма… печатными буквами. В письмах рассказывала и как приготовить то или иное блюдо. Однажды прислала рецепт котлет. Она начала его словом «ТЕПЕР» и продолжила: «Хлебушка как с Вовин кулачок» (ее старшему правнуку, Володе, тогда было всего два годика). И борщ расписала чуть ли не поминутно: когда и что класть, сколько держать на плите…
Словом, бабушки мои были очень разные, но обе — хорошие.
- Почему Вера Александровна не хотела, чтобы дочь расписывалась 13-го числа? Была суеверной?
— Я бы не сказала. Наверное, она просто настолько желала детям счастья, что пыталась, как говорится, соломку постелить… Время-то было тяжелое — первые послевоенные месяцы, даже одеться толком было не во что. В загс мама надела пиджачок, который взяла напрокат у своей подружки. Родители расписались без обручальных колец, что тогда было естественно. А после регистрации они зашли в фотоателье и сфотографировались. На том снимке мама в белой кофточке, черном пиджачке, с пышными локонами, а папа в военной форме, молодой, красивый, статный. И оба — счастливые. Несмотря на 13-е число (улыбается). Кстати, мама говорит, что оно для нее счастливое. И для папы тоже. Было. А вот я терпеть не могу это число. Всю мою сознательную жизнь у меня каждый месяц 13-го числа случаются неприятности.
- Помимо 13-го числа, Владимир Васильевич очень любил футбол. На матчи вас с собой брал?
— Водил, а как же! Я была влюблена в молодого и очень худого Валерия Лобановского и в то, что он вытворял с мячом. Но гораздо больше меня радовала мысль, что, когда начнется перерыв, папа купит мне эскимо на палочке. Я тогда была по-настоящему счастлива.
- Самые теплые ваши воспоминания об отце с каким событием связаны?
— С рождением моей дочки, папиной внучки Радуси. Папа так ее любил, что говорил: «Если всю нашу семью поместить на одну чашу весов, а Радусю на другую, то внучка перевесит». Всегда приносил ей какой-нибудь гостинчик: конфетку, апельсин… Этим летом Радуся-младшая уже подарила мне внучку Александру (дочь со своей семьей живет в Софии).
Между прочим, обручальные кольца родители купили лет через 40 после свадьбы. У папы было обычное тоненькое, а у мамы — с тремя малюсенькими бриллиантиками.