В Тернополе недавно произошел совершенно возмутительный случай: мужчина избил семилетнюю приемную дочь. Узнав, что она, бывшая воспитанница детского дома, без спросу взяла у одноклассницы печенье, отец впал в ярость. Результатами такого «воспитания» стали многочисленные ушибы, гематомы и перелом плеча ребенка. Самое удивительное, что Илья Билык — добропорядочный гражданин, заботливый муж, несудимый, непьющий и агрессивным нравом не отличается. Сам он, как и его жена Валерия, очень сожалеет о произошедшем и говорит, что девочка пострадала случайно. Однако правоохранители намерены возбудить уголовное дело против жестокого родителя и убеждены, что он должен понести наказание. Сама Софийка предпочитает не вспоминать о приемном отце и твердит, что больше всего хочет вернуться в интернат…
— В горотдел милиции поступил звонок из областной детской больницы, куда привезли ребенка с ушибами и переломом, — рассказывает начальник Главного управления тернопольской областной милиции Федор Бортняк. — Мы достаточно быстро установили, что травмы ребенку причинил приемный отец. В тот день в школе София стащила у подружки печенье. О случившемся узнала ее приемная мать, которая забирала девочку из школы. Разразился скандал. Дело в том, что это — уже не первый случай воровства девочки. В основном она брала без разрешения еду, и сколько новая семья ни пыталась ее убедить, что так делать нехорошо, она своих действий не прекращала. Забирая Софийку после занятий, мать отругала ее. Инцидент был бы исчерпан, если бы вечером о нем не узнал отец. Илья Иванович вышел из себя и, схватив девочку за руку, несколько раз ударил ее о стену. В наказание он также колол ребенка острием шариковой ручки — на теле Сони были отчетливые следы. Мать пыталась заступиться за девочку, но тоже пострадала. Когда Билык немного пришел в себя и понял, что натворил, то отвез малышку в больницу. Но эта «забота» проявилась слишком поздно. Мы передали все материалы дела в прокуратуру. Очевидно, вскоре против мужчины будет возбуждено уголовное дело за жестокое обращение с приемной дочерью.
София живет в семье Билык всего год. До этого она была на попечении Тернопольского дома ребенка, потом — Бережанской школы-интерната и даже успела полгода пожить под опекой другой семьи. Правда, ее приемные родители не прошли испытательного срока, опекунский совет признал их неблагонадежными, а их условия жизни — не отвечающими нормам. В декабре прошлого года малышка попала к следующим папе и маме. Оказалось, на этом ее мытарства не закончились.
— Я прекрасно помню эту девочку, — говорит директор Бережанской школы-интерната Михаил Старко. — Она полгода училась у нас в подготовительной группе. Такая славная! Кучерявая, улыбчивая, обожала рассказывать стихи. Мы все нарадоваться на Соню не могли. Как такое случилось, чтобы ее избили за какое-то печенье? Это же дети! Один у другого возьмет, не всегда и спросит. Не могу поверить в то, что ребенка искалечил приемный отец.
36-летний Илья Иванович и 34-летняя Валерия Константиновна живут в областном центре в однокомнатной квартире. Это небогатая, но, на первый взгляд, вполне нормальная семья, хотя оба супруга — инвалиды. У мужа эпилепсия и осложнение на глаза — последствие родовой травмы, у жены диоп-трия и вовсе минус семь. С таким зрением родовые схватки чреваты полной слепотой, поэтому роженицам делают кесарево сечение. Но в силу состояния здоровья обоих супругов забеременеть Валерии не удалось.
— О том, чтобы усыновить ребенка, у нас с Ильей заходила речь еще до свадьбы, — объясняет Валерия, полная, немного робкая женщина в очках с толстыми линзами. — Когда мы узнали, что бездетны, это решение стало окончательным. Мы прошли специальные курсы, которые позволили нам стать кандидатами в приемные родители.
— Самое интересное, что во время обучения мы сами задавали множество вопросов, как нам вести себя с детьми в той или иной ситуации, — говорит ее муж, седоволосый мужчина с умными глазами и тонкими чертами лица. — Вместе с другими кандидатами в приемные родители даже разыгрывали сценки с конфликтными ситуациями. Никогда ни я, ни Валерия не были сторонниками физических наказаний. Мы уверены, что любого ребенка можно убедить словами. Но София слов не понимала. Мы вообще очень поздно узнали о ее реальном физическом и психическом состоянии, о наследственности. Когда я и жена решились на усыновление, нам в общем-то не было из кого выбирать. Некоторые дети имели по шесть, а то и больше братьев и сестер, которых нельзя разлучать друг с другом, а у нас однокомнатная квартира. Остановили свой выбор на Соне. Девочка в шесть лет соображала и вела себя на четыре годика. Ни одного стиха, даже малюсенького, не могла запомнить! Информации о ее здоровье от интерната нам добиться не удалось. Что ж удивляться, если в сведениях о ребенке было написано, что мать в психбольнице, а отец девочки умер… за десять лет до ее рождения. Вообще бред какой-то! У Софийки был целый букет болезней — от гастрита до энуреза.
— Правда, с помощью прогревания солевыми мешочками мы быстро добились того, чтобы она не мочилась в постель, но вот с психикой у ребенка были явные проблемы. Например, при полной вазе пряников на столе она кидалась есть упавшее на пол печенье, которое уже грызла собака. Без спросу таскала еду и дома, и в школе, хотя была сыта, — сетует Валерия. — А потом стала воровать деньги. Небольшие, правда, суммы. При этом еще и врала, что нашла купюры на дороге. Мы поначалу верили, а потом учительница сказала нам, что девочка лазит по портфелям других учеников. Этого не было, пока муж находился дома (он по состоянию здоровья взял в минувшем году отпуск). Но потом он вернулся к своей работе — а работает Илья в машиностроении. И София совсем отбилась от рук.
— Даже когда мы грозили ей, что накажем, она нагло подставляла попу и кривлялась: «Ну, давай, ударь, ударь!» — горестно вздыхает Илья Иванович. — Я, конечно, не бил, продолжал увещевать, и она четко поняла, что никаких дальнейших действий не последует. Мы относились к Софии как к родной дочери, она носит нашу фамилию, денег от государства мы не получаем, потому что мы не опекуны, а приемные родители. Полностью содержим ее, по-своему любим и всем сердцем хотим ей добра. То, что произошло, — просто несчастный случай. В тот день, придя домой, я узнал, что Соня опять воровала. На этот раз она украла у девочки печенье. Я, конечно, вспылил. Но на все мои расспросы у нее была одна реакция — ор! Ребенок просто сидел и кричал во все горло. Я взял ее за руку, она вывернулась что было сил. Никто ее не бил! Софийка утром жаловалась, что стало болеть плечо, мы решили отвезти ее в больницу на осмотр. Тут все и началось — милиция, объяснения… Нам запретили с ней видеться. Потом Соню вообще спрятали. Мы бросались из одной больницы в другую, бегали по отделениям — ни следа! Где ее держат, почему прячут от нас, мы не знаем. Пока она у нас отобрана, поскольку решается вопрос о возбуждении против меня уголовного дела. Боимся только, что девочку нам уже никогда не отдадут.
— Понятно, что в глазах столичной прессы супругам не хочется выглядеть извергами, — объяснили «ФАКТАМ» в центре общественных связей тернопольского управления милиции. — Но на допросах отец полностью сознался в том, что избил девочку, и подробно рассказал о том, как наказывал ее. За свои противозаконные действия, даже если о них потом сожалеешь, нужно отвечать! Поэтому если Софию и вправду вернут в интернат, возможно, для нее же будет лучше. По крайней мере, безопаснее.
— Усыновление ребенка — сложная процедура, которая отнимает много времени, — объясняет заместитель начальника управления семьи, молодежи и спорта по вопросам молодежной политики Ирина Гапьюк. — Тех людей, которые не готовы взять ребенка из приюта, просто отсеивают. Дети, которых берут под опеку, часто имеют горький опыт воспитания в родных семьях. Их порой тяжело приучить к нормальным условиям жизни и нормам поведения. Конечно, иногда у новоиспеченных родителей лопается терпение. Но в любом случае отец, который поднял руку на девочку, — это недопустимо. На заседании опекунского совета рассматривался вопрос об изъятии ребенка у приемных родителей. Координационный совет по вопросам предупреждения насилия в семье также рекомендует забрать Софию у супругов Билык.
— Этот случай — шокирующий для Тернополя, — говорит заведующий областным приютом для детей Владимир Завиша. — До этого не было ни одного факта насилия над детьми, которых передавали от нас в семьи, детские дома семейного типа или опекунам. Бывали случаи жестокого обращения с детьми в родных семьях, и то в основном дело касалось девочек пятнадцати-семнадцати лет. Но инцидентов с приемными ребятами не наблюдалось. Наши сотрудники постоянно интересуются их судьбами. За последние пять лет из наших стен в семьи ушло около сорока деток. Кроме Софийки, никто не ощутил на себе агрессии и жестокого обращения.
Встретиться с Софией Билык мы смогли благодаря помощи областной милиции и только с разрешения главного врача медицинского учреждения, в котором она находится. В интересах ребенка его местонахождение не разглашается. Навстречу нам вышла, улыбаясь, худенькая, коротко стриженная девчушка с блестящими карими глазками. Левая ручка от плеча до кисти была загипсована, на подбородке — большая ссадина.
— Ручка уже почти не болит, — радостно сообщила Соня. — Я тут играюсь, но подружек нету. Они в школе все остались. Правда, ко мне учителя приходили. Я уже хочу на уроки. А вы знаете, что сейчас праздники будут? Рождество, Новый год? Я в детском доме зайчиком была, а теперь придется быть козой. Это мне мама такой костюм придумала, а я не хочу… Дед Мороз мне подарок принесет. Я хочу куколку, которая будет танцевать и кружиться на месте.
- А в приемной семье тебе дарили игрушки?
— Не-а, — протянула. — Мне там вообще не очень хорошо было. В детском доме лучше. И в школе хорошо. Подружек много, мы в магазин, который недалеко, вместе бегаем. Еду покупаем.
- И что ты любишь кушать?
— Макароны! — не задумываясь, выпалила девочка.
- А мама вкусно готовила?
— Да. Она и борщ варила, и картошку с сосисками. Печенье мне иногда давала. Но лучше всего было летом. Я выходила гулять и убегала далеко-далеко. А папа с мамой меня потом до-о-олго искали.
- Ругались, наверное?
— Немножко. Еще ругались, когда я писалась в кроватку. А что у меня рука сломана, так это меня не папа бил, это я просто упала во дворе, ударилась и покатилась, — чего-то внезапно испугавшись, затараторила Софийка. — Только я к ним не хочу. Хоть у них и лучше, чем у предыдущих родителей. Я в интернате хочу жить. Там детки есть и весело!
— Когда девочка попала к нам, она была как затравленный зверек, — говорит врач Ольга Довганюк, под присмотром которой сейчас находится София Билык. — Молчаливая, замкнутая. Разговоры ее приемных родителей о том, что у малышки — букет болезней, преувеличены. Да, есть дискинезия желчевыводящих путей (расстройство сократительной функции желчного пузыря. — Авт. ), гастрит. Но сейчас основное — чтобы хорошо срослось плечо. А контакт у нас наладился почти сразу. Сонечка — такой искренний, добрый человечек, что стоит дать ей руку, улыбнуться, сказать ласковое слово, и она тут же раскрывается. Мне кажется, мама ей нужна. Чтобы приласкала, приголубила, пожалела. Если прокуратура, опекунский совет разрешат дочке и матери встречаться, я буду только за. А вот с отцом малышке видеться не стоит, тем более что ее могут окончательно забрать из этой семьи.
Вскоре маленькой Софии предстоит пройти судмедэкспертизу. В случае если ее перелом эксперты квалифицируют как травму средней степени тяжести, против Ильи Билыка таки возбудят уголовное дело. Тогда мужчине грозят исправительные работы или даже тюремное заключение сроком до трех лет.
P. S. Имена и фамилии родителей и их приемной дочери изменены в интересах следствия.