Могут ли быть вполне оправданные мотивы, по которым человек способен пойти на убийство своих детей? Несмотря на то что подобные случаи неоднократно описывались в художественной литературе (взять хотя бы «Тараса Бульбу» Гоголя), здравомыслящий человек однозначно ответит на этот вопрос отрицательно. У жителя Верховины Петра Маринчука (имя изменено) по этому поводу было иное мнение. То, что трое взрослых сыновей вступились за мать перед пьяным отцом, он воспринял, как глубокое оскорбление и унижение, за которое дети (а заодно и другие, совсем посторонние люди) заслуживают смертной казни.
Недавно дело детоубийцы рассмотрел Апелляционный суд Ивано-Франковской области.
Верховинский район — извечная территория компактного проживания гуцулов, свято придерживающихся традиций и устойчивых к влиянию извне. После ужасного преступления, о котором пойдет речь, местные жители сами подходили к сотрудникам милиции с предложением: «Отдайте убийцу нам, мы рассчитаемся с ним по-своему». Ни общепризнанная закрытость гуцулов, ни особенности их характера не могут пояснить и тем более оправдать убийство отцом своих детей — решающую роль здесь сыграли личные факторы: крутой нрав, вспыльчивый характер, мужская нереализованность и глубокая обида…
Отца Петра Маринчука до сих пор называют в районе очень уважаемым человеком. В свое время он руководил лесхозом, вырастил и поставил на ноги троих сыновей, каждый из которых получил хорошую работу. Однако в последнее время на Маринчуков посыпались несчастья. Несколько лет назад Петр, будучи лесничим, повредил на работе глаз — пришлось уволиться по инвалидности. Затем его мачеха покончила жизнь самоубийством. В начале 2009-го преждевременно ушел из жизни в результате несчастного случая родной брат Петра. И вот теперь — убийство детей… На допросе старший Маринчук несколько раз повторял: «Видно, над нашим родом тяготеет какое-то страшное проклятие… »
46-летний Петр Маринчук проживал в поселке Криворивня и вместе с женой воспитывал пятерых детей — двух дочек и троих сыновей (младшей дочке сейчас 12, а старшему сыну 27 лет). Даже после ухода с работы Маринчук считался хорошим хозяином: имел три дома, несколько легковых машин, грузовик и трактор, держал скот, выращивал в пруду рыбу…
Словом, обеспечивал родных всем необходимым. Но спокойной жизни в семье не было. Отличаясь крутым нравом, Маринчук относился к детям и жене, как к подчиненным, и строго контролировал их. Нежные чувства Петр питал лишь к самой младшей дочке, которую называл любимицей. Зато жену считал распутной, а сыновей — нагулянными. Хотя, как говорят его односельчане, никаких оснований для этого не было.
Супруга Петра — простая, покорная женщина, у которой из-за постоянных домашних хлопот (дом, дети, скот) не было ни минуты свободного времени. Тем не менее соседи не раз видели, как пьяный Петр с охотничьим ружьем наперевес гоняется по двору за женой, выкрикивая в ее адрес ругательства и оскорбления. Доставалось от отца и сыновьям. После получения инвалидности и вынужденного ухода с работы в расцвете сил Петр начал топить свою невостребованность в спиртном, что отнюдь не смягчало его характер. Односельчане из-за крутого нрава, «медвежьего» телосложения и поврежденного глаза прозвали его Циклопом.
— Двадцатого ноября, в субботу, Маринчуки собирались выдавать замуж старшую дочь, — рассказывает Юрий Ломничук, бывший сотрудник управления милиции в Ивано-Франковской области, расследовавший уголовное дело (сейчас он служит в другом подразделении). - Свадьба намечалась с размахом, к ней готовились заблаговременно. В среду жена Петра со старшим сыном Дмитрием (который со своей семьей живет в соседнем селе) поехали за продуктами. Когда они вернулись, хозяин был уже подшофе и начал цепляться к жене: мол, почему так долго ездила? В доме, кроме родных, были также тесть Дмитрия и молодой сельский парень, которого Маринчуки наняли помогать в работе. Ссору удалось сгладить. Но за ужином Петр опять накинулся на жену с упреками и оскорблениями: «Где ты сегодня так долго шлялась?! Ты всю жизнь гуляешь!» Сыновья вступились за мать. Тогда отец начал оскорблять и их, называя неродными, неизвестно от кого рожденными.
В конце концов у парней кончилось терпение, и они принялись силой укладывать отца спать. Тот вырывался, отбивался, несколько раз получил сдачи, а поняв, что не справится с тремя здоровыми парнями, смирился и лег спать. Лишь пригрозил напоследок: «Ну вы у меня еще получите… »
В ту ночь вся семья и гости (Петр с женой, три сына, сват и наемный работник) спали в одной большой отапливаемой комнате на четырех кроватях и печи. Обе дочки вязали свадебные венки в соседней, дедовской хате и там остались на ночь, что фактически спасло им жизнь. В час ночи, когда все крепко спали, Петр тихонько встал и пошел в летнюю кухню, где налил себе еще водки (как позже рассказали родные, в тот вечер он выпил в общей сложности около литра спиртного), после чего сел на пороге и закурил. Жена, которая тоже проснулась, какое-то время незаметно наблюдала за ним из окна, но затем успокоилась и снова легла. А между тем Петр, сидя на пороге, решал судьбу спавших в хате людей.
Всю жизнь он был единоличным хозяином дома, и вот теперь взрослые сыновья поставили его авторитет под сомнение, впервые подняли на отца руку, публично унизили при посторонних в родных стенах. Усугубленная водкой острая обида заглушила здравый смысл — Петр достал двустволку, патроны и решительно вошел в хату. Включив свет, он выкрикнул: «Вот вам!» — и открыл огонь.
Первым заряд дроби в голову получил младший, 17-летний сын, спавший на печи. Следующей жертвой стал средний, 24-летний сын — ему, не успевшему проснуться, отец тоже выстрелил в упор в голову. После этого он отступил в коридор, чтобы перезарядить ружье. Разбуженные выстрелами и криками, родные и гости в панике бросились кто куда. Сват попытался забиться под кровать, старший сын и наемный работник выбежали в коридор, где напоролись на выстрелы из уже перезаряженного ружья. Несколько минут хозяин гонял людей по дому, словно зайцев на охоте…
За все время он сделал шесть выстрелов. Жене в этой суматохе каким-то чудом удалось выскользнуть из хаты через заднюю дверь и побежать к родственникам, которые позвонили в милицию… Когда все закончилось и стрельба прекратилась, со второго этажа спустился раненный в голову работник. В коридоре его встретил хозяин с ружьем. «Иди и умой лицо, — буркнул Петр окровавленному парню. — Мне уже все равно, за одного сидеть или за всех вас… » Парень вышел во двор, сделал несколько шагов и упал без сознания. А Петр направился в большую комнату.
— Я, раненый, лежал на полу, — рассказал позже на допросе тесть Дмитрия. — Петр зашел с ружьем и приказал посадить в кресло сына, лежавшего в коридоре. Я так и сделал. Тогда он принес бутылку водки, велел мне выпить стопку, после чего и сам выпил 100 граммов. А затем встал и сказал: «Раз я такое натворил, то все… » Поднял ружье, выстрелил в себя и упал. Я сразу схватил оружие, выбежал во двор и бросил двустволку в кузов грузовика. А сам спрятался в лесу и сидел там, пока не приехала милиция…
Последний, седьмой выстрел Петра был похож на попытку самоубийства. Но это лишь на первый взгляд. Один ствол ружья (правоохранители, кстати, обнаружили в доме три охотничьих ружья, из которых лишь одно было зарегистрировано) был укорочен. Петр, схватив левой рукой длинный ствол, выстрелил из короткого и раздробил себе пальцы. А на голове у него не обнаружили ни одной царапины — значит, в себя он не целился.
Когда около трех часов ночи приехала оперативная группа, хозяин сидел в кресле, тупо уставившись в одну точку. Старший сын (который сам получил тяжелое ранение и потом долго лежал в реанимации) пытался перевязать ему окровавленную руку. Последствия устроенной хозяином кровавой бойни были ужасными.
Младший и средний сыновья погибли на месте (выстрелами им размозжило головы), старшему сыну заряд дроби пробил грудь, повредил шею и глаз. В его легких до сих пор осталось около восьмидесяти дробин. Не имевший никакого отношения к семейной ссоре наемный работник, которому на момент трагедии еще не было двадцати лет, получил слепое проникающее ранение в голову с ушибом головного мозга тяжелой степени. Семь дробин извлечь из мозга парня врачи не решились, ему придется жить с ними. Часть тела молодого человека парализована. Наименьшие ранения получил сват — ему лишь слегка зацепило шею… В результате страшной мести, устроенной хозяином дома, его семье, вместо свадьбы, пришлось готовиться к двойным похоронам.
Сам Петр заговорил лишь на следующий день после убийства. Подробно рассказал, как прошел вечер накануне, о ссоре с женой и стычке с сыновьями, которые насильно уложили его спать. А дальше его будто переклинило: «Ничего не помню. Очнулся, когда сидел в кресле с раненой рукой… » Ничего «не вспомнил» Петр и на последующих допросах, лишь повторял время от времени: «Почему они меня били? Как могли руку на отца поднять?!».
— На протяжении всего следствия я не заметил у Петра никакого раскаяния по поводу содеянного, — продолжает Юрий Ломничук. — Это хитрый, изворотливый человек, который любой ценой стремился выкрутиться и избежать ответственности. Он постоянно обманывал, старался запутать следствие, хотя в деле все было предельно ясно.
Более искренним оказался отец Петра, который пытался не то чтобы оправдать сына, но хотя бы понять его страшный поступок. Старший Маринчук неоднократно повторял: «Не надо было сыновьям поднимать на отца руку… » Остальные родные — жена, старший сын, дочки и другие родственники — резко осуждали поступок главы семьи. И у жителей райцентра двойное убийство вызвало огромное возмущение… Подследственный прошел сначала амбулаторную, а затем стационарную судебно-психиатрическую экспертизы, которые доказали его полную вменяемость. Однако вину свою Петр так и не признал, даже в конце следствия предпринимая попытки любой ценой оказаться на свободе.
Своей позиции Маринчук не изменил и на суде: «Никто не видел, что это я стрелял, — утверждал он. — Все по-разному говорят. Это ведь надо было перезарядить, прицелиться… » Только на последних заседаниях нечто похожее на сожаление появилось в его словах: «Я раскаиваюсь. Лучше бы умер я, а не они… У меня душа болит». «В чем раскаиваетесь, если утверждаете, что это не вы сделали?» — спросил председательствующий судья. «Жаль сыновей, я все им дал… » — не ответил на прямой вопрос Петр. Он так и не отважился публично назвать себя убийцей своих детей…
Апелляционный суд Ивано-Франковской области признал подсудимого виновным в убийстве двух человек, покушении на убийство еще троих и приговорил к пожизненному лишению свободы. В самом конце апелляционного срока Маринчук обжаловал приговор в суде высшей инстанции. Окончательную точку в его деле поставит Высший специализированный суд Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел.