40 дней назад в кабинете женской консультации центральной поликлиники Деснянского района Киева скончалась 27-летняя мать двоих детей. На днях специальная комиссия столичного управления здравоохранения сообщила: «К поликлинике у нас претензий нет». Зато претензии есть у молодого вдовца…
Об этом трагическом происшествии рассказали в марте текущего года практически все СМИ, в том числе «ФАКТЫ». Спустя сорок дней после смерти Натальи Кравчук в село Дударков Киевской области приехали ее одноклассники, однокурсники, друзья. Никто до сих пор не может смириться с тем, что веселой улыбчивой Наташи больше нет.
— Об одном жалею: что не дала дочке надеть новое осеннее пальто, которое она недавно купила, — тихо говорит мама Натальи Ирина Евгеньевна. — В тот день, когда Наташа собиралась в поликлинику, она примерила его и стала кружиться: «Ты посмотри, мама, как мне в нем хорошо! Так хорошо!» А я стала ворчать: «Ну вот, наденешь сейчас такое легкое пальто — простудишься. В субботу придут гости на день рождения Матвейчика, а ты больная будешь. Иди в старом!» А вечером она умерла…
- 17 марта, в среду, младшему ребенку Наташи Матвею исполнилось два годика, — вспоминает Ирина Евгеньевна. — Мы вечером скромно отметили это событие, а настоящее торжество решили устроить в выходные. 18 марта Наташа сделала прическу, накрасилась. И говорит: «Мама, я с утра в собес, а на пять вечера — к гинекологу». Ей нужно было сделать какую-то процедуру. Какую именно, она не сказала. Дочка меня берегла. Ранее я перенесла тяжелое онкозаболевание, Наташа меня выхаживала и боялась лишний раз волновать. Я еще спросила: «А чего так поздно? Какие могут быть процедуры в пять вечера? Врач ведь к этому времени уже уставший». Дочка ответила: «Так это ж не операция, просто тампон положить, и все… »
«Мама, — сказала Наташа на прощанье, — займи детей, чтобы не плакали за мной». Поцеловала деток. Я спросила: «А меня поцеловать?» Она: «Мама, нет времени, потом!.. » И убежала.
В полдень меня начала бить дрожь. Почему-то боялась, что Наташа с мужем попадут в аварию. Мы живем в селе Дударков, недалеко от Борисполя, а в Киев они поехали на автомобиле. Звоню ей: «Как у тебя дела?» — «Нормально… » Это был наш последний разговор.
Я уложила спать детей Наташи — двухлетнего Матвейчика и трехлетнюю Ульяну. В половине пятого вечера они проснулись. Обычно дети после сна бодренькие, бегают. А тут прижались ко мне, затихли, будто чем-то были напуганы. Как чувствовали что-то… Я тоже не находила себе места. Стала звонить родным — никто не отвечал…
- Жена полгода лечила эрозию у гинеколога центральной поликлиники Деснянского района, хотя мы прописаны и живем не в столице. Этого врача ей посоветовали подруги, — рассказывает муж Наташи Дмитрий. — После лечения ей нужно было удалить полип на шейке матки. Операцию должна была сделать этот же гинеколог. Мы купили лекарства и поехали в поликлинику. Приехали на час раньше. Наташу вдруг стала бить дрожь. «Дима, я так боюсь заходить. Сама не знаю почему», — говорит. Я обнял ее, предложил вернуться домой и приехать в следующий раз. Она ответила: «Нет-нет, полип этот можно удалить только в течение трех дней после месячных. А сегодня последний день… »
Она зашла в кабинет, как и назначала врач, в пять вечера или где-то около того. Я остался в коридоре. Мне позвонили, я поговорил немного, потом начал искать в телефоне игры. С момента захода Натальи в кабинет прошло максимум минуты три-четыре. И вдруг я услышал, как за дверью что-то посыпалось — как будто упали инструменты. Из кабинета с испуганным лицом выбежала медсестра.
Я бросился в кабинет. Наташа билась в судорогах на гинекологическом кресле. Медсестра держала жену за ноги, а врач нашатырным спиртом ее откачивала. Я крикнул: «Что с ней?» Мне ответили: «Все будет нормально. Не переживайте». Я звал: «Наташа!.. Наташа!.. » Она смотрела на меня, тянула ко мне руки, но ничего не говорила… Я положил руку ей под голову. Жена синела на глазах. Я видел, что медики сильно напуганы. Они явно не знали, что делать. И вдруг я понял: Наташа… умирает!
- Пришел врач, за которым бегала вторая медсестра, — продолжает Дмитрий. — Кабинет, где все это произошло, находится на первом этаже. Пока медсестра поднялась, пока позвала врача, пока врач спустился вниз, прошло время. Наташу уже успели снять с гинекологического кресла и положили на кушетку. Врач померил Наташе пульс (пульс уже пропадал!), потом начал делать ей какие-то уколы. Прибежал еще один врач, поставили жене капельницу. После капельницы опять проверили пульс — его нет… Врач сказал: «Вызывайте реанимацию… » — а сам стал проводить массаж сердца.
Наташа вся посинела, лицо застыло… Когда приехала бригада реаниматологов (а им же еще потребовалось время, чтобы добраться), наверное, уже было поздно. Они пытались ее спасти, сделали укол в сердце… Потом извинились: «Мы сделали все, что смогли». Медики молча вышли из кабинета, и я остался с Наташей один…
Минут через двадцать в кабинет зашли врачи поликлиники и начали складывать в кулечек все лекарства, которые они кололи. Я говорю: «Подождите, что вы делаете?! Я не дам вам забрать лекарства. Оставьте все, как есть!» Видно, у меня было такое лицо, что они тут же все оставили и ушли.
- Когда сын позвонил мне и сказал, что Наташи больше нет, все родные помчались в поликлинику, — вспоминает Валентина Анатольевна, мать Дмитрия. — Дима был в ужасном состоянии. Он плакал, целовал Наташу, пытался надеть на нее одежду, в которой она пришла. Ведь врачи поликлиники бросили ее в кабинете на кушетке почти голой и ушли, не дав даже какой-то простыни или пеленки, чтобы накрыть тело. Только лицо прикрыли полотенцем. Никто из них не подумал, в каком состоянии находится сын, никто не предложил корвалол, не налил воды. Потом, правда, врач-гинеколог, в кабинете которой умерла Наташа, все-таки попыталась «утешить» Диму. «Я вас понимаю, — сказала она. — Я всю жизнь прожила без мужа, и вы проживете без жены… »
- Через какое-то время приехало высокое медицинское начальство, — продолжает Дима. — Стали осматривать шприцы и ампулы. Я видел, что все пять ампул лидокаина и две ампулы кетанова, которые мы покупали в аптеке, были пустые. Я спросил у одного из врачей: «Разве это не большая доза?» Он ответил: «На курс лечения нормальная. Но для одного раза большая. При том, что вместо двухпроцентного вкололи десятипроцентный лидокаин… »
И тут меня как током ударило: я подумал, что, наверное, произошла какая-то страшная ошибка. Дело в том, что перед операцией врач-гинеколог своей рукой написала Наташе на обычной бумажке, какие именно лекарства нужны для анестезии: лидокаина пять ампул, причем процент не указала, и кетанова — две ампулы. Перед тем как ехать в поликлинику, мы зашли в аптеку в Броварах. Посмотрев на эту бумажку, аптекарь спросила: «Так какой вам лидокаин нужен? Сколько процентов?» Жена ответила: «Я не знаю… » Хотя она достаточно хорошо разбиралась в медицине. И аптекарь продала нам десятипроцентный лидокаин! А врач, когда делала укол, наверное, не обратила на это внимание и ввела Наташе смертельную дозу…
- Я не знала, что в это время происходит в больнице, — вспоминает мама Натальи. — Все телефоны родных молчали. Когда в шесть вечера наконец дозвонилась мужу, он сказал, что был по делам в Киеве и заехал случайно в поликлинику, где лечили дочь. «Дай Наташу», — говорю. — «Наташа не со мной, — отвечает. — Она с Димой по другим делам. Мы приедем домой вместе». Я спрашиваю: «Что произошло? Машину, может, разбили?» Муж говорит: «Приедем домой — расскажем». Их не было еще четыре часа. Когда я в десять вечера укладывала детей спать, у меня тряслись руки. А когда поздно вечером приехали моя младшая дочка Виктория, муж и сваха, поняла: случилось что-то страшное. Спрашиваю: «Наташа в машине?» Я думала, что она машину вела. И тогда Виктория говорит: «Наташи больше нет… »
Похоронили Наталью 20 марта — как раз в тот день, когда все должны были приехать на день рождения Матвейчика. Никто не мог поверить в то, что произошло. Ведь все считали, что у нее счастливая судьба. Прекрасная работа (Наташа работала архитектором), любимый и любящий муж, дети. У нее было столько планов! Построить свой дом. Ведь мы все ютились в бабушкиной хатке (муж Ирины Евгеньевны, военный пенсионер, вот уже 19 лет стоит в очереди на квартиру. — Авт. ). Посадить садик… Мой муж после этого постарел на десять лет. Замкнулся. Ходит по двору, только вздыхает. Я говорю: «Налей рюмку, да хоть поговорим… » Он смотрит на меня такими больными глазами, машет рукой и отворачивается…
Мы, как могли, объяснили детям, куда ушла мама. Ульянка однажды сказала: «Мама квiточкою стала, потiм полетiла на небо i там сонечком грiї, щоб нам з Матвiйчиком тепленько було… » Я боялась в этот момент посмотреть на зятя. Он сейчас, как раненый зверь. Дима очень тяжело все пережил. Наташа ведь у него на руках умерла. У нее были такие конвульсии, она так билась о кресло, что вся спина была синей от кровоподтеков. Дима говорил: «Она страшно умирала. Мама, она так страшно умирала. Я никогда такого не видел. Как ее всю выкручивало, как било!»
- Скажите, Наталье раньше кололи лидокаин? У нее была аллергия на что-нибудь?
- Никакой и ни на что. Дочка росла здоровой. Не болела. Укол лидокаина ей сделали первый раз. Ведь она ни разу никаких операций не делала, даже зубы не рвала. Рожала тоже сама, без кесарева. Я потом беседовала со многими знакомыми врачами. Они говорили: «Это халатность. Если врач делает такую операцию и применяет лидокаин — а все знают, насколько опасен это препарат, — он тут же должен положить возле себя ампулу с лекарством против анафилактического шока, а не бегать его искать потом по поликлинике». Но если этого лекарства у них нет, сказали бы нам купить. Неужели мы бы не купили?
В связи со случившимся была создана специальная комиссия столичного управления здравоохранения, в которую вошли гинекологи, анестезиологи, терапевты. Прокуратура Деснянского района возбудила уголовное дело по статье «Ненадлежащее выполнение профессиональных обязанностей медицинским или фармацевтическим работником». В аптеке, где Диме с Наташей продали несколько ампул отечественного лидокаина «Здоровье», была проведена проверка. Предписанием Государственной инспекции по контролю качества лекарственных средств этот лидокаин временно изъяли из всех учреждений здравоохранения и аптек для проведения экспертизы.
Дмитрий считал, что врачи не посмотрели, какой лидокаин принесла Наташа, и вкололи вместо двухпроцентного десятипроцентный. По его мнению, эта ошибка и сыграла роковую роль. Но поликлиника, информировавшая Минздрав о происшедшем, сообщила, что десятипроцентный лидокаин развели хлоридом натрия и Наташе ввели уже однопроцентный раствор лидокаина.
- Не могу поверить в это, — не соглашается Дмитрий. — Ведь я собственными глазами видел пять пустых ампул лидокаина и две — кетанова. И сам передал их следователю. Правда, когда я пришел в прокуратуру опознавать ампулы, следователь выложил на стол только четыре штуки…
Недавно судмедэкспертиза и специальная комиссия горздрава, расследовавшая обстоятельства трагедии, закончили свою работу. Причиной смерти судмедэксперты назвали анафилактический шок после инъекции лидокаина. Комиссия тоже вынесла свой вердикт. «К поликлинике у нас претензий нет», — сообщил «ФАКТАМ» член специальной комиссии, заместитель главы столичного управления здравоохранения и медобеспечения Владимир Загородний. Он согласился ответить на вопросы журналиста «ФАКТОВ».
- Владимир Васильевич, имела ли право врач писать список лекарств, которые должна была принести больная, на бумажке?
- В данном случае было бы целесообразно выписать официальное консультативное заключение с указанием диагноза и рекомендованных лекарств. А эта практика написания на листочках — беда сегодняшней системы здравоохранения. Я категорически не приемлю подобного положения вещей.
- Допустима ли такая медицинская процедура, которую делали Наталье в амбулаторных условиях, а не в стационаре? Ведь в обычной поликлинике очень сложно оказать полноценную медицинскую помощь при анафилактическом шоке. Будь рядом палата интенсивной терапии, где можно провести искусственную вентиляцию легких, сделать трахеостому, возможно, Наташу и спасли бы.
- Проведение таких малоинвазивных операций в поликлинике не является нарушением. На сегодняшний день даже удаление желчного пузыря производят в амбулаторных условиях.
- Почему врач сказала больной принести так много ампул — пять лидокаина и две кетанова?
- Мне, госслужащему, тяжело оценивать действия врача-клинициста.
- Была ли сделана проба на лидокаин?
- Была. И это отражено в документации. Положенное время врачи выдержали. Реакции на пробу не последовало, и лишь после этого провели полноценное обезболивание — укол в шейку матки. К сожалению, такое случается, что мизерная доза лидокаина не дает реакции, а полноценная доза может спровоцировать анафилактический шок. Отсутствие реакции на пробу не является стопроцентной гарантией того, что аллергии на лекарство нет.
- А кто делал уколы — врач или медсестра?
- Я думаю, врач.
- Но Дмитрий осматривал тело жены и не нашел следов первого, пробного, укола.
- Вечером, при свете ламп он мог его и не заметить.
- Какая основная доза лидокаина была введена?
- Я не готов ответить.
- Дмитрий мне говорил, что с момента захода Наташи в кабинет и до момента, когда у нее развился анафилактический шок, прошло не больше четырех минут. Это означает, что положенное для пробы время — 15 минут — врачи не выдержали. Вы установили хронометраж событий? Когда Наташа зашла в кабинет?
- К сожалению, таких подробностей у меня нет. В принципе, нашей целью не было определить, в котором часу больная вошла. Наша задача — оценить, насколько действия медперсонала были своевременны и адекватны, а также клинически установить причину смерти. Муж погибшей говорит, что после пробы прошло всего несколько минут? Я считаю, что это субъективная оценка времени. В критической ситуации время воспринимается по-другому. Это психологическая реакция на ту ситуацию, в которую попадает человек.
- Лидокаин применяется в медицине повсеместно. Специалисты говорят, что, несмотря на тяжелейшие побочные эффекты, которые иногда случаются, это хороший препарат и заменить его нечем. Если так обстоят дела, должны ли врачи иметь в кабинетах противошоковые аптечки, чтобы в критических ситуациях ввести лекарство еще до приезда «скорой»?
- В каждом манипуляционном кабинете и в каждом приемном отделении неотложной помощи такие наборы есть. Они имеются даже в прививочных кабинетах. Но анафилактический шок — это беда, с которой медицина не всегда готова справиться. Даже если сиюминутно ввести адреналин, это не значит, что мы спасем человека.
- В данном случае в кабинете женской консультации был набор для оказания первой помощи при анафилактическом шоке?
- Было все. По той информации, которую я получил, в том числе и от главного врача, комплекс реанимационных мероприятий был проведен в полном объеме.
На днях пришел также ответ из Госинспекции по контролю качества лекарственных средств: лидокаин, который применялся во время обезболивания Натальи Кравчук, соответствовал норме. По словам начальника Управления послерегистрационного надзора государственного предприятия «Государственный фармакологический центр» Министерства здравоохранения Украины Елены Матвеевой, в случаях смерти больных после приема лидокаина еще ни разу не подтверждалось плохое качество этого лекарственного средства.
- Как правило, это не проблема качества, а обратная сторона действия препарата, — отметила Елена Валерьевна. — Абсолютно безопасных лекарственных средств не было, нет и не будет. При назначении любого препарата учитываются польза, которую он приносит, и риск побочных эффектов. В инструкции для медицинского применения лидокаина указано, что он может вызывать побочную аллергическую реакцию. К сожалению, даже отсутствие реакции на пробу и выполнение всех предупредительных мер не являются гарантией того, что побочная реакция не наступит. Поэтому важно, чтобы в каждом кабинете, в каждом лечебном учреждении были те лекарственные средства и инструменты, которые могли бы вывести пациента из состояния анафилактического шока.
- За это время я перечитал кучу литературы и поговорил со многими врачами, — признается Дмитрий. — И понял, как нужно себя вести, если тебе будут вкалывать обезболивающее. Нужно обязательно сказать врачу, есть у тебя аллергия на что-то или нет, даже если он об этом не спрашивает. Требовать, чтобы он провел пробу, и не давать уколоть основную дозу обезболивающего лекарства раньше, чем пройдут положенные
15 минут после пробы, даже если врач куда-то торопится. И по возможности оперироваться в стационаре, где тебе окажут помощь при анафилактическом шоке быстрее, чем в поликлинике. Если бы мы с Наташей знали это раньше, а не слепо доверились врачам…
- Вы согласны с выводами комиссии управления здравоохранения?
- Конечно, нет. Жду, пока свое слово скажет прокуратура. Я не уверен, что была сделана проба. А если даже и была, пятнадцать минут не прошло. Врачи утверждают, что в кабинете женской консультации был набор для оказания первой помощи при анафилактическом шоке. Но из всего набора я видел только… ватку с нашатырным спиртом.
Я хотела поговорить с акушером-гинекологом Деснянской центральной районной поликлиники, которая лечила Наташу. Но заместитель главного врача по лечебной работе поликлиники отказался дать какую-либо информацию до окончания следствия.
- Ответьте хотя бы на вопрос: она работает? Какое моральное состояние вашей подчиненной?
- Она находится на больничном. Больше к сказанному ничего добавить не могу.
P. S. «ФАКТЫ» будут продолжать следить за развитием этой истории.