На днях в Москве в российском информагентстве ИТАР-ТАСС состоялась пресс-конференция Михаила Горбачева на тему «Накануне 80-летия: некоторые итоги». Как известно, юбилей первый и единственный президент СССР будет отмечать 2 марта
«Удивительно… Оказывается, за все эти годы мы не разобрались, откуда я появился, а это всех беспокоит, — рассказал в ходе беседы с журналистами Михаил Сергеевич. — Когда-то моя мать приглашала на лето дочь Ирину, и, уже взрослой, Ирина как-то сказала мне: «Папа, а знаешь, что ты родился как Иисус Христос?» Во время родов мою маму отвели к хлеву, там, на соломке, я и родился. Я из семьи крестьян, оба деда получили землю от Ленина, и это оправдывало его в их глазах даже после того, как дед оказался в тисках той инквизиции. Его обвинили в троцкизме и приговорили к расстрелу, но уже пошел 1938 год, а после 1938 года ввели правило, что все расстрельные дела должен утверждать областной прокурор. Молодой помощник прокурора посмотрел и сказал, что там ничего нет. Деда 14 месяцев допрашивали, а потом выпустили. Это, пожалуй, первое, что мне запомнилось.
Потом началась война. Прискакал к нам вестовой и сообщил: «Началась война», потому что радио в то время не было. И начался другой отрезок моей жизни — оккупация. Когда отец вернулся, я уже вырос, мне было почти 15 лет. Увидев меня, он сказал то, что я запомнил на всю жизнь: «Довоевались».
А потом была жизнь. Я с 15 лет пошел работать на комбайне. В школу меня возвращали — два года я не учился. Но окончил
10 классов с похвальной грамотой. Никто меня никогда не контролировал, и некому было контролировать: и мать и отец — малограмотные. Когда оканчивал школу, физика и математика были любимыми предметами, но поступил я на юридический (в Московском госуниверситете имени Ломоносова. — Ред.). Я взрослел и хотел что-то реально делать как юрист. Отправил документы, потом пришла телеграмма, а в ней две строчки: «Вы зачислены с общежитием». То есть я не ездил, со мной не беседовали, экзаменов я не сдавал — и меня зачислили. Но нужно иметь в виду, что я уже пять лет работал, в 17 лет имел орден Трудового Красного Знамени и в 10-м классе вступил в партию. Дед был старый коммунист, а отец вступил в партию на фронте, и они меня поддержали, так что я был общественно активный человек. Я был секретарем комсомольской организации и членом райкома комсомола.
Думаю, если бы не учеба в университете, я бы не сидел сейчас перед вами, потому что он задал и высоту, и направление моей жизни. Приехал на родину после университета на стажировку в прокуратуру. Семь дней стажировался, а на восьмой меня забрали заместителем заведующего отделом райкома комсомола. Так что я юрист отличный. Но оправдываюсь тем, что Богу понадобилось семь дней, чтобы создать целый мир, так что за семь дней и я мог многое понять.
И с тех пор я в политике, с 1955 года и официально. Там прошла вся моя карьера. Дважды или трижды собирался уходить из политики… Не жалею, что остался, хотя и многое пережил. Думаю, у меня счастливая судьба, но и много потерь. Среди них самая главная — это то, что Раиса Максимовна не выдержала испытаний и всего того, что нахлынуло на нас. Ну а теперь 20 лет тоже не бездельничаю… Без натяжки говорю: жизнью я доволен, хотя когда-то тяжело переживал то, что случилось со мной, и написал статью «Счастливых реформаторов не бывает». Я решил тогда, что действительно ошибся. Но сейчас думаю, что у меня счастливая судьба».
По поводу многолетнего пребывания на посту ряда руководителей постсоветских государств Михаил Горбачев сказал: «Я остаюсь сторонником той точки зрения, которую мы развивали во время перестройки и политических реформ: два срока (президентских. — Ред.), не больше, кто бы ни был. После того как мы это ввели, я приехал в Японию, выступал в Токийском университете, и меня спросили: «Может быть так, что на следующих выборах вы не получите большинства. Что вы скажете на это?» Я ответил, что если даже не получаю большинства голосов, но процесс идет в рамках новой избирательной системы, на принципах, которые мы заложили, то побеждает перестройка, и я, в общем, не проигрываю. Я и сейчас такого мнения. Пока Мубарак (смещенный несколько дней назад президент Египта. — Ред.) 30 лет был у власти, там все вокруг него прогнило. У нас вытащена из Петербурга команда, и сидят они уже, наверное, десятками лет, но это не значит, что они вечные наши правители. И я считаю, что пример должны всегда показывать президент и премьер… А они (президент России Дмитрий Медведев и премьер Владимир Путин. — Ред. ) говорят, что будут советоваться друг с другом по вопросу участия в выборах президента в 2012 году. Мне это не нравится, не нравится, как они ведут себя. Не дело Путина решать, кому быть президентом — это дело тех, кто будет избирать. А что, другим уже и избираться нельзя? Я думаю, что это нескромно, когда Владимир Владимирович говорит, что мы сядем с Дмитрием Анатольевичем и договоримся, кому идти в президенты. Это уже невероятное зазнайство».
При этом бывший президент СССР признал, что в свое время его тоже погубило зазнайство: решение ехать на отдых в Форос в августе 1991 года было ошибкой. «Надо быть всем нам скромнее — тем, кто участвует в процессах, кто претендует на власть».
Комментируя ситуацию с правами человека в России, Михаил Горбачев сказал: «Россия среди 36 стран, которые входят в Мадридский клуб стран переходного периода. Но думаю, что мы прошли не больше полпути. У нас есть все: парламент, суды, президент, премьер — все это есть. Правда, больше имитации, а эффективной работы нет, особенно судов, парламента. Ведь по опросам почти все критически оценивают парламент. У нас в парламенте захапала власть «Единая Россия», и это плохо. Монополия загнивает, не дает возможности развиваться демократическим процессам. «Единая Россия» напоминает мне худшие годы КПСС. У нас есть институты, но нужна эффективная их работа. У нас есть законы, пусть и несовершенные, но нужно их выполнять».
«Я думаю, что нынешняя ситуация на Ближнем Востоке возникла не потому, что кто-то этот процесс завязал, подготовил, — считает Михаил Горбачев. — Когда у нас проходил демократический процесс, когда мы наконец в 1989 году провели прямые и альтернативные выборы, когда появились свобода выезда, религии, плюрализм, постепенно пошел этот процесс. У меня позиция была такая: не вмешиваться; нам эти перемены были нужны. То же самое происходит на Ближнем Востоке: меняется мир. Народ хочет улучшения социальной жизни. В Ливии Каддафи сначала не трогали, но сейчас уже трогают, а он действует так жестоко, что все может кончиться его выдворением из страны. Процессы эти нужно изучать, они идут в контексте всего того, что происходит в мире. Думаю, сейчас очень важно, чтобы европейские страны и американцы очень ответственно отнеслись к тому, что происходит, и не разыгрывали бы на этом какие-то карты».
«В деле Ходорковского меня многое смущает, — отметил Михаил Сергеевич. — Иногда кажется, что человека надо выпустить, но если они (руководители ЮКОСа. — Ред.) кровь пролили при решении экономических проблем, тогда им придется отвечать. Самое главное, что в этом деле нет справедливой юридической оценки. И здесь мы должны сказать, что политика не должна в данном случае вмешиваться». Комментируя интервью пресс-секретаря Хамовнического суда Натальи Васильевой о давлении на судью при подготовке второго приговора бывшему главе ЮКОСа Ходорковскому, Горбачев выразил убеждение, что это должно стать предметом расследования. «Человек открыто и прямо сказал, что происходит. Я верю ей, полностью. И не надо выкручиваться, когда вы оказываетесь в таком положении. Самое верное спасение — сказать как было», — уверен Михаил Горбачев.
Материал подготовила Анна ИВАНЕНКО, «ФАКТЫ»
Фото Франс Пресс