Таким должен быть следующий шаг Генеральной прокуратуры Украины?
Какими бы абсурдными ни выглядели слова, вынесенные в заголовок, они звучат совершенно логично, если согласиться с тем, что постановление о возбуждении уголовного дела против Леонида Кучмы, открытое сотрудниками ГПУ, юридически безупречно.
Ведь это постановление было вынесено преимущественно на основании показаний Мельниченко и предоставленных им следствию «аудиозаписей», достоверность способа получения которых и их подлинность, опять же, зиждутся на словах майора.
Но этот же майор не далее как 23 марта на пресс-конференции заявил, что организаторы убийства предлагали ему 100 млн. долл. США (ранее он называл 1 млрд.), а курировал, мол, переговоры не кто иной, как тогдашний глава Администрации Президента РФ Дмитрий Медведев.
То есть элементарная логика обязывает предполагать, что нынешний президент РФ не только знает преступников, но и является их соучастником, поскольку способствовал их попыткам скрыть следы убийства журналиста. Наказание за подобное деяние предусмотрено уголовными кодексами и Украины, и России.
Так случилось, что «2000» были одним из немногих украинских СМИ, которые с первого дня сделали предположение, что перед нами разыгрывается изысканная по замыслу и чудовищная по воплощению спецоперация, целью которой являлась дестабилизация политической обстановки в Украине с последующим свержением президента.
Поскольку тогда в стране наблюдалась подлинная информационная вакханалия (впрочем, мало отличающаяся от той, что мы видим сейчас) и практически все СМИ пытались убедить общественность, что в обвинениях Мельниченко и Kо «все чисто», мы не только отслеживали все опубликованное в украинских массмедиа, но и связались с главными участниками того «реалити-шоу». Например, с компанией «Бек-тек» (США), проводившей «первую экспертизу» «записей». С известным специалистом, президентом Международной ассоциации судебной фонетики доктором Питером Френчем из Англии (даже посетили ученого в его лаборатории, чтобы ознакомиться на месте с техникой, используемой им для экспертизы) и т. п.
Поэтому мы обратили внимание на сотни фактов, которые не ложились и не ложатся в официальную версию следствия. О них мы напомним в ближайших номерах.
Мы даже выпустили четыре книги и документально-публицистический фильм на эту тему (к слову, так и не показанный ни одним центральным украинским каналом — по вполне понятным соображениям).
Мы с особым интересом продолжаем исследовать тему и в данном случае обращаем внимание пока лишь на «Постанову про порушення кримiнальної справи» против Леонида Кучмы.
Первый вопрос, который возникает: каким образом копия этого постановления оказалась у журналиста Мустафы Найема? Согласно процессуальным нормам документ мог быть выдан на руки лишь обвиняемому или подозреваемому, но никак не свидетелю — Мельниченко. Значит, к этому приложила руку сама Генпрокуратура? Так или иначе, требуется или официальное подтверждение ГПУ, что это подлинник постановления, и в таком случае — ответ на вопрос, как он оказался в распоряжении «Украинской правды»? Или же документ — очередная фальшивка, что, на мой взгляд, маловероятно.
Отмечая профессиональный анализ текста и те выводы, которые делает Мустафа Найем (например, что в тексте не назван В. Литвин), хочу обратить внимание еще на ряд вопросов, возникающих при чтении этого документа, если положить его рядом с результатами нашего журналистского расследования.
Итак, целью преступления было, цитирую, «припинити будь-яку критичну громадську i журналiстську дiяльнiсть на його (президента.- Авт.) адресу».
«…журналiст i керiвник проекту Iнтернет-видання «Українська правда» Гонгадзе Г. Р. активно займався громадською дiяльнiстю, публiкуючи газети та листiвки з критичними статтями на адрес дiючого на той час Президента України Кучми Л. Д. та Мiнiстра внутрiшнiх справ України Кравченка Ю. Ф.».
Поскольку образ Гонгадзе сегодня весьма мифологизирован, напомню в очередной раз о том, на что мы обратили в те годы особое внимание наших читателей: Гонгадзе критиковал Кучму в эфире, но никаких газет, листовок он не издавал, а тем более, как было сказано в недавнем телеэфире одного из «политшоу»,- тиражом 8 000 000 экземпляров. Все статьи за подписью Гонгадзе на «Украинской правде» — а их было ровным счетом 6 — появились лишь за две недели до его исчезновения. То есть позднее 1 сентября 2000 г. И ни в одной из этих статей НЕТ НИКАКОЙ острой критики в адрес Леонида Кучмы, в то время как практически с площадной бранью постоянно обрушивались на президента ряд тогдашних изданий, никакого отношения к Гонгадзе не имеющих. И авторы тех публикаций и сейчас, возможно, с интересом следят за громким делом.
Цитирую постановление далее: «Президент України Кучма Л. Д., перевищуючи владу i свої посадовi повноваження, без наявностi передбачених законом приводiв i пiдстав для проведення оперативно-розшукової дiяльностi дав Мiнiстру внутрiшнiх справ України Кравченку Ю. Ф. вказiвку про здiйснення негласних оперативно- розшукових заходiв щодо… Гонгадзе Г. Р.»
В книге «Операция «Свободное слово», изданной в далеком уже 2001 году, мы писали: «Операция началась не 16 сентября, когда исчез Георгий Гонгадзе, а 25 июня. Широко известно, что в этот день в одном из одесских кафе в районе 10-й станции Большого Фонтана началась перестрелка, в результате которой один человек погиб, а девять попали в реанимацию.
Незадолго до этого в кафе побывали двое, представившиеся журналистами из Киева, один показал удостоверение на имя Георгия Гонгадзе. С четверть часа они говорили с директором кафе. Сразу после их ухода на место событий прибыли «лица кавказской национальности» и открыли стрельбу.
Эти события были совершенно справедливо расценены «Украинской правдой» как провокация против Гонгадзе. Но кому была нужна эта провокация? Милиции? Именно в ее рядах и на Банковой ищет причастных к гибели Гонгадзе лидер социалистов Александр Мороз. Если допустить, что его утверждение о причастности Банковой к исчезновению журналиста правда, то эпизод с перестрелкой никак не вписывается ни в какие логические схемы.
Если бы люди Кравченко действительно хотели выполнить некий преступный приказ, то зачем столь странным и даже диким образом привлекать внимание к имени Гонгадзе и к их собственной деятельности?
Не логичнее ли было бы имитировать утрату интереса к журналисту, чтобы усыпить бдительность общественности? А ведь милиция сразу стала активно расследовать убийство, «засветила» свой интерес к возможным действующим лицам.
Сотрудники МВД, по словам сотрудничавшего с Гонгадзе директора радиостанции «Континент» Сергея Шолоха, встречались и с ним, и с другими журналистами. Т. е. наделали невероятно много шума. Это никак не вяжется с предположением, что они могли готовиться и вскоре абсолютно секретно провести ликвидацию Гонгадзе».
Кстати, в постановлении ГПУ об открытии дела против Леонида Кучмы сказано: «Кравченко Ю. Ф. йому доповiв, що причиною невиконання заходiв впливу щодо Гонгадзе Г. Р. стало виявлення ним стеження з боку працiвникiв мiлiцiї…»
Таких «нестыковок» в нашем архиве — десятки.
И далее: «У свою чергу, Кравченко Ю. Ф., усвiдомлюючи злочиннiсть такої вказiвки Президента України Кучми Л. Д., погодився її виконати i…».
Когда и кому из сотрудников ГПУ Кравченко признался, что он осознавал «злочиннiсть такої вказiвки»?
Далее из документа: «Вищенаведенi факти пiдтверджуються матерiалами кримiнальної справи… вилученими копiями та оригiналами звукозаписiв». Еще никто не доказал, что это оригиналы. Но Генпрокуратурой уже и копии принимаются как доказательство!?
В этой связи, с моей точки зрения, имеет смысл Леониду Даниловичу, не дожидаясь, пока знаменитый зарубежный адвокат изучит все нюансы этого дела, подать жалобу на «Постанову про порушення кримiнальної справи».
Напомню некоторые положення УПК Украины:
«Статья 236-7. Обжалование в суд постановления о возбуждении дела.
Постановление органа дознания, следователя, прокурора о возбуждении уголовного дела относительно конкретного лица или по факту совершенного преступления может быть обжаловано в местный суд по месту расположения органа или работы должностного лица, вынесшего постановление, с соблюдением правил подсудности.
Жалоба на постановление органа дознания, следователя, прокурора о возбуждении уголовного дела относительно лица может быть подана в суд лицом, относительно которого было возбуждено уголовное дело, его защитником или законным представителем.
Жалоба на постановление органа дознания, следователя, прокурора о возбуждении уголовного дела по факту совершения преступления может быть подана в суд лицом, интересы которого затрагивает возбужденное уголовное дело, его защитником или законным представителем с достаточным обоснованием нарушения прав и законных интересов соответствующего лица…
Статья 236-8. Рассмотрение судом жалобы на постановление о возбуждении дела.
Жалоба на постановление органа дознания, следователя, прокурора о возбуждении дела рассматривается судьей единолично не позднее пяти дней со дня ее поступления в суд. Об открытии производства по жалобе на постановление о возбуждении дела судья на протяжении суток со дня поступления жалобы в суд выносит постановление…
В постановлении об открытии производства судья решает вопрос о целесообразности приостановления следственных действий по делу на время рассмотрения жалобы.
Постановление судьи об открытии производства вступает в законную силу с момента его вынесения и подлежит немедленному исполнению.
Орган дознания, следователь или прокурор, в производстве которого находится дело, обязан в установленный судьей срок подать в суд материалы, на основании которых было принято решение о возбуждении дела. Материалы, которые подаются в суд, должны быть описаны, прошиты и пронумерованы с указанием должности и фамилии лица, составившего опись.
В случае неподачи без уважительных причин в суд материалов, на основании которых было принято решение о возбуждении дела, в установленный судьей срок судья вправе признать отсутствие этих материалов основанием для отмены постановления о возбуждении дела…
Обязанность доказательства правомерности возбуждения дела возлагается на прокурора, неявка которого на судебное заседание не препятствует рассмотрению дела.
Неявка без уважительных причин на судебное заседание лица, подавшего жалобу, и присутствие которого признано судьей обязательным, является основанием для закрытия производства по рассмотрению жалобы.
…Рассматривая жалобу на постановление о возбуждении дела, суд обязан проверять наличие поводов и оснований для вынесения указанного постановления, законность источников получения данных, которые стали основанием для вынесения постановления о возбуждении дела…»
Хотел бы я посмотреть на судью, который признает законным источник получения «записей» майора! Эксперты часто ссылаются на статью 62 Конституции Украины, которая указывает, что «обвинения не могут основываться на доказательствах, добытых незаконным путем», отмечая, что никто не дал заключения, что «пленки» получены законно. Но еще более «записи Мельниченко» подпадают под статью 68 УПК Украины: «Не могут служить доказательствами сообщенные свидетелем данные, источник которых неизвестен».
Если же прокуратуре известно, как Мельниченко записал сотни, если не тысячи часов «бесед» в кабинете президента — то есть если ей все-таки известен этот самый «источник доказательств», — то ГПУ следовало бы обнародовать эту информацию, чтобы окончательно снять все недоуменные вопросы экспертного сообщества.
Трудно также представить судью, который признал бы законным решение о возбуждении дела об убийстве, когда до сих пор не найдено тело жертвы.
Да, есть показания тех, кто уже осужден, но есть и свидетельство мамы Георгия Гонгадзе:
«…Я по-прежнему настаиваю: факта смерти моего сына мне еще никто не доказал!»
«…Да, Пукач указал на место захоронения черепа. Но он не принадлежит моему сыну. Зубы черепа — красивые и крупные. У сына же были мелкие белые зубы со стертыми поверхностями, потому что в детстве Георгий часто скрипел ими. Я — зубной врач, неужели я не смогу определить по зубам, это мой сын или нет?»
«Треба по-людськи якийсь стид мати. Як можна так мене мордувати?! Менi показують чужi костi i чужий череп — не вiдомої менi особи i звинувачують у вбивствi когось».
«Не верю, что Кучма давал приказ убрать сына….Это был сценарий, чтобы отстранить Кучму, там были замешаны силы не только отечественные».
«Я не за Кучму, я не за покiйного Кравченка, я просто констатую факт…» — говорит Леся Гонгадзе.
Хочется надеяться, что такой авторитетный и, надо полагать, порядочный человек и опытный юрист, как заместитель Генерального прокурора Ренат Равелиевич Кузьмин, в данном случае просто действительно не имел возможности вникнуть во все нюансы этого исключительно запутанного дела. И никакой политической составляющей во всей этой истории нет.