Известие о том, что пожилая супружеская пара из Швеции переехала в поселок Пески Черниговской области, чтобы помочь маленьким украинским сиротам и беспризорникам, поначалу многие воспринимали скептически. Коллеги Мириам и Буаса Адольфи отговаривали их бросать высокооплачиваемую работу, хороший дом, собственных детей и внуков. Украинские чиновники и сотрудники социальных служб к такой благотворительности тоже отнеслись с подозрением: «Эти иностранцы собираются вывезти наших ребятишек за границу, а может быть, даже продать на органы. Нужно быть начеку!»
Иностранцы и вправду сделали нечто из ряда вон выходящее: подбирая в подвалах и на улицах грязных, голодных детишек, они не просто одели и накормили их. Они дали им кров, вернули детство и настоящую родительскую любовь. «Дом друзей» — это не интернат, не сиротский приют и даже не детский дом семейного типа, куда так хотят попасть обездоленные малыши. Это дружная многодетная семья, в которой все по-настоящему любят друг друга.
За ажурной решеткой красуется аккуратное одноэтажное здание, окаймленное сосновым лесом. Во дворе — качели и карусели, спортивная площадка и даже небольшой стадион с футбольными воротами. Гурьба мальчишек в разнокалиберной, но все же настоящей футбольной форме гоняют мяч. Увидев меня, бросают игру и бегут открывать ворота. Первое впечатление от детей такое: они общительны, доброжелательны, но в них совсем не чувствуется той потребности в ласке, которая бросается в глаза в детских домах.
— Здравствуйте, я Буас, — выходит нам навстречу невысокий крепкий мужчина в очках. — А это моя жена Мириам. Добро пожаловать в «Дом друзей»!
Супруги Адольфи очень хорошо, с едва заметным акцентом говорят по-русски. Собрав всех обитателей детского дома для общего снимка, Буас расположил детвору на скамейке под соснами.
— «Чииз» мы не говорим, — объясняет он. — А чтобы улыбки получились, давайте, дети, все дружно: «Сви-ни-на!»
Сфотографироваться для «ФАКТОВ» вместе с воспитанниками «Дома друзей» захотели сельские мальчишки, которые играли с ними в футбол, и даже любимец семьи французский бульдог Молли
Под хохот и шутки мальчиков и девочек проходим в дом… и замираем. Скромный снаружи, внутри это настоящая европейская вилла. В коридоре на стенах — большие выразительные черно-белые фотоснимки воспитанников. У кого-то в руках скрипка, другой — в обнимку с мячом. В доме есть большая библиотека и общий зал, который веселая хозяйка называет «валялкой», потому что по выходным здесь все валяются на полу перед большим плазменным телевизором. Рядом — несколько ванных комнат и белоснежных туалетов, стиральная машина и кухня, детские спальни. В небольших комнатках стоят двухъярусные кровати, письменные столы, стульчики, шкафы. На подоконниках — вазоны с цветами.
— Свои спальни каждый придумывал себе сам, — продолжает экскурсию Мириам. Тихонько постучав, она заводит нас в спальню, где белые обои украшены большой сиреневой рамкой и фиалками. — Вот здесь живут две сестры, Аня и Юля (имена детей изменены. — Авт.). Они помогали делать ремонт. А в этой комнате живет мальчик, который мечтает стать футболистом, поэтому мы оформили часть стены для его будущих наград, медалей и кубков. Ну а тут у нас живет наша ходячая энциклопедия, Вадик, — хозяйка показывает мне спальню, где на стеллажах и полках — огромное количество книг, от Библии до справочников по палеонтологии. — Его родной брат Глеб — художник. Глебчик, покажешь свои рисунки?
— Ко мне приходит учительница рисования, — обстоятельно объясняет мне русоволосый 11-летний мальчик, демонстрируя графические изображения орла, дерева, дракона. — Это я сейчас хочу стать художником. А когда-то мечтал играть на скрипке и полететь в космос. Мы с братьями тут уже семь лет. Я помню даже автобус, на котором нас мама сюда привезла.
— Она сказала, что мы едем на море, — рассказывает брат Глеба, 14-летний Вадик. — Папа нас давно бросил, а маме мы были не нужны. Сначала было страшно, а потом мы поняли, что здесь настоящая семья. Мириам мы зовем Мами, ее и Буаса называем на ты. А Виктора Павловича и Надежду Михайловну, наших учителей,- на вы. Виктор Павлович — физрук, он учит нас играть в футбол. Я это больше всего на свете люблю! А еще я, как самый старший из мальчиков, должен ему во всем помогать. Заодно и учусь у него всему: и красить, и в огороде работать, и розетки вкручивать. Оксана, наша повар и мамця, учит готовить. Я даже сам умею делать мясо по-гречески!
Все истории детей, брошенных родителями и попавших в «Дом друзей», разные, но в основе своей похожи: каждый из них рано узнал, что такое беда, голод, жестокость. Каждому раньше было плохо.
— У меня мое нынешнее счастье началось с большой трагедии, — рассказывает 15-летняя Аня. — Мне было одиннадцать, когда мама решила уйти от папы к другому мужчине и забрать меня с собой. А восьмилетнего братика Володю и трехлетнюю сестричку Юлю она хотела бросить. Я плакала, но мама тащила меня к машине. Автомобиль стоял на дороге, которая круто шла вниз. Я вырвалась, упала, машина почему-то поехала, и я оказалась под колесами… Отец успел схватить меня и отшвырнуть в кювет. Летела я далеко и ушиблась сильно. Но все-таки осталась жить с папой. Хотя жизнью весь тот ужас не назовешь.
Мы не ходили в школу, голодали. Папа пил, нигде не работал, избивал нас. Это его «подарок», — девушка показывает шрам под бровью. — Ножом метнул. Хорошо, что в глаз не попал. Я мечтала уйти и забрать с собой сестру с братом. Долго набиралась смелости, но в конце концов рискнула, пошла в сельсовет и попросила о помощи. Мне предложили выбор: или интернат, или семью Адольфи. Терять нам было нечего, и мы пришли в «Дом друзей». С первого же дня почувствовала, что теперь я дома, и больше всего боялась, как бы папа не пришел и не увез нас отсюда. Недавно узнала, что моя мать умерла. Теперь молю Бога, чтобы мои родители — Мириам и Буас — жили долго-долго. Учусь в школе почти на «отлично», спокойно сплю, стараюсь помогать по хозяйству, хожу в церковь. В следующем году хочу поступать в колледж на менеджера и маркетолога.
— Мы с мужем два раза в году ездим в Финляндию и Швецию, рассказываем о детском доме, просим помощи, — объясняет Мириам. — У каждого нашего воспитанника есть друг-спонсор. Эта акция — «От сердца к сердцу», когда люди помогают не просто заведению, а конкретному ребенку — очень эффективна. Помогают простые украинские люди — студенты, пенсионеры, служащие, волонтеры. Государство
— В Швеции нам тоже говорили: «Вы что, с ума сошли? Какая Украина?» — улыбается Буас. — Тем более я только получил работу звукооператора, которую так долго ждал. Зарплата была эквивалентна семнадцати тысячам гривен в месяц. А тут — бросить дом, троих детей, правда, уже взрослых, привычную обстановку и уехать в неизвестность… Но другого пути не было.
На снимке: Нарядную комнату, где дети накрывают на стол, едят, пьют чай и поют песни, хозяева дома Мириам и Буас назвали трапезной — в противовес интернатовской столовой
- К счастью, мы с Буасом всегда понимали друг друга, работали рука об руку. Муж был музыкантом и оператором, а я «сорок килограммов назад» танцевала в балете, — Мириам любит посмеяться над собой. — Мы и познакомились на сцене. А потом много лет ездили как волонтеры с гуманитарной помощью в разные страны: в Азербайджан, Молдову. Помогали абхазским детям во время войны. В Украину впервые приехали в 1991 году. Тогда, после Чернобыля, мы регистрировали Скандинавскую миссию детей и видели ребят, которые жили на улице. С пустыми взглядами, без желаний. Это очень страшно. В одну такую поездку грязные голодные малыши из-под Киева позвали нас в гости. Их было десять человек, они жили в лесу вместе со стаей собак. Когда мы увидели, как бродячие псы греют и облизывают маленьких украинских беспризорников, то поняли, что останемся здесь навсегда.
— «Дом друзей» возник позже, — говорит Буас. — Поначалу мы помогали детям улиц только днем. Но от них невозможно было уйти. Как это: накормили, поговорили, а теперь бай-бай? Мы идем в свою теплую квартиру, будем принимать душ и пить горячий чай, а вы спите себе в своем подвале, где мокро, нет света, пахнет клеем и мочой? Это было выше наших сил.
Супруги Адольфи много общались с сотрудниками городских и районных администраций. Но только в Бобровицком районе Черниговщины в глазах чиновников и социальных
работников они увидели настоящую готовность помочь. В 2003 году шведы зарегистрировали реабилитационный центр «Дом друзей». Заброшенный полуразвалившийся дом им отдали в бессрочную и бесплатную аренду. Для окрыленных Мириам и Буаса первый шаг к мечте осуществился.
— Трудностей мы не боялись, — объясняет швед. — Во-первых, твердо верили, что все получится, что Бог поможет. Во-вторых, за годы жизни в Украине привыкли ко всяким условиям. Когда жили на Троещине в Киеве, каждый день перед входом в квартиру проводили «спецоперацию». Мириам командовала «раз-два-три» и включала свет, я забегал с пылесосом, всасывал в него полчища тараканов, а другой рукой распылял «Раптор», — Буас и Мириам хохочут до слез. — Тараканы ползали по нам ночью, подавались в жареном виде в ресторанах рядом с рыбой. А очереди! Я так привык к столпотворениям, что теперь, приезжая на родину, как только вижу очередь, сразу пристраиваюсь в хвост, чтобы не упустить чего хорошего, и оттуда кричу продавцу: «Что дают?» Жена толкает меня под локоть: «Опомнись! Мы же не в Украине». Но при этом нигде и никогда не говорю о вашей стране плохо. Объясняю, что люди добрые, но есть проблемы, нужна помощь.
— В Украине прекрасные законы, — вздыхает Мириам. — Но большинство из них идут вразрез с карманами чиновников. Социальные службы и педагоги работают на голом энтузиазме, а образование при этом очень хорошее. Ну и, конечно, натуральные продукты выше всяких похвал. О козьем молоке, сладкой домашней моркови и спелых огородных помидорах в Швеции можно было только мечтать. Мы кормим детей полезной и вкусной пищей. Хуже то, что большинство из них пережили настоящий голод, и последствия его не уходят, даже когда еды вдоволь. Наши воспитанники прятали под подушки хлеб и пряники, девочки собирали «на черный день» всякий мусор — обрывки ткани, обломки пуговиц. А сколько было таких, кто утром скатывал матрасы и постельное белье! Ведь многие раньше прятались, спали в ночлежках, где о них никто не должен был знать… Я как настоящая финка до-о-олго не могла понять, почему же при наличии шкафов все вещи валяются на полу. Лишь потом додумалась, что дети просто не понимают, зачем в комнате эта деревянная штука с дверцами…
— С первыми детьми было очень сложно, — вступает в разговор воспитатель и физкультурник детского дома Виктор Павлович. — Они обманывали, сбегали. Но мы никогда никого не выгоняли, старались их вернуть, объяснить, убедить. Никого никогда не били. Самое строгое наказание для малышей — увести на время в другую комнату, чтобы одумались.
— Но в основном приходилось не наказывать, а уговаривать успокоиться, — объясняет Мириам. — С Аней, например, которая чуть ли не с рождения была мамой брату и сестре, защищала и заботилась о них, был договор: первые месяцы играть в куклы, восстанавливать утраченное детство. А вообще ребята у нас живут действительно как в семье. Выпускники государственных интернатов, где еду приносят готовую, а вещи постиранные и поглаженные, потом не умеют ни картошку почистить, ни рубаху заштопать. В «Доме друзей» дети принимают участие во всем. Убирают, ухаживают за растениями, помогают на кухне и во дворе.
Мы их не заставляем, а развиваем мотивацию к труду. Объясняем, что мы не слуги, здесь не санаторий, нужно делать все вместе и дружно. Конечно, мы им помогаем в учебе — учим английскому, азам финансовой грамотности, пользованию компьютером и интернетом. Я всегда твержу детям: единственный путь от нищеты — это образование. А еще стараемся снизить здесь уровень стресса. Не жить по команде «Бегом!» Не спеша встаем, без понуканий едим. Избегаем криков и громких звуков.
В этот момент раздается мелодичный звук колокольчика: всех зовут к ужину. Мириам и Буас ведут меня в трапезную — это название появилось в противовес общепитовским столовым. Нарядной комнате с розовыми светильниками, большим столом, на котором дымятся спагетти, восхитительная мясная подлива и чай, действительно больше подходит такое название. Как не похоже здешнее застолье на ужины в интернатах! Поблагодарив Бога, дети накладывают макароны себе и соседу, привычно едят вилками и ножами, шутят и весело галдят. После ужина Буас берет мандолину, и вся семья поет песни.
— Если наши воспитанники хотят веселья, дискотек, мы не запрещаем, — объяснил потом Виктор Павлович. — Но дети быстро понимают, что это потерянное время. Тем более в выходные мы возим их на экскурсии, в музеи, аквапарк…
— Было время, когда нам не удавалось уделять много времени каждому ребенку, — говорит Мириам. — Когда в этом доме, рассчитанном на двенадцать детей, жили двадцать пять. Но если к нам привозят сирот или брошенных ребятишек, как отказать им в тепле и любви? Я всегда с содроганием вспоминаю картину в одном интернате: когда малыши на ночь сами себя обнимали и укачивали. В «Доме друзей» огромную роль в воспитании играют животные. У нас был кот, который думал, что он пес, и бросался защищать детвору. А есть Молли, которая думает, что она человек, — хозяйка ласково гладит любимого французского бульдога. — Она уже старенькая и больная, но дети идут плакать к ней. Потому что при виде их горя у нее из глаз катятся слезы…
— Знаете, иногда шведские друзья интересуются моим доходом в Украине, — говорит Буас. — Я вспоминаю улыбки детей, горящие глаза и понимаю, что у меня самая высокая зарплата. А когда кто-то меня спрашивает, есть ли Бог, я отвечаю, что могу показать, где он живет. И приглашаю в «Дом друзей».