Год назад ушел из жизни знаменитый актер Олег Янковский
Уже год как нет с нами выдающегося актера, любимца миллионов, непревзойденного Олега Янковского. Врачи слишком поздно поставили ему диагноз рак поджелудочной железы, когда спасти талантливого актера уже было невозможно. Олег Иванович прошел курс химиотерапии в Германии, потом лечился в России. Друзья и близкие все время справлялись о его здоровье, до последнего надеясь, что болезнь отступит, каждый день молились за него.
«Меня не покидало какое-то нехорошее предчувствие, было очень тяжело на душе, — признался «ФАКТАМ» старший брат актера Ростислав Янковский. — В последнее время, созваниваясь, мы мало говорили. И не потому, что международные переговоры дорогие. Я чувствовал, что Олежке тяжело разговаривать. Каждый раз банальные вещи повторялись: «Крепись, борись… » А он говорил: «Я борю-ю-юсь, Слава, борю-ю-юсь… » Последний раз братья созвонились за три дня до смерти Янковского-младшего. Он тогда признался: «Славу-у-уля, чудо-о-овищная слабость… »
Кстати, именно благодаря старшему брату существует актерская династия Янковских. Зрителям Ростислав Иванович запомнился по фильмам «Служили два товарища», «Ватерлоо», «Государственная граница», «Ребро Адама», «Статский советник». Больше полувека назад Янковский-старший вместе с семьей переехал в Минск, где и по сей день служит в Русском драматическом театре. Мы поговорили с Ростиславом Ивановичем в тот день, когда он вернулся из Москвы, куда ездил на годовщину смерти брата. Актер согласился на беседу, единственное, попросил не писать никаких гадостей…
- Ростислав Иванович, какие же могут быть гадости в материале, посвященном светлой памяти такого выдающегося актера и прекрасного человека?
- После похорон ТАКОГО понаписывали! Мне рассказывали, как Люда Поргина с Колей Караченцовым открыли российскую «желтую» газету и просто в ужас пришли. Там писали, что на похоронах старшему брату Янковского было дурно, «скорая помощь» его забрала, а средний так тяжело переживал, что ушел в запой. Это при том, что Коля ВООБЩЕ не пьет, а меня никто никуда не забирал. Ну зачем такое придумывать?! Это же ерунда. Кощунство по отношению к Олежкиной памяти!
Я вот только вернулся из Москвы. Все было очень душевно. Утром в день смерти мы посетили церковь на Новодевичьем кладбище, свечки поставили за упокой. Потом проведали могилку… Памятник еще не установили, потому что проседает грунт.
- Уже известно, каким будет надгробие?
- Я еще не видел эскизы, даже не представляю, что будет, но над ним уже трудятся итальянские мастера. Памятник должен получиться очень красивым, ведь специально для него выбрали тонкий прозрачный итальянский мрамор. Посмотрим, что выйдет. Покоится Олег в прекрасной компании. Справа от его могилы лежит Вячеслав Тихонов, слева — балерина Наталья Бессмертная, сзади — гениальные коллеги Женя Матвеев, Ролан Быков, Михаил Ульянов, Иннокентий Смоктуновский… На могиле брата всегда много цветов, постоянно идут люди, чтобы поклониться.
- На поминальной панихиде было много людей?
- Очень. Из театра пришли Саша Збруев, Инна Чурикова с супругом, Саша Лазарев, молодые актеры. Я плохо знаю атмосферу «Ленкома», в котором служил Олег, но уважаю многих из тех, кто там работает. Все-таки столько лет бок о бок — это дорогого стоит. Я ведь и сам в Минском Русском драматическом театре имени Горького служу вот уже почти 60 лет.
- У вас этот год юбилейный — отметили 80-летие.
- По-моему, очень достойно, хотя это был первый юбилей, который прошел без Олежки. Я о себе уже устал говорить, но специально для меня в архивах раскопали потрясающую пленку 60-х годов. В ЦДРИ (Центральный дом работников искусства. — Авт. ) в Москве Олег устраивал творческий вечер Янковских. Тогда на сцену вышли я, мои сыновья Игорь и Володя, Олег и его сын Филипп, который был совершенно еще мальчишечкой. Свой нынешний юбилей я построил на основании того творческого вечера. Взял эту пленку, дополнил рассказом об Олеге, показали отрывки из его фильмов и спектаклей. А закончил вечер стихотворением, которое прислала простая женщина — поклонница Олега. Она не поэтесса, но ее строки подошли как нельзя лучше: «Он в комнате явился, отраженный в ночном и затуманенном окне, и с сердцем замиранья, пораженный, хочу окно открыть, но страшно мне, что воздуха холодного движенье частицу боли причинит ему. И канет зыбкое виденье в промозглую пронзительную тьму».
- Потрясающе! Говорят, со смертью Олега Янковского ушла целая эпоха.
- Трудно говорить банальные вещи, всегда надо, чтобы слова шли от сердца. Сколько теплого было сказано об Олеге в день его памяти. У него был большой друг Михаил Куснирович — совладелец ГУМа. Он помогал и с деньгами, и с поездками за границу. Был Олегу как второй отец. Так вот, после посещения могилы состоялась встреча у него в ГУМе, в одном из ресторанов собрались все актеры. А после этого вечером в Московской консерватории, на сцене которой в свое время блистали Рахманинов, Чайковский, Мусоргский, устроили вечер памяти брата. На сцене висело множество портретов Олега, а над органом — самый большой с надписью: «С любовью к вам. Ваш Олег Янковский». Играл оркестр «Виртуозы Москвы», которым дирижировал Владимир Спиваков, пел хор, выступал замечательный пианист Денис Мацуев. Звучала музыка Рахманинова и Верди, такая, которая в этот день полагается. Не для развлечения, а для души.
- Олег Иванович был музыкален, пел?
- Нет, что вы. Отсутствие слуха — его беда. (Смеясь. ) Он всегда с большим трудом пел. Помню, как-то на творческом вечере у Марка Захарова вышел на сцену и спросил: «Ну что, может быть, спеть?.. » На что коллеги во главе с самим Марком Анатольевичем начали кричать из зала: «Не надо!» Но это выступление стало коронным номером того вечера. Измазанный в гуталин Олег, изображающий темнокожего, спел «Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец». Зал от хохота просто лежал.
- Вы с братьями родились в разных городах?
- Да-а. Я — в Одессе, Коля в Казахстане, в Чусалах, а Олег в городе Джезказган. Мы туда приехали, когда мама была беременная и началась Великая Отечественная война.
- Олег был хулиганом в детстве?
- Да нет, просто шаловливый, озорной парнишка. Он был очаровательный, чудный парень с длинными волосами. Даже фотография сохранилась, где он с бантом. Мама хотела, чтобы родилась девочка, а появился он. Вот она ему бант и вязала. Олежку все безумно любили. Я ведь старший, у нас разрыв в возрасте большой — 14 лет, а средний брат Коля с ним вместе рос. Он его просто обожа-а-ает!.. (Поправляет себя. ) Обожа-ал! Олежка набедокурит, а отвечает Колька! (Хохочет. ) Я сразу на Колю: «Что такое?.. » А Олежка хитрый был. В юности я боксом занимался. Как-то после тренировки уставший заснул, но пришлось проснуться от того, что в носу чешется. Не пойму, в чем дело. То-о-олько глаза закрыл: опять! А братья соломинку, значит, нашли, чтоб меня щекотать, а сами под кроватью прячутся. Попадается, конечно, Коля. Олег ни при чем, хотя изобрел все это именно он!
- Ваш отец был военным?
- Папа до революции был штабс-капитаном лейб-гвардии. Он вместе с будущим маршалом Тухачевским служил сперва в Семеновском полку, потом в Красной Армии. Отец очень хотел на фронт попасть, несмотря на то, что отсидел в Воркуте пять лет, а потом, в 1938 году, его посадили еще на шесть месяцев. В лагере ему все зубы повыбивали. Когда выпустили, он поехал вольнонаемным на медеплавильный комбинат, в Джезказган, где и родился Олежка. Отец был начальником технического снабжения на комбинате, а работали там в шахтах и заключенные, и вольнонаемные. Мы тоже потрудились в качестве учеников — откатывали руду.
- Наверное, пришлось ощутить на себе все тяготы послевоенного времени?
- Жрать нечего было! Помню, голова кружилась, так кушать хотелось. В военные годы жили в юртах. Ходили к казахам менять вещи, чтобы бараньего сала купить немного и кашу сделать на нем. Помню, в очереди стоял, чтобы хлеб взять. А тут соль привезли, и я решил, чтобы побыстрее пройти к кассе, помочь. Влез под этот мешок с солью, а ноги подкосились, и я упал. Женщина какая-то стала кричать: «Ах! Ох! Мальчик!.. Дайте ему хлеба, в конце концов, по этой карточке!.. »
- Ужас!
- А школа? Замерзшие чернила, вечно холодно!.. Все педагоги — женщины сплошные, один только директор мужчина. Да и тот горбун. Он преподавал математику. А говорил ТАК, что никто ничего не понимал. Из-за этого он нам и ставил двойки.
- Олег хорошо учился?
- Неплохо. Отличником у нас никто не был, но я хуже всех занимался. Терпеть не мог математику, зато любил рисовать, знал литературу не хуже, чем преподаватель. А все потому, что семья у нас интеллигентная: и отец, и мама из дворян. Много книг было, пластинок. После рождения Олежки мы в Ленинабад переехали, это в Узбекистане. Работали на предприятии по добыче урана.
- Актерская династия в семье ведь с вас началась?
- Да. Олег вратарем собирался стать. Он был хорошим футболистом, играл в юношеской команде в Саратове. Даже когда позже приехал ко мне в Минск, тоже много тренировался. Я его забрал из Саратова, потому что им было очень тяжело. У меня условия куда лучше, хотя три с половиной года жили в гримерке при театре. Сперва в одной комнате, потом вторую выделили. Так и ютились: я с женой, двое сыновей и брат. Квартиры не было, город только строился.
Впервые на сцену Олег вышел в 15 лет. У нас в репертуаре был спектакль «Барабанщица», где я играл героя по фамилии Салынский. Для постановки нужен был травести-актер. Попробовали на роль одну актрису, но режиссер заявил: «Не-ет, девочки — это не то, мне бы парня хорошего!» Попробовали моего старшего сына Игоря, но он тоже не подошел — слишком маленький был. И тогда я предложил: «А почему бы не взять Олега?!» И хотя дикция у него была неважная, сам он очень выразительный. Вот харизма в нем проявлялась уже тогда, в 15 лет. Но чтобы стать актером, даже мысли такой поначалу не было. Наоборот, он к этой профессии относился несерьезно. Когда вернулся в Саратов к маме и окончил 10-й класс, надо было куда-то поступать. Думал стать зубным техником, но судьба вмешалась… В театральное училище поступил случайно — вместо нашего среднего брата Кольки, который тайком сдал документы в это же училище. Олег заглянул туда, чтобы разузнать, что да как. Его спрашивают: «Как фамилия?» — «Янковский». Председатель приемной комиссии глянул в списки и сообщил: «Вы приняты!» Когда Олег дома обо всем рассказал брату, тот уступил ему свое место.
- Младший брат вам снится?
- Нет. А вот к Коле очень часто приходит во сне и говорит: «Я скоро вернусь. Подождите… » И снова уходит. Мне же постоянно кажется, что Олежка рядом. Наталкиваюсь на какие-то вещи…
- Видели его последнюю киноработу — роль митрополита Филиппа в фильме «Царь»?
- Коне-ечно. Я президент кинофестиваля «Листопад», мы несколько сеансов посвятили картине «Царь». Смотрел на брата, и слезы катились из глаз. Жесткий фильм, но мы с женой Ниной, конечно, сидели и смотрели на Олежку, прощались с ним. Несмотря на то что прошел год со дня его смерти, я до сих пор не могу поверить, что его нет! И юмор его чувствую, и поцелуй, когда мы обнимались при встрече. Слышу его хохот и ощущаю запах табака его трубки, вспоминаю его роли в кино…
- Олег Иванович в отличие от многих его коллег был примерным семьянином.
- Он действительно был большой семьянин. Его жена Людмила Зорина — женщина с железным характером, терпеливая, выносливая. На пике своей популярности забросила театр, где была примой, и ради мужа переехала из Саратова в Москву. Всю себя посвятила Олежке. Да и для него семья — святое. Так же, как и для меня. Мы с женой уже 60 лет вместе.
- Памятник людям надо ставить за такие длительные отношения.
- Ну, подождите памятник ставить (улыбается). Пожить дайте.
- Долгих лет и здоровья вам, Ростислав Иванович!