В Херсоне за махинации при взыскании задолженности судят государственного судоисполнителя, который чуть не сделал инвалида бомжем
Бизнес на психически больных людях давно перестал быть редкостью. В Украине вот уже несколько десятилетий идет охота на таких инвалидов. Ее цель — завладеть принадлежащей им недвижимостью. Но одно дело, когда недееспособный человек становится жертвой уголовников, мошенников, и совсем другое, если на преступление идут чиновники, чья профессия — служить закону и справедливости.
73-летняя жительница Херсона Тамара Хриненко никак не может смириться с тем фактом, что ее родной брат болен.
— Володя старше меня на два года, — рассказывает Тамара Федоровна. — Судьба у него трудная. Один воспитывал сына (Андрей сейчас в Италии на заработках). В 2009 году мы узнали, что у брата начались необратимые процессы: отмирание коры головного мозга, его признали недееспособным. «Дальше будет только хуже», — предостерегла доктор. Я очень люблю и жалею брата, душа за него болит. Часто ночую в его доме, несколько раз в день прибегаю проведать.
Неожиданно для себя пожилые брат и сестра оказались в очень опасной ситуации.
— Однажды в Володину квартиру стали ломиться люди, пытались поменять замки, — волнуется Тамара Федоровна. — Примчалась, а мне под нос бумагу суют: квартира-де уже не ваша, а наша, так суд решил. Какой суд? Мы ни с кем не судились! Начинаем вникать — в самом деле, квартиру у Володи отсудили какие-то незнакомцы. За что? Нам рассказывают историю, от которой волосы дыбом. Пришлось нанимать адвоката. Защитник потребовал сразу же шесть тысяч гривен за представление наших интересов в суде. Мы уплатили, а гораздо позже узнали: адвокат целенаправленно вредил нам. Звонил мне, успокаивал, врал, а потом исчез — ни денег, ни работы.
— Тамара Федоровна, почему у вашего брата забирают квартиру?
— Нашлись умники, придумавшие простую схему. Живет Вова на четвертом этаже девятиэтажного дома в очень оживленном районе города — через дорогу большой рынок, из-за этого цены на жилье здесь высокие. Так вот, некто Барановский (фамилия изменена. — Авт.) сдал свое транспортное средство в аренду человеку, который утверждает, будто подъехал на чужой «Волге» к дому по улице Бучмы, 16 и оставил припаркованный автомобиль прямо под нашими окнами. Мой брат-де взял и бросил сверху трехлитровую бутыль с консервацией, потом начал швырять из окна бутылки — ну что с сумасшедшего возьмешь? Повредил, одним словом, машину. За ремонт кузова через суд с инвалида решено было взыскать 19666 гривен, плюс моральный ущерб две тысячи гривен, плюс все судебные издержки, плюс работа адвокатов истца — получилась кругленькая сумма. Но главное, что мы ничего не знали ни о сценарии с разбитой «Волгой», ни о том, что идет суд в отношении Володи и что заочным решением он признан виновным. Повестки брату не присылали, копия решения заочного суда нам тоже не отправлялась. Обо всех этих хитросплетениях стало известно после того, как с торгов продали половину Володиной квартиры.
— Почему именно половину?
— Потому что жилье брата приватизировалось на двоих: на него и на сына. Андрюшину часть трогать не имели права изначально, а к Вовиной нашли ключик.
— Как же это могло получиться, что на торги выставляется квартира, а хозяин жилья об этом даже не подозревает?
— Принадлежащая Володе половина квартиры продана в счет исполнения заочного решения Суворовского районного суда. То есть суд постановил взыскать с инвалида сумму 22388 гривен, а он денег не платит (потому что вообще не знает ни о суде, ни о долге!). Государственный исполнитель Государственной исполнительной службы Суворовского райуправления юстиции Херсона обязан изъять эту сумму в принудительном порядке. Даже не появившись в доме ответчика, чтобы посмотреть, что там можно описать и конфисковать, судоисполнитель выставляет половину квартиры на торги. То есть у них с владельцем «Волги» изначально существовал сговор, разве непонятно?
Тамара Федоровна показывает мне пластиковую карточку, подтверждающую, что на банковском счету Владимира Абудеева, на который переводится его пенсия, накопилось около девяти тысяч гривен, но госисполнитель этой суммой почему-то не заинтересовался. Его не погашение задолженности волновало, а совсем другое — как подобраться к квартире ответчика.
— Мой брат пострадал и утратил свою часть жилья в связи с тем, что, во-первых, вынесенное решение суда незаконно, — горячится Тамара Федоровна, — а во-вторых, оно еще и выполнено с грубейшими нарушениями. Государственный исполнитель, правда, вскоре предстанет перед судом, но нам-то от этого не легче. Теперь Володя вынужден через суд добиваться права жить в собственной квартире.
— По закону судоисполнитель сначала оповещает должника о необходимости заплатить истцу, выигравшему суд, — комментирует ситуацию Александр Тян, заместитель прокурора Суворовского района Херсона. — Если предупреждения не возымеют действия, только тогда описывается имущество ответчика — а как иначе исполнить решение суда? Необходимо конфисковать все, что представляет в квартире хоть какую-то ценность. В том числе наложить взыскание на его пенсию и другие доходы. Но в данном случае судоисполнителя почему-то интересует лишь одно — трехкомнатная квартира в долевой собственности. Поэтому в документы по исполнительному производству вносятся ложные сведения: дескать, ценных вещей в квартире ответчика нет, и должностное лицо принимает решение выставить на торги жилье Абудеева. Здесь явно прослеживаются чьи-то корыстные намерения. В результате недееспособный инвалид чуть не стал бомжем. Против судоисполнителя за махинации при взыскании задолженности возбуждено уголовное дело по статье «Злоупотребление служебными полномочиями», он предстанет перед судом.
Тем временем женщина, которая на торгах купила часть квартиры Владимира Абудеева, кричит: «Караул! Не дают вселиться в законно приобретенное жилье». Суды идут за судами.
— Один мы выиграли, — достает из сумочки бумаги Тамара Федоровна. — Истец, чью машину Володя якобы повредил, сначала заявлял, что все произошло ранним утром. Но когда я доказала, что именно в тот день находилась в квартире брата, причем одна — без Володи, и никакого шума в подъезде не слышала, появилась иная версия. Дескать, это случилось накануне вечером, около одиннадцати часов. «А почему вы решили, что именно из нашего окна в вашу машину чем-то бросали?» — спрашиваю. «Мы посветили фонариком и увидели в окне лицо Абудеева», — отвечают. В такое невозможно поверить! Ночью фонариком достать до четвертого этажа и в окне кого-то увидеть? Знаете, весь спектакль заранее был направлен на завладение жильем нашего Володи. Кроме всего прочего, 8 апреля 2008 года, когда инцидент якобы имел место, брат находился у знакомых в селе неподалеку от Херсона. Володя обожает рыбачить — с удочкой может часами сидеть на берегу лимана. Наши друзья, понимая, как тяжело мне с братом, стараются помочь — едва пригреет солнышко, постоянно забирают его в село на две-три недели. Когда заочное решение, постановленное Суворовским районным судом, было отменено, при новом рассмотрении дела судья нам поверила полностью — в удовлетворении иска владельцу «Волги» было отказано в полном объеме. Но вскоре Апелляционный суд Херсонской области это решение отменил, а материальный ущерб в размере 22388 гривен постановил с Володи взыскать. Мотивировалось это тем, что все равно убыток должен быть возмещен. Дескать, заплатит — впредь думать будет!
— А у Владимира есть опекун?
— Недееспособным человека может признать только суд. Но судебное решение по этому вопросу будет принято лишь в конце июня.
Маленький штрих: в суд явилась свидетельница, проживающая в другом конце Херсона, которая якобы в день ЧП приезжала к своим знакомым на улицу Бучмы. Она-то и подтвердила, что видела, как безумный старик целился банками с вареньем в машину, стоящую внизу под окнами. По странному стечению обстоятельств, именно эта женщина… купила на торгах половину жилья инвалида. Новая хозяйка уже выиграла гражданский процесс о своем вселении в приобретенную квартиру.
Еще один свидетель странного события, а именно водитель «Волги», утверждает, что временно снимал угол в квартире Ь 16 того же дома, в котором живет инвалид Абудеев. «Но там обитают две бабушки, которые никогда никому жилье не сдавали, — подчеркивает Тамара Федоровна. — Дело просто сфальсифицировали, не особо вдаваясь в детали. Махинаторы думали, что больной старик и ухаживающая за ним пожилая сестра не станут бороться за себя. А если даже и надумают обвести их вокруг пальца — пустяковое дело».
— Давайте я познакомлю вас с братом, — предлагает Тамара Федоровна.
Все три года, пока идет тяжба за квартиру, сестра держит Владимира под замком. «Боюсь давать ему ключи», — признается. Естественно, пожилой хозяин чувствует себя, словно в тюрьме, и только лишь Тамара на порог — моментально слезные просьбы: «Ради бога, выпусти меня из этой клетки!» Вот и сейчас, заслышав звук открывающего квартиру ключа, Володя спешит к выходу.
— Можно на улицу? — на лице хозяина умоляющая улыбка.
— Нельзя, там тебя вообще могут убить, — гладит брата по плечу женщина.
— Не убьют! Они что, дураки? Подозрение ведь сразу падет на них! — успокаивает нас хозяин.
Отведя меня в сторонку, Тамара Федоровна замечает: «Вот видите, он не совсем «овощ»: трезво рассуждает. Но иной раз, конечно, на него находит. Пройдите на балкон — видите, все здесь заложено старыми оконными рамами, стеклами. Соседи при ремонте хлам выбрасывали, брат себе его тащил. «Хорошие ведь еще окна, зачем их менять?!» — удивлялся».
Женщина рассказывает, что на одно из судебных заседаний пришлось вести и Володю. «Судью он постоянно называл доктором, — улыбается Тамара Федоровна, — и призывал всмотреться в квартирных аферистов, увешанных золотыми цепями. «Судьи, вы ведь не дураки! Разве не видите, кто перед вами? — тыкал пальцем в обидчиков. — Это же плохие люди!»
— Судиться с владельцами якобы разбитой машины — это одно, а с исполнительной службой? — вздыхает пенсионерка. — Я специально сложила в отдельной комнате электрочайник, пылесос, соковыжималку, телевизор, дрели и другие инструменты, пять огромных ковров, новенькие импортные обои — всего не перечесть! Если бы хотели описать ценное имущество, то его обязательно нашли бы. В конце концов, Володин сын прислал бы деньги для погашения долга, который признан судом законным. Лучше уж расстаться с тремя тысячами долларов, чем потерять жилье. Хотя мы, конечно, долг не признаем. Да, брат нездоров, многое забывает, но не до такой степени, чтобы из окна бросать вниз банки с консервацией.
— Володя, ты съел обед, который я утром тебе приготовила? — принимается за кухонную ревизию моя провожатая.
— Обед? Какой обед? — недоумевает Владимир. — Ты вообще ко мне уже месяца три не заглядывала!
А через минуту виновато уточняет: «Томочка, ту таблетку, что ты утром велела выпить, я не принял. Она невкусная!»
— Вот так и проходят дни: забываем, вспоминаем, — горестно вздыхает женщина. — Он ведь как ребенок теперь, но жить-то надо. В своем доме, а не на помойке. Потому что если сюда вселятся чужие люди, они найдут способ отнять у нас и остальное. Для того и затеяна их грязная игра. Слава богу, за беспомощного инвалида вступилась прокуратура Суворовского района. Это вселяет надежду, что нашу недвижимость оставят в покое и больному брату не придется помирать под забором. А больше ведь надеяться не на кого. Судиться можно еще десять лет и ничего не высудить. Я уже убедилась, что суды сотрудничают с теми, кто вознамерился сделать Володю бездомным бродягой на старости лет. У мошенников все идет по плану, вот только исполнителя поймали на подлоге (за то, что в документы внес недостоверные сведения, ему грозит до шести лет лишения свободы). Одно звено в преступной цепочке разорвано, а что будет с остальными, сейчас трудно сказать. Мы с братом очень надеемся на то, что удастся вернуть свое, а иначе в этом государстве вообще страшно жить.