Сумчанке Ирине Трегубчак вот уже полтора года не удается вернуть шестилетнего сына, похищенного ее бывшим супругом. Не помогает даже определение Верховного суда Украины, что ребенок должен жить с мамой
Все чаще в нашей стране дети становятся заложниками разводов и судебных разбирательств. Очередная история родительских войн происходит в Сумах. Развод, захват ребенка бывшим мужем, месяцы тоски и безысходности. Все это 35-летняя Ирина Трегубчак прошла за полтора года. За это время она выиграла три суда, и даже Верховный суд Украины определил, что ребенок должен жить с мамой. Но все цивилизованные способы решения проблемы разбиваются о простые и жесткие слова: «Это мой ребенок, я его отец. И будет так, как я решил…»
В древние времена мудрый царь Соломон судил так, что его решения до сих пор вызывают восхищение. Очень хорошо зная людей, правитель понимал, что человеку не свойственно признавать свои ошибки и в большинстве конфликтных ситуаций тот скорее будет вести войну до конца, чем покается и уступит. Однажды, когда к царю пришли две женщины и заявили права на одного и того же ребенка, Соломон предложил им разделить дитя поровну, для чего следовало с силой тянуть его на себя. Настоящая мать, не желая причинять страданий своему малышу, отступила. Правитель распорядился отдать ребенка именно ей…
Ирина Трегубчак, бывший муж которой выкрал у нее ребенка, как настоящая мать, тоже не хочет травмировать своего сыночка. Лишенная возможности даже видеть родную кроху, женщина тем не менее делает все, чтобы сложную ситуацию развода ребенок пережил, что называется, с наименьшими потерями. За полтора года «хождения по мукам» мать выиграла три суда, но при этом категорически не хочет забирать собственного ребенка силой. Женщина знает, что шестилетнему мальчишке подобные действия могут нанести жесточайшую травму. И до последнего надеется, что все же появится возможность повлиять на бывшего супруга правовым и цивилизованным образом.
— Я родила Андрюшу в 28 лет, — рассказывает Ирина Трегубчак. — Это было такое счастье! Ведь наш первый сыночек умер во время родов, у него было тройное обвитие пуповиной. Медики, чтобы я не сошла с ума, назначили мне какие-то сильнодействующие уколы. В первые недели после смерти малыша я даже не понимала, день на улице или ночь, утро или вечер. Хотя внешне ходила спокойная, не плакала и не кричала: медикаменты оказались весьма эффективными…
Словом, тогда, спасибо врачам, мне помогли, и я выкарабкалась. А уже через год появился на свет Андрюша. Но мое абсолютное счастье после его рождения длилось буквально несколько месяцев. Поглощенная заботами о сыночке, какое-то время я не очень обращала внимание на довольно странное поведение мужа. Потом вдруг четко осознала: что-то не так. Николай (имя изменено. — Авт.), работая неподалеку от дома, в десяти минутах ходьбы, приходил каждый час и постоянно все контролировал. Сначала я воспринимала это как заботу. А затем поняла, что с работы домой он бегает вовсе не по доброте душевной. Вся его помощь сводилась лишь к бесконечным замечаниям и вопросам: «Ты не так кормишь сына», «Зачем ты ложишься днем спать вместе с ним?»… Казалось, претензиям не будет конца. Мое терпение лопнуло, когда муж начал мне указывать, какой грудью кормить малыша. Я больше не могла беспрекословно исполнять все его пожелания…
Николая словно подменили. Мало того, что он тотально нас с Андрюшей контролировал, так начал еще и пропадать с сыном на целый день, едва ребенок научился ходить. Разумеется, воспринимать подобные вещи легко и спокойно было невозможно. Муж мог исчезнуть куда-то с Андрюшей и при этом целый день не отвечать на мои телефонные звонки. От переживаний я просто сходила с ума.
Одно такое исчезновение стало для меня последней каплей. Андрюшке тогда было четыре годика, он вышел погулять вместе с папой во двор и — не вернулся. Конечно, забеспокоившись, я стала звонила Николаю, но муж не соизволил ответить ни на один мой звонок. Как выяснилось, он с Андреем уехал… на море. Не сказав мне ни слова! Именно тогда я поняла, что не хочу дальше жить с таким человеком, — и подала на развод.
Продолжение истории напоминает плохое кино. Вот уже полтора года маленький мальчик и его мама не могут ни видеться, ни общаться хотя бы по телефону. Малышу рассказывают про самого дорогого человека гадости и заставляют поверить, что мама… умерла. А женщине, которая его родила, некогда горячо любивший ее мужчина не дает возможности даже поздравить сына с днем рождения и другими праздниками. Да что там поздравить — просто обнять и прижать к себе.
— Сразу же после развода мы с сынулей переехали к моим родителям, в частный дом, — продолжает собеседница. — Однажды днем, это было 23 сентября 2009 года, Андрюша рисовал в комнате и вдруг говорит: «Мама, папа приехал». А потом как был — в одних носочках — выскочил во двор и побежал к воротам. Николай же перегнулся через забор и, дернув сына за руки, перекинул его к себе, после чего они оба словно растворились. Наверное, уехали на поджидавшей мужа машине. Больше я своего ребенка не видела.
Решив законным путем добиться возвращения сына, Ирина Трегубчак обратилась с заявлением в Заречный суд города Сумы. В марте 2010 года суд определил, что ребенок должен жить вместе с мамой. Однако отец счел нужным обжаловать это решение. В июне того же года судья Апелляционного суда Сумской области, оставив в силе предыдущее решение суда, снова определил, что ребенку надлежит проживать с матерью. Отец ответил на это очередной жалобой — уже в Верховный суд.
В декабре 2010-го суд высшей инстанции постановил: «Место проживания ребенка должно быть вместе с матерью». Казалось бы, пришло время долгожданной развязки. Но для Ирины решение Верховного суда ознаменовало лишь новый виток бега по замкнутому кругу — от одного чиновничьего кабинета к другому…
— В цивилизованном мире все проблемы решаются путем исполнения судебных решений, — вступает в разговор ее адвокат Николай Дрозденко. — В нашем случае с момента постановления Верховного суда прошло уже полгода, но исполнения судебного решения почему-то никто не требует. Более того, после обращения моей клиентки в исполнительную службу Заречного района государственный исполнитель просто отказалась выполнять решение суда. Причем сделала это с явными нарушениями законодательства, даже не открыв исполнительного производства по судебному делу… Конечно, мы снова подали заявление в суд. Но, пока будут длиться очередные разбирательства, мать по-прежнему пребывает в разлуке с собственным ребенком.
— В решении суда нет ни слова о мерах принудительного характера, — сообщили «ФАКТАМ» в исполнительной службе Заречного района города Сумы. — Написано: «Определить место проживания ребенка с матерью». Однако нигде не указано, что для этого нужно прибегать к каким-то принудительным мерам. Поэтому к нам не может быть никаких претензий.
Получаем замкнутый круг. Есть решение, выполнять которое, похоже, никто не собирается. И есть ребенок, который несколько лет знал, что его одинаково сильно любят двое самых близких людей — мама и папа, а теперь все по-другому и непонятно как. Что чувствует малыш после того, как мама вдруг исчезла из его жизни, и как отец объясняет сыну ее отсутствие? Так или иначе, но возможности встретиться с единственным ребенком Ирина Трегубчак не имеет. «Я так решил, и все. Мальчику лучше будет с отцом», — безапелляционно заявляет ее бывший супруг. Но неужели решение отца важнее, чем решение суда? И разве отец не понимает, что в этой затяжной войне больше всего страдает его собственный ребенок?
— Знаю, что Николай всячески настраивает сына против меня, рассказывая ему чудовищную ложь. А недавно даже стал говорить Андрюше, что я умерла, — едва сдерживая слезы, продолжает Ирина. — Об этом нам поведала соседка из их подъезда. Раньше-то она всегда видела, что мы гуляем вместе, вот и спросила у Николая: «А почему вы одни? Где ваша мама?» Так он в ответ раскричался: «Чего вы лезете к ребенку с дурацкими расспросами?! Его мама умерла, отстаньте от нас…»
Уже имея на руках решение Верховного суда, я однажды пришла в детскую студию «Пiзнайко», куда сама записала Андрюшу несколько лет назад. Показав учителю постановление суда (о нашей ситуации все и так уже знают), пошла в класс к сыну. Очень переживала, как он отреагирует на меня после столь длительной разлуки. Увидев меня, Андрюшка сразу бросился обниматься, а потом говорит: «Мамочка, я сейчас немного порисую, и ты меня заберешь с собой, хорошо?» Я присела рядом на корточки и тихо радовалась тому, что просто вижу его — второй раз за полтора года. В этот момент дверь в класс вдруг распахнулась — и ворвался мой бывший муж. На глазах у всех детей он толкнул меня так, что я отлетела на несколько метров, схватил сына и, ругаясь, выскочил из школы… — плачет моя собеседница. — В квартире, где мы с Николаем жили в браке, мне не открывают, а замки на дверях — новые. На телефонные звонки Николай не отвечает, на sms-сообщения не реагирует. Ни милицию, ни социальные службы к дому тоже не подпускает. В детский сад Андрюша теперь не ходит, вместо этого сидит у папы на работе — в «Сумыоблэнерго» или же дома — под присмотром стареньких бабушки и деда, которые даже не могут выйти с ним на прогулку. Насколько я понимаю, таким образом мой бывший муж мстит мне за то, что я подала на развод. Но неужели он не понимает главного: все это жестоко травмирует нашего с ним общего сына?
Корреспондент «ФАКТОВ» попыталась поговорить с отцом ребенка, но — увы. Едва я успела представиться, как Николай сказал «Спасибо» и повесил трубку.
— Расставание папы с мамой является для детей тяжелейшим психологическим стрессом, — считает психолог Татьяна Башкирцева. — Еще более сильным, чем даже смерть матери или отца либо их бесконечные крики и скандалы. Дети, пережившие развод родителей, часто замыкаются в себе, становятся грубыми, раздражительными и агрессивными, страдают от депрессий. Вот почему, если уж развод неизбежен, очень важно предпринять все меры, чтобы он как можно меньше отразился на ребенке.
Сотрудники службы по делам детей Сумского городского Совета, присутствовавшие в судах в качестве третьих лиц, в телефонном разговоре подтвердили «ФАКТАМ», что у органов опеки, к сожалению, нет полномочий исполнительной службы, и поэтому забрать ребенка у отца, не выполняющего решения суда, они не могут. Как не смогли и попасть в квартиру, чтобы хотя бы посмотреть, в каких условиях сейчас проживает мальчик.
Увы, пока украинское законодательство несовершенно, похищения детей одним из родителей будут продолжаться, а сами дети, лишенные права видеться и общаться с обоими родителями, — страдать.
P.S. Пытаясь оспорить решение Верховного суда, отец Андрюши в очередной — десятый(!) — раз подал в суд. Мотивация — в «связи с вновь открывшимися обстоятельствами». Пока идут заседания, мальчика от мамы продолжают прятать.