Ровно год назад перестало биться сердце известного певца и композитора Николая Мозгового
Сегодня исполняется годовщина со дня смерти известного украинского певца и композитора, народного артиста СССР Николая Мозгового. Его уход стал полной неожиданностью как для многочисленных поклонников его таланта, так и для семьи. Сердце Петровича (так его называли друзья и близкие) перестало биться ранним утром. Он умер дома, во сне, на руках у любимой жены Виолетты и дочери Алены. Говорят, это уготовано лишь светлым и достойным людям — уйти в мир иной без мучений.
— Алена, памятник на могиле Николая Петровича уже установили?
— К сожалению, к годовщине не успеем, у нас слишком грандиозная задумка. Мы очень долго выбирали материал для памятника. Я теперь даже знаю, что такое «карьер Микеланджело» — именно на этой выработке знаменитый мастер брал белый мрамор для своих выдающихся скульптур. Увы, от данного вида камня пришлось отказаться — весьма капризен и быстро набирает влагу. А поскольку у нас очень сильные морозы зимой, он дает трещины и лопается. Решено, что памятник будет из нашего отечественного гранита серого цвета. Мы ездили на запорожский карьер смотреть его, и мне понравилось. Еще мы очень долго выбирали эскиз, привязывали к местности, обсуждали все мелочи с художником и скульптором. Памятник будет изображать сидящего Мозгового, и каждый желающий сможет прийти, сесть рядом и поговорить с ним. Это главная идея, потому что я сама так очень часто делаю — приезжаю и общаюсь с отцом.
У меня есть знакомая — целитель, биоэнергетик, живет в Евпатории, мы с ней познакомились в социальной сети, так вот она мне написала: «У вас два ангела-хранителя: один — с рождения, а второй — это ваш отец. Он с вами, он помогает…» Я не то что верю в это — я это чувствую.
— До сих пор советуешься с отцом?
— Я все ему рассказываю, когда какие-то сложные моменты в жизни, прихожу на могилу и прошу: «Пап, ну помоги…» И он всегда помогает.
*В следующем году Алена Мозговая в память об отце собирается провести конкурс молодых исполнителей
— Он снится вам с мамой?
— Маме чаще, чем мне, и это всегда светлые сны. Я думаю, что, если верить в реинкарнацию, ему хорошо! И мне, и маме, и папиной сестре он постоянно снится в одном и том же возрасте — лет 40, всегда здоровый, красивый, улыбающийся. Вообще папа у нас везде. Я до сих пор не в состоянии ни видео с ним смотреть, ни песни его слушать! Спокойно отношусь только к фотографиям. Все остальное — физически не могу! У меня начинается просто истерика, сердце рвется на части, хотя я по натуре сдержанная и сильная.
Мы даже находиться в доме, где жил отец, не смогли. Он сейчас выставлен на продажу. Уехали оттуда буквально через неделю после смерти папы. Я вернулась лишь однажды, что-то забрать… (Пауза.) Не мо-гу! Там каждый сантиметр напоминает о папе и связан с ним. (На глаза Алены наворачиваются слезы.)
— Что сделали с вещами Мозгового? В Киеве, кажется, открылся его музей?
— Что-то оставили, но многое раздали, папа ведь был большим модником и любил хорошо одеваться, у него собрался очень приличный гардероб. Ой, одних платочков сколько! Я, кстати, из музея забрала отцовский смокинг, потому что он мне особо дорог. Это, между прочим, был и папин любимый смокинг. Как-то во время визита во Францию он заглянул в знаменитый парижский магазин «Ги Лярош», но ему сказали, что «на вас смокинга нет». Папа тогда еще пошутил: «Ну понятно: на танки чехлы не шьют». (Смеется.) Отца попросили прийти завтра, и, когда он пришел на следующий день, ему действительно нашли смокинг. Теперь хочу его переделать, перешить и подарить, как вымпел, моему хорошему другу, молодому украинскому певцу Владимиру Ткаченко. Я не назову это продюсированием, скорее, просто помогаю молодому талантливому исполнителю. Володя сказал, что его философия — это философия моего отца. Она основана на том, что петь нужно только вживую. Потому что по-другому — это все обман.
— У папы была любимая вещь, с которой он не расставался?
— Да, любимое кольцо, которое, к сожалению, украли прямо из комнаты в день его смерти. До сих пор не знаю кто… В тот момент в доме были милиционеры, врачи… Не хочу никого подозревать, обвинять, но тогда мы все находились в шоке, нам было не до этого. Папа у нас Дева по гороскопу, и это кольцо с его камнем — изумрудом. Он его всегда снимал на ночь. И вот утром, когда отца не стало, мы кольца не нашли. Не думаю, что оно кому-то принесет счастье. А еще у отца был любимый крест, тоже с изумрудом, который я забрала у мамы и ношу. Хотя говорят, что этого делать нельзя, якобы всю жизнь будешь нести чужой крест, но я настолько люблю отца, что готова взять его крест на себя и пронести как можно дальше.
— Скажи, никаких предчувствий не было накануне смерти Николая Петровича?
— Понимаешь, этому всему предшествовала долгая и серьезная история. Накануне Нового года отец поехал в одну очень известную клинику. Поскольку он гипертоник, ему необходимо было периодически проходить плановую реабилитацию, ставить капельницы. Приехал туда сам за рулем, в полном сознании. Уже через три дня мы забирали его со страшным скандалом, нам не хотели отдавать его медкарту, не говорили, что ему капали. Папа был без сознания, находился в реанимации с синим, как баклажан, лицом! И с уровнем кислорода в крови — 40 процентов. Руководство клиники даже не разрешало пропустить на территорию машину скорой помощи, чтобы его забрать оттуда. Это был шок!
Наш знакомый, который там работал, взял за хвост медсестру: «Что вы ему колете? Я к нему прихожу второй день, а он все время спит?». И просто забрал планшетку, где написано, что кому назначено. Оказалось, отцу кололи сибазон (транквилизатор, обладающий снотворным действием, используется в комплексном лечении шизофрении. — Авт.).
У меня есть очень сильное подозрение, что… (Пауза.) Я никогда такого не говорила, но пускай эти люди знают, что я в курсе. Считаю, что весь сыр-бор из-за земли возле Дворца «Украина», которую отец не хотел никому отдавать, чтобы непонятно кто и непонятно что там строил.
У отца была мечта! В его кабинете стоял макет (он сейчас находится у мамы в спальне). Там изображено здание, которое планировалось построить рядом с «Украиной». Папа грезил о втором огромном концертном зале, таком, как «Олимпия» в Париже. Из него должен был быть вход в метро, а на цокольных и подземных этажах бутики, паркинги и целая инфраструктура. Даже был проект объединения двух залов в огромный комплекс.
— Неужели так запросто можно убить человека из-за куска земли, пусть и в центре Киева?!
— Эти люди ничего не боятся! Они очень много говорят о Боге, но я считаю, что человек, который слишком много об этом говорит, мало верит. Мой папа был наполовину язычником. Он любил стихии — ветер, солнце, воду. Подолгу купался, общался с солнцем, разговаривал с деревьями. Папа не был христианином — примером для подражания, но к концу жизни он все-таки пришел к христианству и сам заказал себе этот крест, никто никогда его ни в чем не убеждал. В его кабинете появились иконы. Отец не собирался умирать, у него было множество планов, до последнего дня он ходил на работу.
— Последние полгода жизни отца были тревожными для вашей семьи?
— Проблема в том, что мы никак не могли восстановить ему нормальный уровень кислорода в крови. Когда мы перевезли папу из той больницы в клинику Стражеско, директор этой больницы мне сказал: «Или наймите охрану, или я не могу взять на себя такую ответственность, потому что не понимаю, что происходит». Врачи только тем и занимались, что вымывали все, что ему кололи! Я тогда сказала, что не нужно никакой охраны, я сама буду постоянно рядом. И пять суток подряд просто сидела в палате, потому что понимала, что охраны лучше, чем я, не найти. Я даже в туалет ходила быстрыми перебежками. Когда врачи приносили лекарство, я всегда проверяла, что там написано! Так что теперь я могу поступать в мединститут…
— Николай Петрович чувствовал, что его жизни угрожают?
— (Пауза.) Ему было страшно. Когда мы приехали в реанимацию, он сказал об этом. Папа вообще рассказывал мне ужасные вещи. Говорил, что, когда находился в специальном боксе в клинике, его привязали к кровати… Он очень сильный человек и, конечно, вырвался, уложив сразу двоих санитаров! Я видела, что отцу страшно, но он понимал, что если я рядом, то все будет хорошо.
— Семья всегда оставалась для него главным в жизни?
— Папа считал ее надежным тылом. А сам был настоящим семьянином. Невероятно любил внучек. Помню, когда они были еще маленькие, ползали по нему, как червячки, и за усы дергали.
— Он, кстати, никогда не сбривал усы?
— Нет, и мне кажется, что без усов он был бы смешным. Кстати, папа обожал, чтобы ему чесали голову. Когда я ему это делала, он начинал урчать, как кот: «М-м-м-м… Р-р-р-р-р!» Папа любил нас баловать. Он, прежде всего, был мужчиной: дарил цветы, подарки и никогда не спрашивал: «Тебе нужны деньги?» Какой же женщине они не нужны? Он просто клал деньги в сумку или в карман. А какой он был кулинар…
— Говорят, Петрович любил выпить, покушать, был очень гостеприимным…
— По поводу выпить — да, по молодости они все нормально за воротник закладывали, но в последнее время, конечно, нет — здоровье не то. Мог за обедом 50-граммовую рюмку водки выпить, причем делал это всегда краси-и-иво, с удовольствием. А кушал на самом деле мало. Зато как встречал гостей! Кстати, мало кто знает, что, когда после «Евровидения» все, кому не лень, хаяли Пономарева и устраивали ему вырванные годы, Саша спал у папы на даче, на сене, и он ему ежедневно готовил бульоны, чуть ли не с ложечки кормил. Да, это было!
Я до сих пор не знаю человека, который лучше готовил бы, чем отец. Он любил куховарить и мог заниматься этим хоть каждый день! Так что в этом плане мы с мамой были счастливыми женщинами. Ой, он такую уху делал — со всеми понтами: обязательно на петухе, а потом еще на трех видах разной рыбы. Люди приезжали со всей страны, чтобы только отведать папину уху!
— Алена, ты планируешь продолжить дело отца?
— Это даже не обсуждается. В конце марта будущего года устрою конкурс молодых исполнителей имени Мозгового. Первый день — вечер памяти с симфоническим оркестром. Хочу придать каждой песне какое-то другое направление и стиль, это будет очень интересно. На следующий день — конкурс. В первом туре — исполнение песен папы, во втором — оригинальная песня конкурсантов. Победитель только один! Никаких первых, вторых, третьих и четвертых мест. В жюри самые именитые продюсеры, плюс директора музыкальных каналов и радиостанций. Возглавит жюри Александр Пономарев. Это будет профессиональный конкурс — всеукраинский! Приз не денежный. Оргкомитет возьмет на себя обязательство снять видеоклип на ту оригинальную песню, которая победит, и обеспечить ротацию исполнителя на всех музыкальных каналах Украины. Это лучшее, что может быть для профессионала, который действительно хочет посвятить себя музыке.