Завтра исполняется 40 лет со дня смерти Георгия Бабакина, создателя первых в истории межпланетных аппаратов, летавших на Луну, Венеру и Марс
Случались казусы, когда конструктора первой в мире космической ракеты Сергея Королева не пропускали на мероприятия с участием государственных деятелей и космонавтов. У охраны возникал вопрос: с какой стати этот гражданин пристраивается к компании вождей страны и героев космоса? Всенародные слава и любовь пришли к Королеву только после смерти — в 1966 году. Тогда имя главного конструктора рассекретили, о нем дружно заговорили газеты, радио и телевидение. А вот имя пионера в создании межпланетных кораблей Георгия Бабакина до сих пор далеко не всем известно. Под его руководством в 1960-е годы были сконструированы первые корабли, летавшие на Луну, Венеру и Марс. Сообщения об этих экспедициях становились главными мировыми новостями. Бабакин оставался секретным ученым. Даже статьи в научных журналах его обязали подписывать псевдонимом. За границу Георгия Николаевича выпускали, но не как руководителя конструкторского бюро межпланетных кораблей, а под видом некоего профессора Института космических исследований. КГБ придумал «легенду», которую Бабакин рассказывал в загранкомандировках. Его сын Николай вспоминал: «Когда по телефону из Франции отец интересовался, как там Верочка, мы понимали, что он спрашивает о полете станции «Венера». В Москве папа не конспирировался. Однажды мы пошли с ним на ВДНХ, где экспонировался корабль «Луна-9», и стали свидетелями отчаянного спора двух мужиков о конструкции этой станции. Отец вмешался, начал рассказывать массу интереснейших подробностей. Вскоре вокруг нас собралось изрядное количество слушателей. Нам пришлось уйти после того, как какой-то человек спросил: «Кто вы и откуда все это знаете?»
Отец советских межпланетных кораблей член-корреспондент Академии наук СССР Георгий Бабакин получил диплом о высшем образовании в… 43 года — в 1957-м, когда уже был одним из ведущих ученых советской ракетной программы. А до этого у Георгия Николаевича имелся лишь документ об окончании шестимесячных курсов радиомонтеров. Его жена Анна, получившая красный диплом строительного института, постоянно напоминала мужу, что тот засиделся в студентах. Еще бы, Всесоюзный заочный электротехнический институт связи Бабакин окончил ровно через 20 лет после поступления! А присвоения ему степени доктора наук, минуя кандидатскую степень, добился легендарный академик Келдыш после того, как осенью 1967 года блестяще прошла экспедиция станции «Венера-4». Она стала первым в истории кораблем, который вошел в атмосферу соседней планеты. Спускаясь на парашюте, «Венера» полтора часа передавала информацию: температуру, давление…
Научную карьеру Бабакин начал до войны, с должности лаборанта в Академии коммунального хозяйства. А уже через десять лет стал главным конструктором в Московском институте автоматики. Затем его перевели в секретнейший «ракетный» институт, называвшийся ради конспирации «НИИ-88». И наконец — в конструкторское бюро имени Лавочкина, в котором под началом Георгия Николаевича были созданы серии кораблей «Луна», «Венера» и «Марс».
В отдельную квартиру семья Бабакина въехала в начале 1960-х, прожив перед этим двадцать лет в громадной коммуналке — 22 комнаты, 56 человек — в Староконюшенном переулке Москвы. Об этом рассказал сын ученого.
— В ванной все время стояла очередь, — говорит Николай Бабакин. — Я до сих пор помню банные дни нашей семьи — 9-го, 19 и 29-го числа каждого месяца. Когда начал работать московский телецентр, отец смастерил из старенького осциллографа телевизор. Он не имел кожуха, поэтому мне строго-настрого возбранялось даже приближаться к нему. На просмотр передач в нашу комнату набивалось до полусотни соседей. Отца общий азарт не увлекал, и он уходил на кухню заниматься чертежами.
С работы папа возвращался в девять вечера, а то и позже. Он много курил. Признавал только одну марку сигарет — «Новость». В крымский санаторий поехал лишь однажды. Выдержал там пару дней и умчался в Центр дальней космической связи под Евпаторией.
Через двадцать дней после неожиданной смерти на хирургическом столе Сергея Королева — 3 февраля 1966 года — впервые в истории человечества космический аппарат благополучно совершил посадку на другую планету. Это была бабакинская станция «Луна-9». Она передала на Землю телевизионную панораму лунной поверхности. Скорость трансляции была «черепашьей» — одна телестрока в секунду, — поэтому для отправки всей «картинки» понадобилось сто минут. Сигналы приняли не только в Центре дальней космической связи под Евпаторией, но и на английской радиообсерватории Джодрелл Блэнк. Ее директор профессор Бернард Ловелл затем уверял, что направил в адрес Академии наук СССР телеграмму с сообщением о том, что в его распоряжении запись с Луны, но ответа не дождался. Высокое начальство в Советском Союзе медлило с обнародованием телепанорамы, и английские астрономы решили сделать это без разрешения советской стороны. Ведущие газеты, журналы, телеканалы показали сенсационное изображение. Согласно одной из версий, обсерватория просто отдала прессе запись, другой — продала за немалые деньги. Призвать британцев к ответу Москва не могла, потому что СССР в то время не был членом Международного арбитражного суда.
Спустя месяц с космодрома Байконур запустили первый искусственный спутник Луны. Этот аппарат должен был передать в прямом эфире музыкальное приветствие в зал, где проходил XXII съезд КПСС.
— Долго выбирали мелодию, — вспоминал бывший начальник отдела КБ имени Лавочкина Виктор Смоткалов. — Гимн СССР и песню «Широка страна моя родная» отвергли — в этих мелодиях за рубежом могли узреть захватнические планы Москвы. Остановились на «Интернационале». И вот за день до прямой трансляции мы провели, так сказать, генеральную репетицию, во время которой аппарат чисто исполнил мелодию в космосе. Но на следующий, решающий, день одна из нот не проигрывалась. Ничего не оставалось, как использовать запись, сделанную днем раньше во время сеанса связи.
За успехи в лунной программе коллектив Бабакина наградили Ленинской премией.
что причиной тому — диверсии»
— Бабакин часто бывал у нас на космодроме Байконур, — говорит подполковник в отставке, участвовавший в подготовке к запуску межпланетных кораблей, киевлянин Василий Маляр. — Георгий Николаевич запомнился своей демократичностью. Знаете, зачастую люди, занимающие высокие должности, держатся так, что за версту видно — большая шишка. Бабакин вел себя совершенно просто, на равных общался с инженерами и рабочими. (Один из ветеранов вспоминал, как однажды главный конструктор, имея невысокий рост, худощавое телосложение, бросился помогать трудягам катить огромную катушку с кабелем. — Авт.) У него был умный сосредоточенный взгляд. Бабакинцы всегда поддерживали друг друга, перед возвращением с Байконура в Москву обязательно устраивали банкет.
— Так ведь на космодроме был сухой закон.
— Да, поэтому гуляли они в гостинице. Выходить пьяным на улицу было рискованно: попадешься патрулю — в 24 часа будешь обязан покинуть город ракетчиков, Ленинск. К тому же тебя могли запросто уволить с работы.
Утром после банкета бабакинцы улетали на самолете, кроме одного из них — Моисея Барановского. В молодости он был летчиком-испытателем в КБ Лавочкина, но на пассажирских самолетах летать боялся, двое суток добирался до Москвы на поезде. Мне он объяснял: «Понимаешь, когда я испытывал самолеты, у меня за плечами находился парашют и я знал, что шанс спастись всегда есть. А пассажирам парашюты не выдают. Почему моя жизнь должна зависеть от какого-то винтика?»
Когда в середине 1960-х в Киеве создали самый большой на то время самолет Ан-22 «Антей», на этих машинах начали доставлять на космодром межпланетные станции и обтекатели ракет. Первая транспортировка обтекателя завершилась плачевно. Согласно приказу маршрут перевозки этого крупного негабаритного груза проложили по благоустроенным дорогам, оснащенным дорожными знаками. Но на узких улочках Ленинска обтекатель несколько раз задевал дорожные знаки. Он предназначался для ракеты, на которой планировали отправить корабль на Марс. После этого пришлось переставлять знаки и расширять проезжую часть.
— Вы готовили к запуску много межпланетных кораблей. Какой из них наиболее запомнился?
— Очень тяжело проходила подготовка к полету станции «Е-8», которая должна была привезти с Луны образцы грунта раньше, чем туда высадятся американцы. Старт этого «лунника» назначили на февраль 1969-го. Зима на Байконуре в тот год выдалась суровой — температура ниже двадцати и сильные пронизывающие ветра. Отопительная система замерзла (трубы там проходят не под землей, а по поверхности). Представляете, в монтажно-испытательном корпусе, где готовят межпланетный корабль и где персонал должен ходить в белых халатах, мороз стоял такой, как в холодильнике глубокого замораживания. А там ведь должен поддерживаться заданный микроклимат. Работать мы не могли. Понятно, что такая важная космическая экспедиция была на контроле ЦК партии. Чтобы спасти ситуацию, министр общего машиностроения Сергей Афанасьев прилетел на транспортном самолете, который доставил нам партию чугунных отопительных батарей. Вот только этот груз не пригодился — замерзла вся система, в трубах стоял лед.
— Не пробовали поставить самодельные обогреватели?
— Они могли выручить в квартирах. Монтажно-испытательный корпус ими не обогреть, ведь он очень большой: длина — как у футбольного поля, 120 метров, ширина — 60, а высота — 20.
Но выход нашли. Поставили металлический каркас, обтянули его пленкой. Получилось нечто вроде большого шатра. Внутрь занесли лунный корабль. Тепло туда подавали по широким воздушным шлангам из грузовиков, оснащенных промышленными обогревателями. А вот офицерам, которые обслуживали пульты управления, находящиеся вне этого шатра, приходилось туго. Хорошо, что многие увлекались зимней рыбалкой и имели унты — очень теплую обувь. Она и выручала.
Наконец вымучили мы эту «Е-8». Ночью провели запуск, но на 51-й секунде произошла авария. Как потом выяснилось, причиной стала нелепая ошибка, допущенная при расчетах прочности. Опередить американцев с доставкой грунта мы не сумели.
— Тогда же, в феврале 1969-го, неудачей закончился запуск «Лунохода-1».
— Когда происходили подобные ЧП, порой складывалось впечатление, что их кто-то специально устраивает. Скажем, все обсуждали на космодроме странную находку — в кабельной сети стартового комплекса обнаружили иголку. Кто-то ведь ее подбросил.
Расскажу о мытарствах экипажей, управляющих луноходами с Земли. Они уже за первые 20 минут вахты выматывались так, что рубашки можно было выкручивать. Дело в том, что сигнал с Луны на Землю доходит с опозданием в 4,1 секунды. Получается, «картинка», которую видел на экране мониторов экипаж, — это прошлое. То, что с движущимся аппаратом происходит в данный момент, они увидят только через время. А ведь он мог запросто налететь на камень или, что еще хуже, свалиться в кратер. Поэтому нужно было постоянно предвидеть движение лунной машины. Это в какой-то степени вождение вслепую. Кстати, экипажи отбирали из людей, которые не имели опыта вождения, так как оказалось, что автомобилистов невозможно научить управлять луноходом.
Планировалось, что «Луноход-1» проработает пару месяцев, а он «катался» 322 дня — почти одиннадцать с половиной месяцев. Экипажи мечтали, чтобы он наконец заглох или упал в кратер. Во время пересменки с надеждой спрашивали: «Он еще не остановился?» Но в этом марафоне никому не хотелось быть последним, чтобы не обвинили в ошибке.
Для полетов на Марс к началу 1971 года удалось создать новый межпланетный корабль. Бабакин проводил в космос несколько станций «Марс», но дождаться результата этих экспедиций ему было не суждено — он скончался 3 августа 1971 года.
Умер Георгий Бабакин в 56 лет из-за остановки сердца. Проблемы с этим органом у него были с молодости — в 1936-м 22-летнего Георгия призвали в Красную армию, но через полгода комиссовали из-за обнаружившейся болезни сердца. Его сын считает, что отец «сжег» себя на работе, трудясь по 12-14 часов в сутки почти без выходных. Георгий Николаевич дождался рождения внучки Марины. Незадолго до кончины был избран в члены-корреспонденты Академии наук и удостоен звания Героя Социалистического Труда.