Мама маленькой Юлечки, которую месяц назад в Херсоне выкрал родной отец, опасается, что ребенка попытаются незаконно вывезти за рубеж
О том, что 27 июля этого года в Херсоне украли и увезли в неизвестном направлении маленькую Юлю — девочку трех с половиной лет, по горячим следам сообщили многие украинские СМИ. Правда, уже через неделю появилась информация, что ребенок найден в Одессе — с ним, дескать, все в порядке. «Это неправда, — позвонила в редакцию Роза, Юлина мама. — Милиция просто не хочет искать! Вот уже второй месяц понятия не имею, где моя дочка и что с ней».
«ФАКТЫ» обратились в Центр общественных связей херсонской областной милиции, где нам сообщили, что… никакого похищения не было.
— Обычная история: родители делят любимое чадо, — комментируют ситуацию в милиции. — Папа и мама развелись, но с кем будет жить их дочь, в судебном порядке не определили, отсюда и проблемы. Как мы можем отнять ребенка у отца, если он не лишен родительских прав? Разве может идти речь о похищении?
— Разве эта история обычная? — удивляется Роза. — Мои родители с внучкой зашли в аптеку, а следом за ними туда ворвались двое крепких мужчин и вырвали из рук ребенка. Мой отец побежал за ними, но его уложили на асфальт, прямо в пыль. Папе удалось подняться, и он попытался помешать бандитам отъехать (Юлю затолкали в машину). Перепуганная дочка так кричала, что возле аптеки мгновенно собралась толпа людей. Один из похитителей вновь подбежал к отцу, стал его избивать — в тот же день папе пришлось обратиться к врачу.
Роза живет с дочерью в Киеве, а на лето отвезла малышку в Херсон к своей маме Вере Михайловне.
— На три месяца взяли к себе кроху из пыльной столицы, — хватается за сердце Вера Михайловна, перенесшая после исчезновения внучки микроинсульт. — Никто никакой беды не ждал. До сих пор в ушах стоит перепуганный детский крик: «Бабушка! Бабушка!» В тот момент была уверена: Юлю захватили преступники. Теперь выясняется — бывший зять. Да, между ним и моей дочерью непростые отношения, но разве это может служить объяснением тому, что случилось?
Роза и ее бывший супруг Дмитрий (имя изменено) — коллеги, оба юристы.
— Я юрисконсульт в крупной столичной юридической компании, — рассказывает Роза. — Супруг работал в прокуратуре, но так как его родители и младший брат эмигрировали в Бельгию, с недавних пор он тоже загорелся идеей поменять гражданство.
Женщина утверждает, что именно по этой причине молодая семья и распалась.
— Два года назад, когда наши с Дмитрием отношения еще не трещали по швам, мы вместе, взяв полуторагодовалую дочку, поехали к свекру и свекрови в Бельгию на Пасху, — вспоминает Роза. — Разговоры о том, что Украина — «плохое место», старшее поколение вело постоянно. Они звали нас к себе. Мол, бельгийский закон о гражданстве — самый либеральный с точки зрения иммиграции в Евросоюз, грех не воспользоваться такой возможностью. Они и сами не так давно переехали туда из Донецкой области, где свекор много лет трудился шофером, а свекровь — товароведом. В чужой стране сумели построить небольшой бизнес (торгуют грузовиками), вписались в заграничную жизнь. И они, и их младший сын — граждане Бельгии. Старший (мой муж) был двумя руками за воссоединение большой семьи, он все время меня убеждал: «Нужно ехать, решайся».
Но жена не соглашалась. Свою позицию Роза объясняет так: за каких-то шесть-семь лет она сделала в Киеве отличную карьеру — стала опытным юристом, чьи знания востребованы. Хорошо зарабатывает, пользуется уважением у клиентов и коллег, обожает свою профессию. «А кем я буду там? В лучшем случае посудомойкой, — горячится собеседница. — Юристом уж точно никто не возьмет».
— У меня в Киеве квартира, налаженный быт, любимая работа, — рассуждает женщина. — Почему надо сниматься и ехать на чужбину? Я тысячу раз задавала этот вопрос мужу. У него один ответ: мол, на этом настаивают родители.
Если не брать во внимание трений с переездом, старшее поколение с младшим не вздорило. «На тот момент я родителям Дмитрия доверяла», — уточняет Роза. Это важно, потому что в апреле 2009 года она согласилась на месяц-полтора оставить полуторагодовалую дочку у родителей мужа. «У Дмитрия на носу 30-летие, поедем в Украину поздравлять сына, а заодно и Юлечку обратно привезем», — уговаривала свекровь Розу. Почему не разрешить бабуле понянчиться с внучкой? Невестка со спокойной душой согласилась.
— В июне отец и брат Дмитрия приехали, а свекровь с Юлечкой — нет, — вздыхает Роза. — Мужчины рассказали, что мой супруг подал документы (свои и Юлечкины) на получение вида на жительство в Бельгии. Естественно, начались ссоры, скандалы. «Чем ребенку помешает европейское гражданство? — пытался успокоить меня свекор. — Получит право беспрепятственно передвигаться по всему миру. Подумай о будущем Юли. Вопрос для девочки очень важный».
Договориться так и не удалось, поэтому супруг Розы вскоре отправился в Бельгию за дочкой.
— Мы с ним не были на тот момент в разводе, — подчеркивает женщина. — И я искренне верила, что через неделю Дмитрий привезет дочку.
Через неделю раздался телефонный звонок: «Я передумал. Получу вид на жительство здесь для себя и Юли, тогда уж будем решать, что дальше».
Роза обратилась в департамент при Министерстве юстиции, пытаясь отстоять свои права.
— Свекровь предлагала мне деньги, — утверждает Роза. — «Тебе надо поступать в аспирантуру, ребенок в такой ситуации — обуза, а здесь девочке хорошо», — уговаривала. Когда все аргументы исчерпались, свекровь бросила в сердцах: «Ладно, если хочешь — приезжай, забирай». Я поехала. Только никто меня там не ждал — ни один из телефонов родственников, в том числе и мужа, не отвечал. Пришлось обратиться в полицию. Когда полисмены прибыли к их дому, вышла мама Дмитрия и объявила стражам порядка: «Ребенка не отдадим!» — «Извините, но в семейные конфликты мы не вмешиваемся», — заявил полисмен. Что оставалось делать? Ни с чем вернулась обратно.
Только через восемь месяцев у Розы на руках появилось решение суда первой инстанции округа Антверпен о немедленном возвращении маленькой девочки в Украину.
— Мои интересы в чужой стране представляла прокуратура Бельгии, — объясняет Роза. — Теперь я действовала через полицию. Но родители мужа заявили, что ребенок болен, поэтому невозможно исполнить решение суда.
Дважды она возвращалась на родину в состоянии потрясения — ложилась на диван и, казалось, никогда не найдет сил подняться. Спасала работа.
— Родня мужа надеялась, что я смирюсь, — голос у моей собеседницы измученный, как и она сама. — Убеждали: дочка давно уже называет мамой бабушку, ни слова не знает по-русски. Так и оказалось. «Юле без тебя хорошо, чего волноваться?» — слышала я всякий раз. Но ребенку без мамы всегда плохо, особенно в таком возрасте.
27 января 2010 года киевлянка в очередной раз отправилась за дочкой.
— Генеральная прокуратура Бельгии сообщила, что в этот раз заберет ребенка у бабушки с дедушкой в принудительном порядке, — продолжает Роза. — Целый день я просидела в полицейском участке и только к вечеру увидела дочь. Свекровь прямо там налетела на меня с кулаками, таскала за волосы. Пришлось жаловаться уже на полицию, которая безропотно все это наблюдала. «Если ты нормальная мать, дай дочке выбор — разреши ей жить в Европе!» — бросалась на меня мать Дмитрия. И вдруг посреди этих криков, драки девочка потянулась ко мне. Неужели помнит? Почти год прошел, как мы врозь! Правда, я кормила ее грудью почти до полутора лет. Может, сработал инстинкт? Прижав крошечное тельце, уже не слышала угроз свекрови.
Ребенку шел третий годик, он только-только начинал говорить на… нидерландском языке.
— Юля не умела общаться со сверстниками, всего боялась, днем и ночью не хотела отпускать мою руку, — рассказывает мама девочки. — Но постепенно мы обе отходили. Ухаживать за малышкой помогала мама, которая приехала из Херсона в Киев. Когда через какое-то время в Киеве появился Дмитрий и попросил взять Юлю на прогулку, разрешила: все-таки папа. Но в тот же день мой благоверный попытался скрыться с дочкой, пришлось обращаться в милицию. К тому времени мы уже находились с ним в разводе, но хотелось, чтобы в Юлиной жизни отец остался. Зачем возводить стену между родными людьми? Именно по этой причине я не ставила в суде вопрос об определении места жительства девочки. У Дмитрия в Киеве нет жилья, нет работы, гражданином Бельгии он тоже пока не стал, находится на чужбине нелегально. Какое решение принял бы суд? Понятно, что не в его пользу. Дмитрий же расценил бы такие действия с моей стороны как объявление войны. Мне казалось, что если вести себя цивилизованно, то обо всем договоримся. И вдруг это нападение на моих родителей в Херсоне! Уже потом узнали, что оно тщательно планировалось. На станцию городской скорой помощи, где работает отец, приходили какие-то люди, чтобы узнать график папиных дежурств. Но в доме родителей — большая овчарка. Наверное, это и сыграло решающую роль: дедушку и бабушку с внучкой выследили в городе.
Почему цивилизованных отношений не получилось? Наверняка у Дмитрия есть свой ответ на этот вопрос, но с папой Юлечки нам связаться не удалось.
— Получив заявление об исчезновении ребенка, — сообщили «ФАКТАМ» в Комсомольском районном отделении милиции Херсона, — мы установили: машину, на которой приехали похитители, они накануне взяли в Одессе напрокат. В пункте проката граждане оставили свои данные, так что с одним из них вскоре удалось связаться. Тут-то и выяснилось: Юлю забрал ее отец. «Это наши с женой семейные дела, мы будем решать их в суде. Состава преступления в моих действиях нет», — сказал нам мужчина по телефону. Убедившись, что девочка с ним и с ребенком все в порядке, мы посчитали вопрос исчерпанным. Что же касается избиения Юлиного дедушки, пусть он в гражданском порядке обращается в суд для привлечения бывшего зятя к ответственности.
— Вот уже второй месяц я не знаю, где Юля и что с ней, — в глазах Розы отчаяние. — Больше всего боюсь, что Дмитрий оформит фальшивые выездные документы и по ним переправит дочку через украинскую границу.
Тем не менее Розе удалось добиться возбуждения уголовного дела против бывшего мужа сразу по двум статьям: «Самоуправство» и «Нанесение легких телесных повреждений».
— Дмитрий позвонил мне и спросил: «Ты там что, спишь с херсонскими милиционерами? А они с тобой рассчитываются возбуждением дел против меня?» — жалуется Роза. — Он юрист, но даже не собирается действовать в рамках закона.
Роза тоже юрист, поэтому прекрасно понимает: споры по детям — это долгоиграющие процессы. Даже если пойти в суд, даже если суд вынесет решение в ее пользу, другая сторона может бесконечно подавать новые заявления и постоянно пересматривать порядок общения с ребенком. И все то время, пока будет длиться разбирательство, мама может быть лишена возможности видеть дочь.
— Получается, если Дмитрий не пустит вас к ребенку, то никто не имеет права заставить его поступать иначе? Ни органы опеки, ни милиция, ни прокуратура? — спрашиваю я.
— Получается, так. Самое обидное, что родители Дмитрия были против нашего брака. «Ты своей беременностью хочешь привязать к себе сына», — упрекали они меня. Мы с ним и в самом деле оформили брак после того, как узнали, что ждем ребенка. «Зачем вам ребенок? Так рано! Заботы-хлопоты», — отговаривали. Отстали только тогда, когда я бросила в сердцах: «Да никого я не привязывала! Хотите — забирайте своего сына, буду рожать для себя». А теперь им моя Юля — свет в окошке! Зачем забирают? Хотят «спасти девочку», ведь, по их мнению, остаться жить в Украине — сущее безумие. Я еще понимаю, если муж-иностранец пытается увезти чадо к себе на родину. Но тут свой, украинский, отец, даже не став еще гражданином Бельгии, так рьяно отстаивает право ребенка жить в Европе. Разве это не абсурд?