40 дней назад в авиакатастрофе под Ярославлем вместе со всей своей хоккейной командой погиб 24-летний уроженец Киева Виталий Аникеенко
Седьмое сентября 2011 года. Авиакатастрофа под Ярославлем. Погибли 37 хоккеистов ярославского «Локомотива» и 7 членов экипажа. Страшная трагедия.
Спортсмены летели в Минск на матч Континентальной хоккейной лиги против местного «Динамо». Этот поединок по календарю должен был состояться в Ярославле, но из-за международного политического саммита, проходящего в тот день в городе, его перенесли в столицу Белоруссии…
Не обошла трагедия стороной и Украину. В Киеве родственники, друзья и болельщики на Совском кладбище простились с воспитанниками киевской хоккейной школы «Льдинка» 24-летним Виталием Аникеенко и 20-летним Даниилом Собченко. 38-летнего голкипера Александра Вьюхина, защищавшего цвета нашей национальной команды на трех чемпионатах мира, семья похоронила в Омске.
Встретившись с журналистом «ФАКТОВ», мама Виталия Аникеенко — Лариса Васильевна, превозмогая душевную боль, рассказала о том, каким был ее сын.
— Пока еще плачу, пока мне еще очень тяжело, — вытирает слезы Лариса Васильевна. — Жизнь разделилась на до и после… В какой-то мере нам с мамой Дани Собченко чуточку легче — наши дети не жили с нами. Хотя боль от этого меньше не стала.
Виталик у меня — очень светлый мальчик. Всегда был настоящим — и сыном, и другом, и профессионалом своего дела. У меня с ним не было проблем. Я никогда за него не краснела — ни в школе, ни тем более на хоккее. Мой мальчик успевал все — и уроки выучить, и погулять. А тренировки для Виталия — дело святое. Ни при каких обстоятельствах не мог пропустить занятия спортом. Даже собственный день рождения не был поводом. На день рождения сына — 2 января — я всегда приезжала в Ярославль. Только после тренировки он мог с ребятами попить чаю с тортом.
Когда перешел во взрослый хоккей, часто на свой день рождения находился на выезде или на сборах. А в этом году, так получилось, у Виталика были домашние игры, и я с его другом детства Андреем поехала к сыну в гости. Андрей раньше вместе с Виталием занимался хоккеем, а потом завершил спортивную карьеру. У Виталика, как бы тяжело ему не приходилось, даже мысль не появлялась расстаться с хоккеем.
Приезжая домой в отпуск на несколько месяцев, сын продолжал тренироваться: зал, пробежки, бассейн… Готовился даже к предсезонным сборам. Я ему часто говорила: «Ты идеальный ребенок для спорта. С тобой тренеру легко: ты слушаешь, все выполняешь, не задавая лишних вопросов». Не могу сказать, что Виталик был суперталантливым, зато очень старательным и трудолюбивым. С детства был крупным, даже немного неуклюжим, выше всех своих сверстников на две головы. Нелегко ему было поначалу в спорте.
Мой мальчик родился 2 января 1987 года, а тренировался с ребятами на год старше. Мальчишки его уважали.
— Как Виталий попал в Ярославль?
— 5 ноября 1999 года мы уехали в Ярославль. Тогда было такое время, что родителям, у которых дети занимались хоккеем, приходилось самим искать турниры, тренеров. А в России в это время хоккей развивался неплохо. Друг нашего тренера Вячеслава Лепехи в своем время играл с президентом ярославского «Локомотива». Он-то и организовал нам товарищеские игры с россиянами. Там нашу команду очень хорошо приняли. Мой знакомый накануне отъезда сказал: «Смотри, поедет твой Виталик, в Ярославле его и оставят». А я не поверила: «Да кому мы там нужны…»
Помимо хороших физических данных, у сына было отличное игровое мышление, вот Виталика и заметили. Предложили сразу в Ярославле оставить, но я возражала — хотела лично посмотреть, какие там условия, где будет жить и тренироваться мой ребенок.
Вы знаете, если бы сама не жила в спортивном интернате (я занималась гандболом, играла за сборную), то и Виталика, скорее всего, не отпустила бы. Подруги меня тогда еще спрашивали: «Как ты смогла его отпустить, такого маленького, в другую страну?»
Уже через пару недель мы снова поехали в Ярославль. И прямо с поезда Виталик пошел тренироваться. Меня каток поразил. На льду тренировался один состав, вокруг коробки бегали хоккеисты другого возраста, третий состав разминался на трибунах. Одновременно на арене тренировалось около сотни детей. В школе-интернате был специальный хоккейный класс. Тренер контролировал и учебный процесс.
Правда, Виталик через три дня позвонил и… попросился домой. Сказала ему тогда: «Если я тебя забираю домой, то с хоккеем мы заканчиваем. Перспектив здесь, в Украине, сам понимаешь, нет». Уговорила остаться до конца четверти и пообещала тогда его забрать. Еле сдержалась, чтобы не расплакаться…
Поначалу Виталику было тяжело не только на тренировках, но и в школе. До этого сын учился в украиноязычной школе. Созванивались раз в неделю — чаще не могли себе позволить, дорого, а мобильных еще не было. Слышу, через неделю голос у Виталика повеселел. Еще через две сказал: «Мама, все в порядке, мне некогда, я побежал».
Конечно же, скучала по сыну. Находила любую возможность, чтобы поехать в Ярославль. Привозила всякие вкусности, но Виталик тут же все раздавал друзьям. Всегда брала с собой его любимый «Пражский» торт и медовик. А еще он очень любил торт «Муравейник». Даже попросил рецепт для своей девушки. Она уже ему пекла.
— А кто Виталика привел в хоккей?
— Сына называли «кафедральным» ребенком. Я работаю в КПИ преподавателем физвоспитания и с детства брала сына к себе на работу. Возила его с собой на все спортивные мероприятия — турниры по хоккею, футболу, гандболу. Любили с ним ходить на матчи Лиги чемпионов. Он вырос в спортивной среде. Как-то, Виталику тогда пять лет было, пошли на хоккейный матч, и встретили там Вячеслава Лепеху, тренера по хоккею. Он-то и уговорил нас заняться этим видом спорта. Помог с формой, снаряжением.
После первой же тренировки Виталик влюбился в хоккей на всю жизнь. Правда, так смешно возмущался, что ему в первый день клюшку не дали, а только учили стоять на коньках. А потом пошло-поехало. Каждую тренировку с таким нетерпением ждал! Задолго начинал собираться. Бывало, что тренировка начиналась в семь утра. В 6.05 надо уже было стоять на остановке. В 5.20 я будила его с надеждой в голосе: «Виталик, а может, не пойдем?» Он тут же вскакивал, с закрытыми глазами умывался, завтракал… Открывал глаза, только когда уже из квартиры выходил.
Режим беспрекословно соблюдал. Тренеры в Ярославле отпускали Виталика в кино или на свидание со спокойной душой. Знали, что ни курить, ни пить он не будет ни при каких обстоятельствах.
Старался всегда быть в форме. Игровой вес у него был около ста килограммов. Во время отдыха мог набрать тройку килограммчиков. Но перед сезоном приводил себя в норму. Говорил: «Так, мам, это мне не готовь и это не готовь». А я спрашивала: «Что, и «Пражский» торт не будешь?» — «Нет, тортик я съем».
— Что купил на первые заработанные деньги?
— Когда с Виталиком подписали контракт и выдали деньги (»подъемные», как их называют), он купил мне машину. К тому времени уже год прошел, как я закончила курсы по вождению, а машины все не было. «Мама, если ты сейчас не сядешь за руль, никогда не сможешь водить», — сказал сын. Я предлагала ему купить квартиру, но он настоял на автомобиле. «Квартиру купим позже», — сказал.
Очень трогательными были сувениры, которые он привозил мне, когда был маленьким. Копил деньги, которые ему давали на мелкие расходы. Дарил мне, бабушке с дедушкой, крестным. Виталик очень любил делать подарки. Дарить ему приносило гораздо большее удовольствие, чем получать. Всегда подходил к выбору сувениров серьезно и с любовью, тщательно подбирал упаковку. В такие коробочки упаковывал подарки, что жалко было раскрывать.
А каким он опрятным был! Даже тренер был поражен его аккуратностью: зашел в раздевалку и увидел, как сложена форма Виталика, как все аккуратно висит. Сын с детства знал, что за формой нужно следить. Мы не могли себе позволить каждый месяц покупать ему новое снаряжение. Тогда зарплата была шесть долларов, а форма стоила 20. Но так получилось, что всем необходимым — клюшками, перчатками, нагрудниками, формой — Виталика снабжали мои друзья судьи, спортсмены. Да мы практически ничего и не могли сами купить. Это было нереально. Денег нам хватало только поездки оплачивать.
Никогда у Виталика обувь не была грязной: всегда блестела, хранилась в распорках. Вся одежда висела в шкафу на плечиках. Идеально, как в магазине. Все футболки и свитера лежали аккуратными стопочками. Как-то погладила вещи и сложила. На следующий день Виталик их по-своему переложил: «Ты, мам, узко сложила, надо пошире».
Он в слово «мам» всегда столько любви вкладывал. Поначалу стеснялся говорить: «Мам, я тебя люблю». Выходило по-детски угловато. А в последние несколько лет всегда говорил по телефону: «Мам, я тебя люблю»…
Не могу сказать, что сын был разговорчивым. Скорее, молчун. Но мы с ним дружили. Виталик практически ничего не скрывал от меня. Правда, в последние годы ограждал меня от каких-то своих неприятных, как он говорил, рабочих моментов.
«Мам, ты должна с подругами сходить в кино» или «Мам, отдохни на море»… Столько любви и заботы ощущала в его словах!..
А еще сын мечтал о своем доме. В последний свой приезд мы даже присмотрели с ним дом. Любил вкусно поесть, любил красиво одеваться. Иногда я спрашивала: «Виталик, когда ты собираешься все это носить?» А сейчас понимаю, как же правильно он поступал, не откладывая что-то на потом и не жалея денег ни на себя, ни на друзей. Говорил, что деньги существуют для того, чтобы их тратить. И меня приучал к этому.
Правильно японцы говорят, что вчера уже было, а завтра может не наступить никогда.
— Никаких предчувствий накануне трагедии не было?
— Виталик позвонил мне накануне вечером. Я еще на работе была. Спросил, читала ли я его последнее интервью. Я пообещала посмотреть статью дома. Попросил пополнить счет международной телефонной карточки — собирался лететь на игру в Минск.
Утром, 7 сентября, я пополнила счет, и он прислал мне эсэмэску со «спасибо» и со смайликом-улыбкой. В этот день меня и еще несколько преподавателей в администрации Соломенского района награждали почетными грамотами ко Дню учителя. Награждение началось в три часа, в России это было четыре. Получается, что, когда мне вручали грамоту, мой Виталик уже погиб…
Когда я села в машину, позвонила крестная сына. Сказала: «Самолет с «Локомотивом» разбился. Но Виталик ведь в списке травмированных?» Он с прошлого года восстанавливался — получил травму в столкновении с Сашей Галимовым…
Я еще надеялась. Но умом понимала: случилось страшное. Позже прочитала в интернете, что девочки хотели поставить в церкви за здравие Виталика свечку, но она все время гасла, а за здравие двух выживших на тот момент — хоккеиста Саши Галимова и бортмеханика Саши Сизова — свеча горела…
Сразу же после падения самолета Саша Галимов в болевом шоке самостоятельно выбрался из реки. Но он получил 90 процентов ожогов тела. Шансы выжить были минимальными… Саша и Виталик дружили, жили в соседних домах. У Галимова мама — из Житомирской области, он летом туда к родственникам в гости приезжал. У Саши осталась жена и маленькая дочь…
В Ярославль на опознание моего сына приехала его девушка Ирина. Хоронили Виталика в Киеве. Мы не ожидали, что в Киеве столько людей придут проститься с нашими мальчиками — Виталиком и Даней Собченко.
А что творилось в Ярославле! Этот город жил хоккеем. Популярность у «Локомотива» была бешеной. На игры всегда столько болельщиков собиралось! Да и команда подобралась сплоченной, коллективный дух был очень сильным. Травмированные ребята всегда летали с командой, поддерживали своих. Это даже не обсуждалось.
Они и умерли всей командой…
— Сын снится?
— Видела его во сне два раза. Приснился Ирине на девять дней, попросил мокрый носовой платок. Мы на могиле оставили платочек и воду. Потом Виталик еще раз ей приснился — таким улыбающимся, счастливым…
Наверное, ему там хорошо. Плохо нам здесь. Поначалу все время мучили вопросы: «Почему? За что?» А теперь даже если найдут виновного в этой трагедии, то нам, родителям, потерявшим детей, женам, потерявшим мужей, детям, потерявшим отцов, что с этого? Мне, честно говоря, все равно, кто виноват…