Слепой художнице Юле Демченко, о которой «ФАКТЫ» писали в мае этого года, пересадили мамину почку в одной из клиник Германии. А вскоре девушка… вышла замуж
Трансплантация почек — операция для украинских медиков уже вполне обычная. Ее практикуют многие отечественные клиники. Проблема лишь в подходящих по группе крови донорских органах, которые в Украине завещать после смерти не принято, да и не разрешено законом. А вот от родственников, в случае несовпадения нужных параметров, почки у нас вообще не пересаживают. Заложницей этой ситуации и оказалась молодая жительница поселка Илларионово на Днепропетровщине, талантливая художница Юлия Демченко. Из-за диабета у девушки в 18 лет отказали почки, а процедура диализа, без которой в этом случае не обойтись, привела к полной слепоте. Юля в то время училась на втором курсе художественного училища и накануне стала призером международного конкурса рисунков в Торонто. Потеря зрения означала, что всем планам, мечтам, надеждам пришел конец. Но ее мама сказала: «Мы будем бороться. Природа для того и подарила мне две почки, чтобы я поделилась с тобою». Однако в Украине сделать это оказалось невозможным — группы крови мамы и дочки не совпадали…
В мае этого года наша газета рассказала о 23-летней незрячей художнице из железнодорожного поселка Илларионово Днепропетровской области Юле Демченко, но еще задолго до журналистов талант этой девушки открыл второй президент Украины (1994-2004 гг.). В благотворительном фонде Леонида Кучмы «Украина» была организована выставка ее работ и выделен грант на лечение.
— Куда я только не писала, к кому только не обращалась, жители Илларионово даже отправили коллективное письмо в Минздрав, — вспоминает Юлина мама Наталья Ивановна. — Никто даже не ответил на наши слезные послания, а в министерстве просто поставили дочку на очередь. Но однажды позвонили из Фонда Леонида Кучмы: «Хотим организовать выставку Юлиных картин». Собрали мы с полсотни старых работ — Юлечка ведь рисовала с детства, в основном у нее были цветочные акварели — и привезли в Киев. Выставка имела успех, у дочки не только появилось много друзей, но и надежда в душе проснулась. Ведь Леонид Данилович сказал ей: «Юля, рисуй!» И это просто перевернуло ее представление о будущем — она по памяти, вслепую стала рисовать цветы. И даже неудачи ее не останавливали. В тот тяжелейший период, когда она пыталась вернуться в профессию, нам очень помогли ее преподаватель Виктор Матяш и президент Института Украиники Алексей Лазько. В парламенте прошел аукцион ее работ, кое-что купили, кое-что просто пожертвовали, и мы смогли дать Юлечке более качественное лечение. А в минувшем году Леонид Данилович выделил уже третий грант на то, чтобы дочка смогла поехать на обследование в Германию.
Поездка в университетскую клинику старинного немецкого города Хайдельберга в начале апреля этого года оказалась удачной. Тщательно обследовав пациентку и ее маму, немецкие врачи вынесли вердикт: несмотря на то, что группы крови не совпадают, мамина почка Юле подходит. Но радоваться пришлось недолго — стоимость операции повергла Наталью Ивановну в шок. Сельская учительница, которая из-за болезни дочери вынуждена работать на полставки, и за всю жизнь не скопила бы 50 тысяч евро. Привыкшая иметь дело с числами, преподаватель математики не могла даже представить, как выглядят полмиллиона гривен. Между тем операцию Юлечке нужно было делать как можно скорее, ведь состояние ее сосудов уже почти не позволяло проводить спасительный гемодиализ.
Они вернулись домой ни с чем. И не знали, что их бывшая соотечественница Евгения Ткаченко, с которой совершенно случайно познакомились в Германии, близко к сердцу приняла судьбу незрячей художницы и стала искать спонсоров для проведения трансплантации. Сколько писем и обращений она разослала по всей Германии, только ей известно. Но в мае пришел вызов: с Юлей пожелал встретиться некий немецкий меценат, который, вероятно, чем-то поможет. Впрочем, вначале им опять помог Леонид Кучма. Чтобы получить немецкую визу, необходимы гарантированные пять тысяч евро на счету. У них же было только 20 тысяч гривен, которые собрали читатели газеты «ФАКТЫ» после публикации о незрячей художнице. А ведь нужно еще добраться до Хайдельберга, снять там жилье, за что-то жить… Звонок из Фонда Леонида Кучмы прозвучал, когда Наталья Ивановна уже отчаялась найти такую сумму: «Приезжайте за деньгами».
К встрече с неизвестным спонсором Наталья Ивановна готовилась с таким душевным волнением, что даже спать по ночам перестала. Она и раньше просыпалась каждые полчаса, тревожно прислушиваясь, дышит ли ее девочка, а тут вообще потеряла покой и сон. Как убедить этого человека, что Юля должна жить, что ее талант уникален? Какие слова подобрать, чтобы передать ему свои боль и отчаяние? Они взяли с собой десять лучших картин в подарок, ролик о том, как Юля рисует на ощупь, снятый с помощью Алексея Лазько, и… десять килограммов овсяной крупы. Чтобы как можно меньше тратиться на питание. 16 июня мама с дочкой уехали в Германию. Стояла жара, и Юля едва дышала от слабости. Всю дорогу в поезде Наталья Ивановна растирала ей ноги — их сводило судорогой, и женщина даже боялась, что ее ребенок не доедет до Хайдельберга.
В той же клинике, где они проходили в апреле обследование, врачи поразились резким переменам, произошедшим с девушкой за какой-то месяц: серое личико, тусклый взгляд, она даже ходила с трудом. Для очищения крови Юле необходимо было проводить на аппарате искусственной почки не менее пяти часов, а в последнее время в Днепропетровске она не выдерживала и трехчасовый курс гемодиализа — забитые артерии, просвет которых уже не превышал диаметра иголочки, просто не пропускали кровь. Мама с дочкой сняли частную квартиру неподалеку от клиники — самый дешевый гостиничный номер стоил в два раза дороже. И в тот же день их пригласили на встречу с неизвестным меценатом.
— Нас привезли на машине в какой-то офис, — рассказывает Наталья Ивановна, на днях вернувшаяся из Германии. — В большом конференц-зале мы расставили Юлины картины — яркие цветы на них просто горели в лучах утреннего солнца. Когда зашел пожилой седой мужчина, он долго разглядывал дочкины работы, все так же молча просмотрел видеоролик, как она рисует, выслушал Юлю, которая с переводчиком читала свои стихи. И вопросительно взглянул на нас. У меня сердце ушло в пятки — неужели откажет? Немцы ведь народ экономный и прагматичный, зачем ему тратить такую огромную сумму на чужого ребенка? И я со слезами на глазах стала рассказывать о Юлечкиных страданиях, о том, как она хочет жить и рисовать. А потом вспомнила об украинском поэте Тарасе Шевченко, для которого всем миром собирали деньги, чтобы выкупить такой талант из крепостничества. Когда я замолчала, мужчина о чем-то стал говорить со своими спутниками. Эти минуты были самым страшным испытанием в моей жизни, у меня просто ноги подкашивались. Я вспомнила вдруг слова из песни о мгновениях, которые «свистят, как пули у виска», — у меня было такое же ощущение, что жизнь зависит от этих секунд. И вдруг переводчица сказала: «Вам дают 50 тысяч евро на операцию». Я не поверила своим ушам, но, когда она повторила, мы с Юлечкой бросились друг к другу, обнялись и зарыдали. В тот же день необходимая сумма была перечислена на счет клиники Хайдельберга. Наш благодетель даже не захотел представиться, я до сих пор не знаю ни его имени, ни фамилии, ни названия его фирмы.
Уже на следующее утро Юлю госпитализировали и начали готовить к трансплантации, но оказалось, что ее проблемы не ограничиваются почками и диабетом. Из-за гнойных очагов в миндалинах пришлось их удалять, а потом делать еще одну операцию на горле, когда открылось кровотечение. Противопоказанием для трансплантации были и воспаленные десны, и кариес — все это немецкие специалисты лечили тщательно и радикально. Наталья Ивановна больше всего опасалась, что деньги спонсора уйдут на эти процедуры, а на операцию их уже не хватит. Но в конце августа им наконец объявили, что Юля готова к трансплантации.
Операцию назначили на 31 августа, но чем ближе становилась эта дата, тем больше грустнела Юля. «Да что с тобой, доченька? — не выдержала Наталья Ивановна. — Радоваться надо!» «Мама, мне так тебя жалко, я не хочу забирать твою почку, — заплакала девушка. — Ты уже немолодая, у тебя могут быть из-за этого проблемы». — «Думай о том, какие проблемы у меня будут, если я тебя потеряю, — обняла ее Наталья Ивановна. — Я отдаю тебе свою почку от всего сердца и никогда в жизни ничего не желала сильнее, чем сделать такой подарок».
За несколько дней до операции Наталье Ивановне пришлось еще раз доказывать искренность и добровольность этого выбора — теперь уже целой группе юристов. Маму с дочкой привезли в другой город, где в офисе за круглым столом сидели несколько мужчин с переводчиком. Вначале их голоса звучали довольно скептично, но с каждой минутой подозрительность все больше таяла — с такой страстью рассказывала Наталья Ивановна о своем желании спасти жизнь Юле. И они ей поверили: «Вы поступаете, как настоящая мать!»
— Даже после встречи с юристами я все еще не верила, что мне удастся вылечить дочь. Было какое-то ощущение нереальности всего происходящего, — сквозь слезы улыбается Наталья Ивановна. — Казалось, что-то помешает или денег не хватит. Поэтому мы жили очень экономно, даже в кафе ни разу не поели, готовили сами овсяную кашку. Когда Юлечка после всех процедур и гемодиализа уже чувствовала себя неплохо, мы пошли гулять по городу. Я рассказала дочке, какой красивый старинный замок высится на пригорке, и ей захотелось туда. Но, когда мы дошли до замка, оказалось, что на двоих вход стоит 10 евро, и я не смогла потратить такие деньги. А вдруг именно этой суммы нам не хватит потом на покупку необходимых лекарств? Ведь после пересадки почки предстояло длительное лечение, курсы антибиотиков и антидепрессантов, которые подавляют иммунитет, чтобы не произошло отторжение органа.
Операция прошла настолько успешно, что хирург потом выразил донору свое восхищение: «Почечка у вас просто шён (по-немецки — прекрасная), заработала сразу после окончания операции, как только ее подшили Юле вместе с мочеточниками. Такое редко бывает, иногда и по месяцу пересаженный орган не можем запустить». Наталья Ивановна только улыбнулась. Не станет же она объяснять, какую добрую энергетику передала своей левой почке, как уговаривала ее верой и правдой служить Юлечке, как молилась, чтобы дочкин организм принял ее подарок.
— Я только недельку полежала в клинике после операции и вернулась на квартиру, хотя чувствовала себя еще неважно, — вспоминает женщина. — Конечно, 59 лет уже дают о себе знать, тем более что на месте почки образовалась гематома и несколько дней держалась температура. Но все мои проблемы казались незначительными по сравнению с Юлиным преображением. Она словно родилась заново — целыми днями строила планы на будущее, мечтала, как будет рисовать, задумала писать книгу о своей жизни. И когда дочка решила прямо в больнице вернуться к живописи, я не смогла ей отказать: накупила красок, холстов и привезла в палату. У нее такая творческая горячка началась — я даже боялась, чтобы Юля не переутомилась, организм-то ослабленный. Но дочка рисовала без устали. И каждое утро, приходя к ней, я радовалась какой-нибудь новой перемене: румянцу на щеках, бодрому голосу, веселому смеху. Уже когда ее выписали и в клинику нужно было ездить только для обследования и терапии (каждый день УЗИ, уколы противовирусных, противогрибковых препаратов и антидепрессантов), дочка всю квартиру уставила холстами. Один сохнет, на другом начинает рисовать, третий не успела закончить, а уже новая идея появилась…
Конечно, Наталья Ивановна знала, что дочь общается в интернете с очень многими друзьями — старший брат Сережа, который обожает сестренку, подарил ей компьютер и поставил программу для незрячих. Но только в Германии услышала имя Виктор. «Мама, он любит ту же музыку, что и я, тоже увлекается живописью, у нас все интересы совпадают, мы по скайпу наговориться с ним не могли», — хвалила друга Юля. — Он родом из поволжских немцев, родители вернулись в Германию еще при Союзе. Но русский язык знает». А когда после операции Виктор приехал из Штутгарта, чтобы с ней встретиться, это была, считает Наталья Ивановна, любовь с первого взгляда. 33-летний мужчина не мог сдержаться, чтобы не обнять маленькую, хрупкую девушку в темных очках. И Юля впервые за годы своей болезни ушла гулять без мамы, взяв за руку чужого человека.
Впрочем, сейчас он для нее самый близкий. Конечно, после мамы. Уже через месяц Виктор сделал Юле предложение и увез в Данию, чтобы зарегистрировать брак — там не нужно собирать для этого кучу документов, как в Германии. И хотя он человек небогатый (работает на заводе инженером-электронщиком), но взял на себя оплату лечения и проживания Юли с мамой в последние недели, когда денег им действительно не хватило. А теперь каждый день возит жену на процедуры за пятьдесят километров из Штутгарта в Хайдельберг.
Кстати, побывали они и на консультации у врача-офтальмолога, который, осмотрев Юлины глаза, грустно покачал головой: «Запущенный случай». Вернуть зрение, сказали немецкие доктора, конечно, можно. Но только после пересадки поджелудочной железы — тогда диабет не будет давать таких осложнений. И Юля верит, что все в ее жизни теперь получится. Ведь и не такие трудности преодолевали! Когда-то, уловив в мамином голосе слезы, она почти накричала на нее: «Ну вот, давай сядем вдвоем и будем плакать. Может, мне три дня осталось жить, а я буду это время на слезы тратить?!» Она и не плакала никогда, эта хрупкая девушка, сумевшая вслепую, одним только сердцем рисовать картины. Может быть, ей просто встретилось на пути много добрых, отзывчивых людей? Но открывают только тем, кто стучится…