Ровно год назад ушла из жизни знаменитая поэтесса
Белла Ахмадулина называла его своим ангелом-хранителем. Борис Мессерер, народный художник России, ее рисовал, любил и боготворил. Они прожили вместе счастливых 36 лет. Последние годы жизни, когда у поэтессы начались проблемы со зрением, Борис Асафович стал ее глазами. Они ходили, крепко взявшись за руки — высокий, статный красавец Мессерер и хрупкая, изящная Ахмадулина. Казалось, время не властно над этой парой. Болезнь грянула как гром. Ахмадулину положили в Боткинскую больницу, срочно прооперировали и выписали, когда состояние вроде бы пришло в норму. А через четыре дня Беллы Ахатовны не стало. Она умерла на своей даче в Переделкино, не выпуская руки любимого мужа…
Белла Ахмадулина из когорты знаменитых поэтов-»шестидесятников» — Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Роберта Рождественского, Булата Окуджавы. Ею восхищались Борис Пастернак и Владимир Набоков. Стихи Ахмадулиной считаются классикой лирической поэзии — «По улице моей который год…», «О, мой застенчивый герой…», «А напоследок я скажу…» Белла Ахатовна и сама однажды снялась в кино в роли журналистки в картине Василия Шукшина «Живет такой парень». Кстати, поэтессе приписывали роман и с Шукшиным. Ее первым супругом был Евгений Евтушенко, вторым — Юрий Нагибин. Но любовью всей своей жизни она называла третьего супруга Бориса Мессерера. «Я счастлива в браке, любовь мужа охраняет меня всю жизнь», — признавалась Белла Ахатовна.
— Борис Асафович, бывает, навязчивое чувство недосказанности часто преследует после потери дорогого человека…
— Пожалуй, вы правы. Так случилось и со мной после смерти Беллы. Нет, это не значит, что я мало говорил ей приятных слов. Но… Наверное, всей той бури эмоций, которые овладевали мною при одном лишь виде ее маленькой фигурки, я до конца так и не передал жене.
— Белла Ахатовна часто слышала от вас признания в любви?
— Знаете, у нас даже терминологии такой в ходу не было — признаться в любви… Несмотря на то, что Белла была поэтической натурой, в обычной жизни особо возвышенно мы не выражались. Наши чувства, проверенные временем, не требовали постоянных подтверждений. Когда мы стали жить вместе, у обоих за плечами уже был солидный жизненный опыт. Наверняка, без него мы бы и не нашли друг друга.
— Вы ведь жили по соседству.
— Да, и первые наши встречи происходили во дворе, где каждый выгуливал свою собаку. Таких встреч было три, пока мы не поняли, что интересны друг другу. По-моему, в первый же наш вечер знакомства я подумал: «Если эта женщина захочет, я, ни минуты не колеблясь, сбегу с ней навсегда». Это было очень сильное чувство. А потом… Мы начали встречаться в разных компаниях — на даче Пастернака, в доме Александра Штейна, в квартире Юлия Эдлиса. Все наши друзья были очень интересными людьми: Александр Галич, Игорь Кваша, Евгений Пастернак. Однажды гости пришли ко мне в мастерскую на Поварской — было весело, шумно, много выпито вина. Позже именно эта мастерская стала местом, где зарождалась наша любовь. Мы просто на время отрезали себя от остального мира, никто не знал, где нас искать, а мы наслаждались тем, что вместе.
*Белла Ахмадулина для художника была совершенно неудобной моделью. Она не любила сидеть на месте, не могла держать одно и то же выражение лица или положение тела, все время меняла позицию…
— Вы рисовали Беллу Ахмадулину…
— Тогда, наверное, нет. А вот Белла, помню, написала стих на большом листе ватмана, который я потом повесил на стену, прибив большими реставрационными гвоздями. Все 36 лет нашей совместной жизни он так и провисел у меня в мастерской. И до сих пор висит.
Позже я уже много раз рисовал жену. Кстати, другим художникам она наотрез отказывала. Но, надо признать, Белла страшно не любила позировать. В этом смысле для художника она была совершенно неудобной моделью. Просто катастрофа! Не любила сидеть на месте, не могла держать одно и то же выражение лица или положение тела, все время меняла позицию. Да она и не рвалась к тому, чтобы ее рисовали.
— Она ведь была достаточно закрытым человеком.
— Да, Белла не любила излишнего внимания к себе. Терпеть не могла светские приемы, ей гораздо приятнее было посидеть с друзьями. Она вообще слыла очень самокритичным человеком. Ей казалось, что все, что она пишет — не то, нужно еще дорабатывать. Уж слишком высокие требования к себе предъявляла. Но иначе это была бы уже другая Белла, другая поэзия.
*Хрупкая, изящная Ахмадулина и высокий, статный Мессерер хорошо смотрелись вместе
— Никто не мог так пронзительно и распевно, как Ахмадулина, читать свои стихи.
— Белла любила это делать сама и не выносила, когда кто-то читал ее поэзию! Ей казалось, актеры делают это с каким-то странным выражением. «Не умеют они читать», — с горечью говорила жена. А сама декламировала замечательно, оригинально, неповторимо. Ее тембр голоса узнавался сразу. Знаете, не проходит дня, чтобы я не слушал Беллины стихи в ее исполнении. Ее голос постоянно звучит у меня в голове.
Жена была совершенно не приспособлена для простой жизни. Наверное, поэтому и гениальна. Не приходилось ждать от нее каких-то хозяйственных проявлений. Говорить о том, чтобы Белла сходила на рынок, было просто невозможно! Исключено! Этим занимался только я. Правда, иногда, еще в советское время, Белла выходила за покупками в знаменитый Новоарбатский гастроном. Купить там можно было абсолютно все — от водки и колбасы «Отдельной» до оливок и совершеннейшего деликатеса — килек! Поэтому в гастрономе стояли длиннющие очереди. Белла становилась в конце очереди и всем приходящим вежливо говорила: «Пожалуйста, будьте прежде меня». Так могло продолжаться несколько часов. В результате Белла возвращалась из магазина ни с чем. Правда, надо признать, что она неплохо готовила. Фирменных блюд у жены не было, все случалось под настроение и, увы, крайне редко. Гораздо чаще мы ходили к друзьям или в рестораны.
— Во времена «шестидесятников», к которым принадлежали и вы с Ахмадулиной, были популярны так называемые «квартирники».
— Да, излюбленные места для встреч интеллигенции. Кстати, огромных квартир тогда не было. Мы сидели с друзьями на крохотных московских кухоньках, где собирались по двадцать человек! Куда проще было принимать гостей в мастерской. В Советском Союзе такие сходки не поощрялись, и за нами даже следило КГБ, установив слежку с соседнего с моей мастерской чердака. Люди ведь собирались именитые. Именно на таких посиделках и родилась идея скандально известного альманаха «Метрополь», инициатором которого был Василий Аксенов. Мы сидели, выпивали, общались и придумывали, как же это сделать так, чтобы открыто писать правду.
— Это шутка, что до встречи с Беллой Ахатовной вы не читали ее стихи?
— Нет, почему же? Это действительно так. До встречи с Беллой я не знал ее поэзии. Она поразила меня как женщина — от одного только вида ее стройной фигурки у меня начинало щемить сердце. Ну а потом уже пришел черед и стихов.
— У Беллы Ахатовны был свой, неповторимый стиль в одежде.
— Уж эту заслугу, будьте добры, припишите мне. Я прилагал все силы к тому, чтобы Белла очень изящно выглядела. В поход по магазинам она всегда брала меня, и я советовал ей что купить, с чем носить и рассчитывался на кассе. Я придумал стиль Ахмадулиной, которому многие стремились подражать, я покупал ей самые дорогие вещи. Впрочем, для Беллы было совершенно не важно, какой на ней бренд, лишь бы это выглядело красиво.
— У Беллы Ахатовны всегда были очень крупные, яркие украшения.
— Но, заметьте, она никогда не носила драгоценностей. Страшно не любила этого. А если они и появлялись в доме, то Белла тут же их передаривала. Она любила только кольца с грубыми, большими камнями, которые могла одевать по несколько штук на одну руку. Белла обожала агаты.
— Она разбиралась в камнях?
— Нет, совершенно! В основном кольца дарил ей я, прекрасно зная ее вкус. И всегда угадывал. Мне нравилось видеть Беллу счастливой.
— В жизни Беллы Ахмадулиной было немало мужчин. Некоторым она посвящала стихи. Вы ревновали ее?
— К прошлому — нет. Это было бы глупо. К тому же посвящения мужчинам у Беллы были в основном на почве дружбы. В этом смысле она много писала, посвящая Аксенову, Вознесенскому, Битову. Нет, я не ревновал. Ревновала ли Белла меня? Да что сейчас говорить? Наверное, всякое было. Она производила очень сильное впечатление на мужчин. Я не раз был тому свидетелем. Даже Сергей Параджанов не устоял перед ее обаянием.
— Вы ведь долгие годы дружили с ним.
*Борис Мессерер много раз рисовал любимую жену. Другим поэтесса отказывала в этом наотрез
— Я бывал у него дома в Киеве, он жил возле гостиницы «Лыбидь». В той самой знаменитой квартире, где никогда не закрывались двери. Позже, в Москве, он часто приходил ко мне в мастерскую. И с Беллой я Параджанова познакомил. Это было в Ереване. Помню, мы пришли к нему домой, Белла, конечно, уже была наслышана о Сергее. И вдруг, войдя, она снимает с шеи большой золотой крест и дарит Параджанову. Он опешил, потому что обычно сам одаривал приходящих… Кстати, у меня с этим связана забавная история. Как-то я пришел в гости к Сергею. Это было в Тбилиси, с ним в квартире жила его сестра Анна. Если она бывала дома в момент, когда кто-то приходил к брату, то непременно подслушивала за перегородкой. Сергей об этом знал и страшно с ней ссорился по этому поводу. И вот как-то пришел я, и Сергей вдруг стал дарить мне кольцо с большим бриллиантом. Я начал неприлично ругаться, кричать, что не возьму. Параджанов настаивал, совал мне украшение. В какой-то момент наших разборок из-за ширмы выскакивает Аня и бросается ко мне со словами: «Вы очень порядочный человек!» Страшно уж жалко ей было это кольцо… А вот коллажи Параджанова у меня остались. Белла любила их подолгу рассматривать. А когда уже плохо видела, просто проводила по рисункам руками.
— Вам часто снится Белла Ахатовна?
— Часто… Не могу, тяжело говорить, слишком личные это воспоминания. Рана от потери еще не зажила.