В Херсонской области начался судебный процесс по делу об убийстве, которому предшествовала история любви учительницы и ее ученика
«Как соблазнить преподавательницу английского, если тебе всего 15?», «Сожитель учительницы расправился со своим соперником — учеником жены», «Любовный треугольник обернулся трагедией» — такими заголовками пестрит херсонская пресса. Криминальная история, в которой фигурируют учительница и ее бывший ученик, в эти дни стала предметом разбирательства в Верхнерогачикском районном суде. Журналист «ФАКТОВ» отправилась в райцентр, чтобы из первых уст узнать подробности случившегося.
— Моего сына погубила любовь к учительнице, — голос у 43-летней Ирины дрожит, еще мгновение, и женщина расплачется. Мы беседуем с ней в старенькой сельской хате на краю поселка. — Это никакое не преувеличение, погубила в прямом смысле — на кладбище свежезасыпанная могила. Вот чем закончилась наука! Если б вернуть время назад, я бы Юру в школу вообще не отдавала…
Юра рос очень общительным, чуть ли не с детского садика в лидерах ходил. Когда в девятый класс перешел, по поселку поползли слухи, будто с какой-то девочкой серьезно встречается. Я давай деликатно расспрашивать Юрчика. «Да, встречаюсь, ну и что?» — категорически отказался сын пускать меня в свою личную жизнь. Прошло еще с полгода. Ого, да там, смотрю, шуры-муры с преподавательницей! Новенькая учительница английского языка роман с учеником завела. У нее ребенок, муж — все, как полагается. Причем муж любящий, порядочный. Ну как к такой новости отнестись? Я уж Юру и уговаривала, и ругала, а он знай одно твердит: «Я ее люблю». Материнская интуиция подсказывала: добром это не кончится.
— А откуда вам стало известно, что сын встречается с учительницей?
— Люди сказали. Мне сын, конечно, не признавался. Но как-то простудился, сильно кашлял, и я предложила врача вызвать. «Не надо, я пью специальный сироп», — успокоил меня. На вопрос, что за сироп, он возьми да скажи: «У нее дочка тоже кашляет, так там всего понавыписывали…»
Учительница английского языка Анна Петровна после всего произошедшего уволилась и со своей квартиры съехала. И все же найти ее мне удалось. Увидев в моих руках редакционное удостоверение, молодая женщина сразу дала понять, что разговора не получится. «Оставьте меня в покое, я устала от всего этого», — и резко потянула на себя дверь.
— Всего один момент: ваши знакомые говорят, что ученик поломал вам жизнь. Это правда?
— Не ученик, а… чувство, — и широко распахнула дверь, разрешив мне войти. Наш с ней разговор состоялся в крохотной прихожей, у вешалки.
— Когда я первый раз переступила порог 9-го класса, — вспоминает учительница, — Юра сразу обратил на себя внимание: прогнал с первой парты одноклассника и уселся на его место, рядом с учительским столом. Так все три года там и просидел. Английский знал плохо. Впрочем, в классе многие мой предмет учили кое-как, считали — зачем в селе нужен иностранный язык?
— Вы часто на уроках Юру вызывали?
— Нет, старалась не трогать. Вызови, он тут же начнет шутить, хохмить, и урок пропадет. Оценки ставила низкие — такие, какие заслуживал, не выше шестерки.
Анна Петровна — невысокая, изящная, сама похожа если не на ученицу, то уж, пожалуй, на студентку.
— Ему 15, а вам 23. Разница в восемь лет, может быть, и ерунда, но ведь статус учительницы…
— Да ну что вы! В его 15 у нас ничего еще не было. Шел после уроков меня провожать — смешные детские ухаживания! Первое юношеское чувство. Думала, он перерастет. У меня в тот период в семье сложная полоса пошла, с мужем то сходились, то расходились. «Если что, жалуйтесь мне, я обязательно встану на защиту», — шутил Юра.
Впрочем, это она так думала, что он шутит…
Как-то поздно вечером Юриной маме позвонили из милиции: «Ваш сын у нас, срочно приезжайте». Оказалось, Юра приревновал преподавательницу к ее мужу, учинил драку и разбил окно.
— «Он еще несовершеннолетний, почему не смотрите за ребенком?» — строго спросил меня оперативник, — вспоминает Ирина. — А как ты будешь смотреть, если парень уперся: мол, люблю ее и буду любить, и ничего не сделаете. Я пыталась повлиять: ходила к директору школы, поставила ее в известность. Но Мария Дмитриевна и без меня уже все знала. Дело в том, что Аня — ее невестка. Руководитель педколлектива принимала меры, в первую очередь, чтобы сохранить семью сына. И с моим Юрой не раз беседовала, бранила за настырность: «Ты должен уважать семью Анны Петровны и ту жизнь, которой она живет». Просила отступиться.
Если бы учительница вела себя так, как и подобает педагогу, никакого романа не случилось бы. Когда я еще училась в школе, разве такое могло произойти? Школа была школой, а сейчас туда идут не за знаниями, а чтобы потусоваться, вот и проблемы возникают соответствующие.
Директор школы к моменту моего приезда в поселок работала уже обычной учительницей. Школьная переменка заканчивалась, и Мария Дмитриевна с журналом в руках торопилась в класс.
— Журналист? — переспросила она, и приветливая улыбка мгновенно исчезла с ее лица. — Школьным романом Анны Петровны интересуетесь? Знаете, очень больно об этом говорить. Да, мама Юры приходила, «сигнализировала». Но если бы можно было что-то сделать, разве я не сделала бы? Сын очень Аню любил. Внучка моя единственная у них росла. Но однажды Юра его избил, да так, что едва спасли. Вроде школьник еще, а до того горяч и ревнив! Я сама посоветовала сыну отступиться. «Если ты хочешь жить», — сказала. Потому что можно ведь и не в реанимации оказаться, а прямо на кладбище.
Юра ревновал свою любимую даже к стулу, на котором она сидела, даже к классному журналу. Понимаете, между Аней и Юрой такое чувство вспыхнуло! Мы не смогли это пламя погасить. Любовь — чудо, для которого нет правил, и это о них.
Почему невестка поступила не как учительница, а как женщина? Это вопрос не ко мне. Я просила, грозила выговорами, увольнением — все как об стенку горох. Поселок у нас маленький, эту историю на каждом углу обсуждали. Если бы у Юры отец как отец был и хоть какое-то влияние на сына имел, может, удалось бы влюбленную пару чуть-чуть притормозить. Но тот горько пил да еще хвастался в пьяных компаниях: мол, наш хлопец не кого-нибудь, а саму учительницу закадрил.
— И все же я упустила шанс, — сокрушается мама Юрия. — Ходила к учительнице домой, кричала, что добьюсь, чтобы ее уволили. Она держала себя в руках, сухо мне отвечала: «Это сплетни, у нас с вашим сыном ничего нет». Но как нет? Бывало, в двенадцать часов ночи домой парень явится, я давай ругать. «Мам, ну чего ты? — оправдывается. — Вместе обои клеили. С мужем развелась, кто ей теперь поможет?» Мне бы не слушать, а написать на нее заявление в милицию за растление малолетнего. Теперь жалею, что не сделала.
Мои скандалы вроде помогали. Недели две-три Юра вовремя домой приходил, уроки даже делал. Учился он неважно, мог бы и лучше. «Теперь я взрослый, и никто мне не указ», — заявил он нам с отцом после последнего звонка. Я, конечно, продолжала убеждать, что Анна Петровна — женщина не для него. «Посмотри, как одевается! Будто с обложки модного журнала. Разве сможешь обеспечить такую жену? Ведь у тебя ни образования, ни профессии, ни работы», — пыталась образумить сына. Он открыто к ней не ходил, но тайком бегал и даже ночевал там. Стоило мне назвать учительницу плохим словом, выходил из себя, злился. Поэтому когда пришло время в армию идти, я с облегчением вздохнула. Дома вечеринку устроили, стол накрыли, учительницы не было, да я бы и не пустила ее во двор.
Юра попал в морской флот, служил в Крыму. Анна Петровна через какое-то время написала ему, что, дескать, вышла замуж.
— Гораздо позже мне стало известно, что новость едва не стоила Юре жизни, — руки у Ирины начинают дрожать. — «Если бы не наш старшина, мам, меня бы уже не было», — признался как-то сын. Совсем задурила ему голову «англичанка»! Но время шло, и казалось, оно лечит. Из армии Юра вернулся не один, привез девушку Яну. Объяснил, что с Яночкой переписывался несколько месяцев, она ждала его со службы. Как мы обрадовались! Девушка неделю гостила у нас, и душа моя наконец успокоилась. (Ирина не знала, что как только сын посадил свою знакомую в маршрутку, отправлявшуюся в Херсон, он сразу же прямо с автостанции побежал к Анне Петровне. — Авт.) Юра долго не мог найти работу. Записался на биржу труда. Ездил в областной центр, но и там ничего подходящего не было. Устроился, наконец, в райдоруправление рабочим. Дороги ремонтировал. Очень уставал. Муж мой уехал на заработки, и все обязанности хозяина легли на плечи сына: пахать, сеять, скот кормить. Юра со всем отлично справлялся. Исхудал, правда, но вытянулся, возмужал.
Я мечтала, чтобы младшая дочь получила высшее образование, и Юра пообещал: «Скопим денег, отправим Надю в институт». Бывало, загуляет где-то, вернется поздно — в три часа ночи, но в пять уже снова на ногах. Как-то поинтересовалась у сына, не продолжает ли он встречаться с Аней. «Мам, зачем тебе?» — отмахнулся…
Анна Петровна в разговоре со мной не скрывала: да, отношения продолжались.
— Больно было смотреть, как Юра, выбиваясь из сил, старается заработать какую-то копейку, жалела его, — вспоминает Анна Петровна. — Он очень меня любил, собирался жениться. Как-то предложила: давай уедем, в России у меня родственники. Продам здесь квартиру, на первое время нам хватит, а потом устроимся. Он ничего не ответил: опустил голову, стоит молчит. Конечно, требовалось взрослое решение, а он к этому был не готов. Мы с ним понимали, что здесь будущего для нас нет. И порвать невозможно, и быть вместе не получается.
Чтобы покончить с состоянием неопределенности, я сошлась с другим человеком. Правду сказать, мне было все равно с кем. «Зачем рядом мужчины? Чтобы скрыть, как мне плохо», — объясняла близким людям. Хотя они и без объяснений все понимали.
В мае 2011 года Юрина сестра получила аттестат зрелости. На выпускной к Наде отправились всей семьей.
— Дочкин последний звонок стал для нас целым событием, — говорит Ирина. — Помню, была суббота. Мы с Юрой управились по хозяйству и вместе заторопились в Дом культуры. Издали я увидела Анну Петровну, она была со своим новым ухажером. Слава Богу, думаю, что не одна. После праздничной церемонии все отправились в бар, а мы с Юрой решили продолжить торжество дома. Пришли мои родственники, и только сели за стол — телефонный звонок. Сын извинился и сказал, что должен уйти. Больше я его живым не видела…
Мать так и не знает, кто позвонил сыну в тот майский вечер. Анна Петровна говорит, что точно не она. «Я бы сочла за счастье, если бы увидела Юру на пороге, — говорит. — Мы с ним тогда долго уже не виделись».
Недели за две до этого она повздорила со своим гражданским мужем. От общих знакомых Юра узнал о семейных неурядицах в доме Анны Петровны и почему-то именно в тот вечер решил поговорить с обидчиком своей возлюбленной. Парень взял такси и поехал к учительнице. Дверь ему открыл мужчина. «Я пришел тебе сказать, что если ты еще хоть раз
*Юрий на последнем звонке своей сестры вместе с мамой. Снимок сделан за несколько часов до трагедии (фото из семейного альбома)
— Юра с ножом никогда не ходил, а у Ивана в руках каким-то образом оказался в ту минуту клинок, — рассказывает Анна Петровна. — Юра на моих глазах тихо сполз по стене и распластался в луже крови. Я оцепенела и никак не могла понять, что с ним…
— Никто не хочет вникать в причины того, что случилось, — говорит Ирина. — Обычное убийство, дескать. Местный 38-летний фотограф, пытавшийся создать семью с молоденькой учительницей, был уверен, что Юра поломал ей жизнь: разбил семью, не оставляет в покое. Удар ножом поставил точку в этой непростой любовной истории.
Но больше всего нас потрясло, что Иван, чтобы избежать наказания, ночью отвез тело моего сына в безлюдную посадку и закопал там. Вы думаете, Аня побежала в милицию, рассказала правду?.. Когда милиция нашла труп, ее признали виновной, но амнистировали. И сейчас бывшая учительница моего сына проходит по делу в качестве свидетеля. Я же считаю, что все зло от нее. Если бы не целовалась в свое время со школьником, мой мальчик был бы жив. Недавно на улице встретились с ней. «Простите меня», — прошептала она. «Жизнь тебе отплатит той же болью, которую я ношу в себе», — ответила я ей. Потому что всякая любовь проходит. И все проходит. Кроме того горя, что на нас свалилось…