Президент Украины (1994-2005 гг.) прокомментировал «ФАКТАМ» судебное решение закрыть возбужденное против него уголовное дело
25 января Апелляционный суд Киева обнародовал cвое постановление, которым подтвердил решение Печерского райсуда столицы о незаконности возбуждения уголовного дела против Леонида Кучмы. Однако, комментируя «ФАКТАМ» это сообщение, Президент Украины (1994-2005гг.) заявил: «Для меня точка в расследовании преступления против журналиста не поставлена. Я и так знал, что не виновен в его гибели. Но реальные организаторы этого преступления, жертвами которого стали не только Гонгадзе и его родные, но и Украина, погрузившаяся на многие годы в политический кризис, не найдены. Я хочу, чтобы их привлекли к ответственности, и потому буду настаивать на необходимости всеобъемлющего расследования».
— Вы более десяти лет находились под прессом тяжких обвинений. Почти год назад против вас возбудили уголовное дело. Его необоснованность и безосновательность подтвердили две судебные инстанции. Что вы почувствовали, узнав о решении Апелляционного суда?
— Абсолютное опустошение. И никакого особого удовлетворения, поскольку настоящие виновники и заказчики преступления не найдены. Признаюсь честно, были моменты, когда я спрашивал себя: а есть ли Бог? Почему Он смотрит и не вмешивается в то, что творят на этой бренной земле? Ведь кассетный скандал нанес Украине такой вред…
— …и стал для вас, по сути, личной трагедией. Какой урок вы вынесли из нее?
— Вы знаете, я много лет своей жизни отдал структурам военно-промышленного комплекса, среде ракетчиков, где всегда работали на доверии: друг к другу, к партнеру, где бы он ни находился — в Москве или Новосибирске, в Красноярске или в Киеве. А здесь я столкнулся совсем с другими отношениями! Было ощущение, что попал в волчью стаю, в которой многие только и стремятся откусить у ближнего кусок живого мяса. Но я долго боролся с этим ощущением, не хотел верить, что это так! Не верил до самого последнего времени, пока в ходе ознакомления с материалами расследования не прочел показания свидетелей по моему делу… Один из участников кассетного скандала многие годы сидел со мной за обеденным столом в Администрации Президента, благодарил за награды и назначения, преданно смотрел в глаза. И, как оказалось, только и искал, за что можно зацепить Президента, чтобы его, как говорят, скушать с потрохами, убрать с политической арены. Ведь теперь выясняется, что и этот генерал, и его «соратники» еще до выборов 1999-го читали расшифровки, искали, чем можно меня скомпрометировать. Не нашли. Очевидно, потому и пошли на подлог и провокацию.
Сейчас я думаю: можно ли построить сильное государство с такими вот людьми в генеральских погонах, которые, находясь все время на вершине властной пирамиды, кроме желания властвовать, ничего за душой не имеют? Говорят одно, подразумевают — другое.
Поэтому первый вывод: я был чересчур доверчивым. Слишком полагался на ответственность своих подчиненных. На меня все время давили проблемы экономики. Я считал, что моя самая главная задача, особенно в первые годы президентства, — накормить людей. Считал, что остальные структуры, в том числе правоохранительные органы, СБУ, и без моего контроля будут ответственно выполнять свою святую задачу — защищать национальные интересы и безопасность страны! Но кое-кто там делал все наоборот.
Думаю, главный урок этого испытания (и не только мой, но и преемников): для Президента не существует второстепенных проблем, на все он должен вовремя реагировать и всегда быть готовым к тому, что пытаться ослабить страну могут через личность ее руководителя. Если он не устоял, не выдержал удар, значит, позволил манипулировать государством, ослабил его.
— Почти год вы находились под подпиской о невыезде. Как это обстоятельство изменило вашу жизнь?
— Присвоив мне статус невыездного, они просто хотели меня унизить. Ведь прекрасно знали: я принципиально никуда не уеду, потому что не виновен. А покинуть страну — это значит согласиться с их претензиями, с обвинениями в мой адрес. Я на такой шаг никогда не пойду, не дам таким образом опозорить и себя, и страну. Как не бегал ни от кого и раньше.
Посудите сами: после «оранжевой» революции, в 2005 году, хотели или не хотели доказать, что в исчезновении Георгия Гонгадзе виноват Кучма? Наверняка хотели. И в этом направлении прокуратура работала усиленно — я сколько раз туда ходил на допросы!.. Но даже у моих рьяных оппонентов, которые пришли к власти исключительно на критике Кучмы, ничего не нашлось. Потому что нельзя доказать то, чего не было.
— Скажите, после кассетного скандала вы остерегались вести откровенные разговоры с посетителями президентского кабинета? История с прослушкой накладывала отпечаток на беседы, которые вы вели?..
— Нет. Я своего поведения не изменил, потому что знал: никогда другому человеку зла не желал, не делал, ничего противозаконного не совершал. Я обязан был выполнять обязанности Президента, руководить страной. Из-за того, что кто-то метит на мое место, мне что, выходить общаться с министрами и главами других государств во двор администрации? Нет.
Изменения коснулись другой плоскости. Вместо того чтобы заниматься проблемами экономики, реформами, которые я планировал провести во время своего второго президентского срока, приходилось все время разгребать последствия этого дела, которое дестабилизировало страну. Его инициаторам не нравилось, что я служил только одному богу — Украине! Я не служил ни Москве, ни Вашингтону, ни Брюсселю. Всегда говорил: «Политика у меня одна — проукраинская!» Но российские средства массовой информации обвиняли меня в проамериканской политике, американцы — что я пророссийский… А я хотел быть со страной, помочь ей выжить, научить побеждать. Другой цели не имел. Был уверен: можно вести независимую политику, только если ты крепко стоишь на ногах. А в этом как раз и не были заинтересованы не только мои отечественные конкуренты, но и многие силы за рубежом.
Жертвами этого преступления стали не только Гонгадзе и его родные, его жертвой стала и Украина, погрузившаяся в политический кризис на многие годы. А реальные организаторы не найдены. Но я хочу, чтобы их привлекли к ответственности. Потому и буду настаивать на необходимости настоящего, глубокого, всеобъемлющего расследования.
Хочу сказать вот еще что. Я очень благодарен тем, кто все эти годы был рядом со мной, поддерживал и словом, и на деле. С помощью вашей газеты хочу выразить признательность всем, кто не поверил и недавним чудовищным обвинениям против меня.
Признаюсь, ведь был момент, когда я верил только себе и родным. Приходил домой и видел, что жена и дочь, хотя ничего и не говорили, но чувствовалось, что они напряжены, натянуты, как струна. Чем я мог им помочь, когда и сам не знал, что происходит? Они достойно прошли со мной эти испытания, за что я им безмерно благодарен, а также родителям, которые наградили меня такими крепкими генами, и я не сошел с ума, не сделал ничего непоправимого. Наверняка на сердце рубцов много осталось, но я выстоял. Этому помогала и моя уверенность в том, что рано или поздно мы найдем сволочей, заваривших эту кашу.
— А сейчас вы продолжаете сохранять такую уверенность? Ведь все эти годы изучалась только ваша возможная причастность к преступлению против Георгия Гонгадзе, и никогда не расследовалась версия о спецоперации с целью захвата власти, о которой вы не раз упоминали все эти одиннадцать лет? Почему?
— У меня нет ответа на этот вопрос… Ни один из генпрокуроров, занимавшихся расследованием этого дела во время моего президентства, не упрекнет меня в давлении на него. Я лишь просил — сначала Потебенько, затем Пискуна — ускорить расследование, найти действительно тех людей, которые стоят за кассетным скандалом. Встречался и с руководителями СБУ, говорил: ребята, ни один здравомыслящий человек не поверит, что какой-то майор организовал прослушку президентского кабинета. Найти кукловода — дело вашей чести.
Но… дело — есть, а чести — нет. Сейчас выяснилось, что Мороз слушал записи еще задолго до того, как обнародовал их в Верховной Раде. Что бывшему начальнику моей службы охраны звонил бывший посол Украины в Финляндии Константин Масик и просил передать Президенту, что его прослушивают, а начальник, вместо того чтобы проверить, решил, что это не его дело…
Благодаря такому «профессионализму» кассетный скандал растянулся на годы, отбросив страну в плане экономического и политического прогресса на несколько лет назад. При этом, как только Украина поднимала голову, в костер провокации вновь подбрасывали дрова. Вспомните, как все происходило. Пропал журналист. Пока его искали, скандал поутих. Но сразу же «вовремя» обнаружили обезглавленное тело. Затем в парламенте выступил Мороз, начались акции протеста. А Президент в отставку уходить не хочет! Тогда подключили зарубежную артиллерию — дескать, Кучма продавал ракетные установки «Кольчуга» Саддаму Хусейну. Из-за этого мне настоятельно не рекомендовали участвовать в 2002 году в саммите НАТО, проходившем в Праге. Но я поехал, потому что твердо знал: я непричастен ни к смерти журналиста, ни к истории с «Кольчугами» — их в Ираке нет и быть не может. А если я не поеду в Прагу, значит, соглашусь со всеми претензиями в свой адрес и позволю не считаться с Украиной. Вы знаете, что во время пражского саммита придумали какую-то оригинальную схему рассадки глав государств по французскому алфавиту только для того, чтобы посадить меня подальше от президента США? Да, мы сидели в разных концах стола переговоров. Но, когда я зашел в зал заседаний, первым, кто протянул мне руку для приветствия, был Джордж Буш. А затем подошел бывший генсек НАТО Хавьер Солана с объятиями и словами: «Ну ты же понимаешь, это все политика…»
— Получается, что государствами руководят не правительства, а спецслужбы?
— Говорят, кагэбисты на пенсию не уходят, они всегда, так сказать, в строю. Я это чувствовал и знал: необходима реформа спецслужб. Причем такая, какую провели во многих восточноевропейских странах. Там распустили спецслужбы и призвали новых людей. Нам следовало сделать так же. Но когда я заговорил об этом, а также о необходимости кардинальных непопулярных реформ и о готовности их начать, разразился кассетный скандал. И были сорваны не только эти планы.
— Вы имеете в виду планы реформирования экономики?
— Конечно. В конце 90-х нам удалось остановить беспрецедентный спад экономики. Помню, в 1994 году после избрания на пост главы государства я вошел в свой новый кабинет, сел за стол, взялся за голову и сказал сам себе: во что ж ты ввязался? Казна пуста! ВВП в сравнении с советскими временами упал вдвое! Промышленность стоит! Инфляция — пятизначная! Но за мою первую каденцию мы остановили спад. А потом пошли вверх. Темпы роста в 2004 году были ведь рекордными в Европе. Западные экономисты даже заговорили об украинском экономическом чуде.
Однако, будь у нас возможность нормально, спокойно работать, страна достигла бы еще лучших результатов, чем показала, находясь под куполом кассетного скандала. Но в то время никто не был заинтересован в сильной Украине. Никто!
— А сейчас?
— Сейчас — то же самое. Россия свои взгляды никогда не меняла: она видит Украину только в сфере своего влияния. А позиция по большей части молчаливого Евросоюза объясняется просто: они давно поняли, что «не переварят» присоединение Украины. Поэтому нам ничего не остается, как провести европейские реформы, построить, так сказать, Европу в Украине и с этой позиции вести внешнеполитический диалог, опираясь на главный и единственный принцип: национальные интересы — превыше всего.
— Такая политика может вызвать очередные спецоперации, провокации…
— …которые были и будут… Чтобы выстоять, мы обязаны стать сильными. Стремится ли государство к этому? Например, сегодня все активно обсуждают газовые проблемы. Но почему те же парламентарии, которые любят создавать различного рода следственные комиссии, не заинтересовались вопросом: по какой причине за пять лет стоимость импортного газа у нас выросла с 50 долларов за тысячу кубов до 500? Хотя по заключенному в 2002 году контракту у нас была возможность до 2010 года включительно платить по 50 долларов. Посчитайте, какие потери мы понесли! Огромнейшие, не сопоставимые даже с сегодняшними. А ведь средства, потраченные за эти годы на газ, — именно та финансовая база, которая позволила бы укрепить нашу экономику, повысить благосостояние граждан, построить сильное государство.
Мы тогда соскочили с российской газовой иглы, и я этому был безумно рад, считал своей победой. Ведь мы не покупали газ у россиян, а ежегодно получали до 30 миллиардов кубов в качестве платы за транспортировку их голубого топлива в Европу. Остальные наши потребности покрывал договор с Туркменистаном. Кстати, почему в 2006 году его не стали продлевать, тоже стоит спросить. А посредническая фирма «РосУкрЭнерго» транспортировала среднеазиатский газ до украинской границы. До границы! И только! На украинском рынке РУЭ не присутствовала!
— Могли ли мы обойтись без ее услуг по транспортировке?
— Нет. Потому что туркменский газ нужно было прокачать по территории Узбекистана, Казахстана и России. По очереди договориться об этом с руководством всех этих стран (от Каримова до россиян, которые выставляли такие расценки, словно гнали этот газ через Северный полюс). Тогда этими переговорами занималась РУЭ, а Украина просто получала на своей границе газ по 50 долларов за тысячу кубов. Скажите, где здесь была коррупция (о чем некоторые любят покричать и сейчас)? Почему те, кто больше всех об этом говорил, в 2005 году пустили «РосУкрЭнерго» на внутренний рынок?
Мы, украинская сторона, виноваты в том, что сейчас у нас газ стоит 500 долларов. Наши «великие» «оранжевые» лидеры отказались от схемы, по которой мы транспортировали российские энергоносители, а они нам платили за это газом. «Оранжевые» заставили Россию платить деньгами за транспортировку и этим разорвали контракт, а также позволили России выкинуть нас с туркменского рынка, скупив оптом туркменский газ. И теперь мы за это расплачиваемся. Хотя все могло быть наоборот: Россия бы просила нас, мол, ребята, давайте пересмотрим цену 50 долларов до 2010 года, это очень невыгодно. А сейчас на коленях стоим мы.
Похожая история и с газотранспортным консорциумом, о необходимости создания которого так много сейчас говорят. Но ведь соответствующий меморандум был подписан в 2002 году еще президентом России Путиным, канцлером ФРГ Шредером и мной! И по достигнутым тогда договоренностям 51 процент акций в консорциуме по управлению украинской газотранспортной системой должны были принадлежать Киеву. Вариант продажи никто даже не обсуждал. Более того, при условии такого консорциума россияне отказывались от идеи «Северного потока».
Но в 2005 году похоронили и проект консорциума. А теперь мы вынуждены выслушивать ультиматумы: или продаете, или сами реконструируете свою газотранспортную систему, от которой мы не так уж и зависим, поскольку запустили «Северный поток»… Сейчас консорциум имеет смысл только при участии Евросоюза. Я знаю, что на таких позициях стоит Украина. И, наверное, это правильная позиция.
— Как вы думаете, Украине удастся найти другие источники газа, чтобы не зависеть в этом вопросе от России?
— Будем надеяться. Но строительство терминалов для сжиженного газа и его транспортировка потребуют и времени, и денег. Есть еще один рецепт: заставить отечественную промышленность, собственников предприятий модернизировать производство и внедрять энергосберегающие технологии, или «по полной» платить за энергоресурсы. Не в состоянии? Продавайте свои активы или берите денежки в офшорных зонах и вкладывайте в развитие производства. Пока владельцы крупных предприятий этим практически не занимаются, уповая на то, что какие-то расходы государство возьмет на себя.
Сегодня в стране есть очень много вопросов, на которые пока нет ответов. В том числе и потому, что страна вынуждена разбираться со скандалами и провокациями, которые нам подсовывают как извне, так и изнутри.