В камере Симферопольского следственного изолятора была обнаружена повешенной 42-летняя заключенная. Медики сомневаются в том, что она покончила с собой. Родственники погибшей считают: ее зверски убили за то, что «много знала»
В Симферопольском СИЗО в минувшем году произошло несколько ЧП, о которых сообщали СМИ. Так, в апреле прошлого года милиция задержала троих сотрудников следственного изолятора, которые вывезли осужденного в ресторан для встречи с севастопольским криминальным авторитетом. В августе прокуратура Крыма возбудила уголовное дело в отношении заместителя начальника СИЗО и работника этого учреждения, которые устраивали для посторонних лиц встречи с арестованными. В сентябре прокуратурой было заведено еще одно уголовное дело — против членов организованной преступной группировки, в которую входили сотрудники Симферопольского СИЗО, а также один осужденный. А в конце ноября Железнодорожный районный суд Симферополя вынес приговор теперь уже бывшему сотруднику СИЗО, застрелившему своего коллегу из табельного пистолета «Макаров». Подруга убитого в суде рассказала, что мужчины часто конфликтовали в основном по одной причине: подсудимый забирал себе посылки, которые передавали заключенным родственники, а убитый якобы препятствовал этому.
И вот очередное ЧП — смерть заключенной. Корреспондент «ФАКТОВ» встретилась с отцом и братом погибшей в Симферопольском СИЗО жительницы Евпатории Галины (имена героев публикации изменены).
Если судить по сообщениям СМИ, 21-летняя и 19-летняя заключенные проснулись утром и увидели, что их сокамерница повесилась на ремнях от хозяйственных сумок. Правда, эксперты, работавшие на месте, усомнились в версии о суициде. Петля ремня, затянутая на шее умершей, оказалась сзади, что почти нереально при таком способе самоубийства (женщина была найдена в полусидячем положении).
Спустя время сокамерницы признались, что сами убили Галину. Дескать, она была женщиной сварливой и своенравной, била своих подруг по несчастью, издевалась над ними и заставляла себя обслуживать. Вот, мол, и сдали нервы даже за столь короткое время: в эту камеру Галину поместили за три дня до смерти. Якобы вечером младшая заключенная встала на страже у дверей, а старшая набросила Галине на шею ремешок от сумки. Сейчас 21-летней девушке грозит пожизненный срок за убийство, совершенное повторно (ранее в состоянии наркотического опьянения она зарезала знакомого), а 19-летней добавят несколько лет тюрьмы к сроку, который она получила за ограбление.
Между тем отец и брат Галины считают, что погибла она от рук других людей и убийство спланировали заранее, чтобы всю ответственность переложить на ее сокамерниц.
— Галина была старшей из трех наших детей, — рассказывает отец погибшей в СИЗО евпаторийки Иван Анисимович. — Поначалу все у нее в жизни складывалось хорошо. Она практически на «отлично» окончила среднюю школу, затем сама, без блата, поступила в Полтавский торгово-кооперативный институт (в советское время там учились в основном выходцы с Кавказа и «денежные» люди). Правда, на последнем курсе, когда Галя была уже на седьмом месяце беременности, в ДТП погиб ее муж. Но, несмотря на психологическую травму, дочка окончила институт, родила сына. Ему сейчас уже 20 лет, прекрасный парень, служит в армии. Работала Галина сначала в налоговой службе, потом в городском казначействе. Мы купили ей двухкомнатную квартиру в соседнем подъезде нашего дома. Как говорится, жить бы да радоваться. Но однажды дочка мне сказала: «Папа, я на них работать не буду». Что там произошло, не знаю, но она уволилась.
— Работая в таких структурах, Галя общалась с людьми определенного круга, немало знала, решала очень серьезные вопросы, — говорит младший брат погибшей Виктор. — Все это, к сожалению, было сопряжено с застольями, ресторанами. Мы просили ее угомониться, но все наши просьбы Галя воспринимала в штыки.
— У нее появились новые друзья, в результате дочка набедокурила, — продолжает Иван Анисимович. — Произошла драка, Галю осудили за разбой. Уже в СИЗО (она попала туда в июне прошлого года) дочь подала апелляцию, доказала, что в деле было много неправды, и ей оставили только одну статью — «хулиганство». После Нового года Галю должны были освободить. За четыре дня до смерти дочери моя жена была на свидании с ней в СИЗО. Дочка прекрасно выглядела и несколько раз сказала матери: «Я все выдержу, стану другой, буду беречь вас с папой, у меня уже все идет хорошо…»
— О жизни в СИЗО Галина вам что-то рассказывала?
— Она видела в СИЗО то, что видят все остальные заключенные, но молчат, — рассказывает брат Галины. — А сестра не молчала и знала, куда писать. У сотрудников следственного изолятора из-за этого были проблемы.
— Даже уволили кого-то, — замечает отец погибшей. — Дочь открыто говорила: «Я с вами разберусь». Мы, конечно, помогали Гале чем могли, поддерживали. Сколько в СИЗО всего передавали, — вздыхает Иван Анисимович. — Казанами привозили голубцы, мясо тушеное, буженину, сигареты блоками. Все ее заказы выполняли. Только карточек пополнения счета для мобилки штук десять отвезли. Понимали, что передачу как минимум переполовинят и что дочка не одна в камере сидит, сама под подушкой есть не будет. Галина очень подельчивая была: с себя последнее снимет — другим отдаст. Те же сокамерницы, на которых теперь хотят «повесить» ее убийство, извините, как говорится, из ее рук ели… Но большая часть передач ей не попадала, последние посылки вообще не приходили. Мы во-о-т такую, — показывает, — сумку передадим, а она не получает ничего. Галя стала возмущаться. Даже у начальника СИЗО была на приеме. Когда ее привели, он сказал: «Ты у нас такая смелая. Самая умная, что ли?» А после ее перевода в камеру к этим девочкам Галя мне призналась: «Папа, если со мной что-то случится, виноваты будут сотрудники СИЗО. Только они мне угрожают, больше никто. Я никому здесь не перешла дорогу, никому ничего плохого не сделала». Мы считаем, что дочку в СИЗО убрали спланированно.
— Как вы узнали о смерти Галины?
— Мне позвонили заключенные СИЗО около семи утра и рассказали, как все происходило, — еле сдерживает слезы Иван Анисимович. — У дочки, если в чем-то провинилась, забирали мобилку, и тогда она звонила с чьих-то телефонов, поэтому мой номер был у многих заключенных. А телеграмма руководства СИЗО о том, что Гали уже нет, пришла только через сутки. Лично с нами никто по этому поводу не общался. Тело дочери сутки находилось в СИЗО, хотя там нет приспособленных для этого помещений. В морг из следственного изолятора позвонили после обеда и только к семи часам вечера следующего дня отвезли тело туда.
— Вы знаете, кто вам звонил?
— Нет, они не представлялись. Сказали: «Вы что, хотите, чтобы мы, как ваша дочь, висели?!» Я говорю им, что не смогу в таком случае использовать их слова в качестве свидетельства. На что мне ответили: «Как хотите, так и доказывайте». Звонившие рассказали, что дверь в камеру, где сидела Галина, около 22.00 открыла конвоир, и туда вошли люди. И до часу ночи продолжалась бойня, рев стоял такой, что слышали на верхних этажах. А сама сотрудница СИЗО, пост которой находится в десяти метрах от камеры, пила в это время чай и смотрела телевизор. Дочку страшно убивали. Камера была вся до потолка забрызгана кровью. У Гали перебит нос, выбиты зубы, вырваны ногти, отбиты все внутренности, вместо живота — месиво. Места живого на ней не было, вся изуродована, — плачет отец. — А потом инсценировали все так, якобы она сама повесилась. Но неправильно затянули ремешок — не с той стороны это делается, когда человек сам себя вешает. Нам об этом рассказала криминалист, подруга Гали, которая одной из первых зашла в камеру и ужаснулась. Судмедэксперт сразу после вскрытия вышла к нам и тоже сказала: «У меня нет никаких сомнений: убийство, причем жесточайшее».
— Когда хоронили сестру, все видели, какие у нее телесные повреждения, — говорит Виктор. — Галя неделю лежала в морге. Ее закрашивали, закрашивали, но куда там! Такое невозможно было замаскировать.
— Это здоровый мужик мог бы так убивать ее, — считает отец погибшей. — А не те маленькие, щупленькие девочки, с которыми Галя сидела в одной камере и которые ей в дочери годятся. Галя была рослая, крепкого, спортивного телосложения. Но теперь преступление хотят повесить на одну из ее сокамерниц, потому что она сидит за убийство своего молодого человека. Видно, решили: одним убийством больше, все равно ей отвечать. Эта девчонка в последнее время находилась в «одиночке», а за несколько дней до случившегося ее почему-то перевели к Гале. Видно, созрел план, как убрать дочку. И теперь говорят, якобы девочки признались, что вечером младшая встала на страже у дверей камеры, а старшая набросила на шею Гали ремешок от сумки и задушила ее. А потом они инсценировали самоубийство.
— Но если такие травмы были у сестры, то хоть какие-то повреждения должны быть и у сокамерниц, — говорит Виктор. — А следователь сказал, что у девчонок, с которыми сидела Галина, не было ни царапин, ни ссадин, и в камере к его приходу было все убрано, чисто. Как такое может быть? В то же время работники СИЗО утверждают, что обнаружили тело Галины в сидячем положении на стуле, подвешенное за решетку, все в крови…
— После 40 дней душа дочери уйдет на небеса, и я надеюсь на чудо: может, она приснится кому-то из нас и расскажет, что же все-таки произошло в ту ночь в камере, — признается Иван Анисимович.
Расследование ЧП продолжается. Тем не менее начальник Симферопольского СИЗО Дмитрий Сало согласился прокомментировать случившееся. Хотя он в то время был в служебной командировке за пределами Крыма. И, справедливости ради, надо подчеркнуть, что на эту должность его назначили буквально накануне.
— Родственники погибшей говорят, что конвоир сидела в десяти метрах от камеры, где произошел инцидент, и не могла ничего не слышать. Это правда?
— В том корпусе коридор в форме буквы Г, метров 120-150 длиной. Поэтому в десяти метрах от камеры конвоир не могла находиться. Она обязана ходить по коридору, из конца в конец, — говорит Дмитрий Владимирович. — Конвоир не должна стоять у дверей камер и прислушиваться к тому, что там происходит. Обычно, если возникают какие-то конфликты, заключенные сразу стучат в дверь. Полагаю, если бы в ту ночь из камеры, где находилась погибшая, стучали или кричали, то конвоир сразу была бы на месте. А вот где она находилась точно в тот момент, определит следствие и восстановит истинную картину.
— Родственники утверждают, что погибшая часто жаловалась на работников и руководство СИЗО, поэтому, дескать, ее просто убрали.
— Жалуются очень многие. Но, согласитесь, это не аргумент для того, чтобы убивать человека.
— Уже доказано, что это не самоубийство?
— Сразу же были вызваны сотрудники оперативного отдела, составлен протокол. И медики, прибывшие на место, подвергли сомнению версию о суициде. Этот факт начали проверять, на основании чего материалы были переданы в прокуратуру Железнодорожного района Симферополя.
— По словам родственников, многие передачи от них до заключенной не доходили. Почему?
— Если человек сидит в карцере, передачи он получать не может.
— А она что, все время находилась в карцере?
— Не все время, но достаточный период, — листает личное дело погибшей заключенной. — Видите, у нее много взысканий за хранение запрещенных предметов.
— Каких?
— Мобильных телефонов. Получала она также взыскания за неповиновение сотрудникам СИЗО. С ней работал психолог. Вот его вывод: «Конфликтная, взаимоотношения с сокамерниками напряженные, во взаимоотношениях с окружающими предпочитает силовые методы, в том числе физического воздействия и угроз». В работе с этой заключенной применялся весь комплекс средств: проводились профилактические мероприятия — беседы, с ней работал психолог. А потом уже, после всего этого (исходя из материалов личного дела), были выговоры, и только затем — карцер.
— По какому поводу она была у вас на приеме?
— По поводу своего поведения. Спрашивала, почему на нее составляются материалы для дисциплинарного взыскания. Она, конечно, была против…