Вспоминает Виктор Бойко, в советские времена бывший одним из руководителей Днепропетровской области, которая в эти дни отмечает 80-летие
В свое время на Днепропетровщине ходил анекдот о том, как менялось настроение ее жителей во времена Советского Союза. Когда первым секретарем обкома партии был Виктор Бойко, на вопрос «Как живете?» днепропетровцы отвечали: «Бойко!» То же самое спрашивали у них в бытность последнего партийного руководителя области Владимира Ивашко. «И важко!» — вздыхали люди. Доля правды в этом анекдоте действительно есть. Закрытая для постороннего глаза область в послевоенные годы не афишировала своих достижений, а тщательно скрывала их, порой даже от Москвы. Но и в центральных, и в киевских верхах днепропетровские руководящие кадры ценились на вес золота: в своем регионе они проходили такую школу, какая другим и не снилась.
Депутат Верховного Совета СССР трех созывов, заслуженный строитель Украины, кавалер многочисленных орденов и медалей, а ныне, в свои 80, советник губернатора Днепропетровщины Виктор Григорьевич Бойко в дни 80-летнего юбилея области вспоминает о самых ярких эпизодах из ее жизни.
— После окончания института я лишь год поработал на строительстве Южного горно-обогатительного комбината (ЮГОК), когда меня назначи-ли — в 29 лет — заведующим строительным отделом Криворожского горкома КПСС, — рассказывает Виктор Бойко. — Это было, конечно, большой неожиданностью и ответственностью. Тем более что первый секретарь горкома Виктор Олейников обязал за несколько лет обеспечить жителей Кривого Рога жильем. А поскольку не хватало ни строительных материалов, ни электроэнергии, ни даже воды, организовали сразу восемь строительных трестов — и весь город превратился в огромную строительную площадку. Для ускорения темпов возведения жилья внедрили так называемый горьковский метод: предприятия бесплатно выделяли рабочим стройматериалы, давали беспроцентную ссуду и отпуск. Хочешь — сам строй себе дом, хочешь — нанимай бригаду.
Люди ехали к нам со всего Советского Союза, ведь здесь их обеспечивали жильем. За короткое время население города выросло с 480 до 700 тысяч человек.
— А как обстояли дела в областном центре?
— Основные проблемы были те же, что и в Кривом Роге. В 1956-м Днепропетровск стал закрытым для иностранцев городом, поскольку в нем возводили завод, как тогда шутили, по производству тракторов с вертикальным взлетом. Со временем «Южмаш» стал градообразующим предприятием, на нем трудились десятки тысяч горожан. Все строительные силы и средства были брошены на оборонный завод и его филиалы. Но многие дома все еще лежали в руинах. Поэтому решили создавать стройиндустрию. К 1970 году в Днепропетровске уже было 57 строительных трестов и 50 профтехучилищ по подготовке рабочих различных специальностей.
Нужно сказать, что другой столь богатой природными ресурсами территории, как Днепропетровщина, на планете, наверное, нет. Но область мало что имела от этого. Достаточно вспомнить, что вода в областном центре подавалась по часам, большая часть горожан жила в бараках и подвалах, а очистных сооружений вообще не было, и все бытовые, промышленные стоки сбрасывались в Днепр. Чтобы в выходные дни люди могли отдохнуть у воды, их угольными баржами вывозили на острова — Зеленый и Шефский. Народ часами стоял в очередях, пытаясь попасть на пляж. Это был кошмар: давка, крики и в довершение картины — засыпанный доменными отвалами берег Днепра…
— Виктор Григорьевич, хрущевки в Днепропетровске возводились только на левом берегу Днепра, в песках, а добираться оттуда на правый берег — через единственный мост в городе — было целой эпопеей. Кому принадлежало решение застройки правого берега?
— Идея намыть новые территории на берегу Днепра возникла не сразу. Вначале мы ломали голову, как подать в город воду из села Аулы, где строилась насосная станция, и вывести из реки канализационные стоки. Надо было перерыть полгорода и весь парк Шевченко. Борис Мильман, управляющий трестом «Днепроспецстрой», который и строил Аульский водовод, подал гениальную идею: собрать все коммуникации в коллекторе и пустить его по берегу Днепра. А сверху насыпать набережную. Но просить на это деньги у государства мы не могли. Поэтому совещания в обкоме партии его тогдашний первый секретарь Владимир Васильевич Щербицкий проводил по ночам, в обстановке строжайшей секретности. Вместе с председателем днепропетровского совнархоза Леонидом Лукичем он сумел уговорить директоров тех предприятий, которые сбрасывали стоки в Днепр, дать деньги якобы на строительство очистных сооружений, а возвести — набережную.
— И все сразу согласились финансировать такой «подпольный» объект?
— Да что вы! Директор трубного завода сказал как отрезал: «У нас денег нет!» Но мы хорошо подготовились к тому совещанию: знали, кто сколько отходов сбрасывает в Днепр и кто сколько прибыли получает. В конце концов директор завода имени Петровского Герой Соцтруда Иван Коробов сам обратился к коллегам: «Это наши издержки, нам их и устранять». С того исторического совещания и началась днепропетровская Набережная, в настоящее время признанная лучшей в Европе: 28 километров по правому берегу Днепра и 13 километров — по левому.
А тогда проложили практически в центре города железнодорожную ветку и начали возить по ночам шлак из заводских отвалов, отсыпали им берег. Одни предприятия давали трубы, другие изготавливали секции коллектора. Это была настоящая народная стройка. Потом намывали территорию для новых жилмассивов, где впервые в Советском Союзе освоили высотное строительство — дома в 10, 12, 16 и
28 этажей. Проект жилмассива Победа был утвержден в Госстрое СССР и впоследствии получил Государственную премию. В городе вводилось ежегодно по 600 тысяч квадратных метров государственного и 200 тысяч квадратных метров ведомственного жилья.
С 1970-го я работал председателем Днепропетровского горсовета. Помню, приехали мы с районным руководством на Победу. Здесь было уже несколько девятиэтажек и большое двухэтажное здание для жилищно-коммунальных служб. Начали разговаривать с бабульками, выгуливавшими во дворе внуков. И все чуть не плачут: детей занять нечем. Горсовет принял решение: отдать под музыкальную школу здание жэка. Я тогда получил за это самоуправство выговор — единственный в моей жизни, — зато школа до сих пор лучшая в городе.
— Виктор Григорьевич, почему Брежнев разрешил именно Днепропетровску строить метро? По одной из версий Леонид Ильич просто решил сделать своим землякам такой подарок…
— Брежнев подарками не разбрасывался, к тому же земляков у него было немало и в Молдавии, и в Казахстане… Чтобы у Леонида Ильича что-то попросить, нужны были очень веские аргументы. Разработав с архитекторами концепцию по развитию городской инфраструктуры, мы включили в нее и метро. Генсек ЦК КПСС как раз ехал из Крыма через Днепропетровск, и мы пригласили его на презентацию проекта в Доме архитектора. На схеме одна из веток метро вела к «Южмашу», и мы объяснили: мол, американские ракеты, размещенные в Турции, нацелены именно на этот гигант «оборонки», а Днепропетровск не имеет никаких серьезных подземных укрытий. Так что метро — это совершенно необходимый для города объект гражданской обороны. «А кто будет его финансировать?» — спросил Брежнев. «Мы заслуживаем, чтобы Москва финансировала», — ответил я. Генсек попросил нас упростить схему метро и в последний свой визит в 1982 году подписал поручение о строительстве метро и его финансировании из государственного бюджета.
— Чувствовалось особое отношение Генерального секретаря ЦК КПСС к региону, откуда он вышел?
— Леонид Ильич приезжал в Днепропетровск довольно часто. Практически каждый год проводил здесь с генералитетом совещания оборонной отрасли. Даже возвращаясь из Владивостока, где после долгих лет холодной войны встречался с президентом Америки Джимми Картером, Брежнев остановил поезд на вокзале в Синельниково (крупный железнодорожный узел в Днепропетровской области. — Ред.), и мы долго ходили по перрону, разговаривали. Я рассказывал о достижениях региона, а он как-то даже с обидой сказал: «Мы в Москве тоже не гуляли».
Был еще один интересный случай. Во время очередного визита запорожцы пригнали в Днепропетровск новую модель ЗАЗа, чтобы показать генсеку. Демонстрировали автомобиль на площади Ленина, где собралось все руководство. Леонид Ильич осмотрел машину, сел в нее и… уехал. Вернулся минут через двадцать, когда в рядах его свиты уже началась паника.
— Приходилось ли вам отстаивать интересы области в других властных кабинетах?
— Уже будучи первым секретарем Днепропетровского обкома партии, членом ЦК КПСС, депутатом Верховного Совета, я целую неделю пробивался на прием к министру культуры Екатерине Фурцевой. К 200-летию Днепропетровска мы решили построить оперный театр. Попросили у Брежнева новое помещение для украинской драмы, и он разрешил. Возводили тем же методом народной стройки, что и Набережную. На мебельном комбинате создали специальный цех по изготовлению облицовочных плит и мебели. Машиностроительный завод, где делали холодильники «Днепр», разработал уникальную люстру в виде огромного кристалла, в которой использовали лампочки для холодильников, и другие оригинальные светильники. Но чтобы приобрести кресла для зрителей, которые изготавливались в Венгрии, нужна была валюта. А ею распоряжалось только министерство культуры. Пришлось обращаться к Фурцевой. И она уже на вторую неделю все решила, да еще и сама предложила купить в Германии музыкальные инструменты и акустическую аппаратуру.
Понимая, что построить театр легко, а создать коллектив намного сложнее, мы возвели для артистов дом улучшенной планировки, семейное общежитие и объявили конкурсный набор в труппу. К нам ехали лучшие музыканты, художники, певцы и артисты балета со всего Советского Союза. И вдруг — телефонный звонок! Возмущенный голос Фурцевой: «Виктор, ты что с советской оперой делаешь? Это же кадровый грабеж!» Ответил ей: «Зато на один прекрасный театр будет больше, Екатерина Алексеевна». Кстати, после открытия днепропетровского театра, чтобы удержать артистов, им и в других городах тоже стали давать жилье.
— Мало кому известно, что нынешнюю Запорожскую атомную электростанцию планировали разместить в Днепропетровской области. Что же этому помешало?
— В 1970-е годы электроэнергии не хватало, и для любого региона было настоящим счастьем иметь атомную станцию (АЭС). Вот ЦК КПСС и Совет министров, наверное, и решили облагодетельствовать и наш регион. А того не учли, что на Днепропетровщине нет нужного для АЭС количества бросовых земель (сама станция, пруд-охладитель, санитарная зона — это же огромная территория). Сплошь ценнейшие черноземы, которые немцы в войну вывозили эшелонами. Под «атомку» планировали занять Магдалиновский и Новомосковский районы. Даже Щербицкий, который в то время был Первым секретарем ЦК Компартии Украины, не решился перечить: «В стране не хватает электроэнергии, а мы будем выступать против такого проекта?» Пришлось мне принимать удар на себя.
Сначала я прощупал почву в Министерстве энергетики СССР, которое возглавлял Павел Непорожний. Рассказал ему, что за последние годы у нас в области и так площадь сельхозугодий уменьшилась в несколько раз — под разработку полезных ископаемых, строительство, прокладку коммуникаций… Но Непорожний лишь развел руками: «Решение уже принято, поезд ушел». Тогда я пошел к нашему земляку, председателю Совета Министров СССР Николаю Тихонову. Он вроде соглашается со мной, но тоже показывает пальцем в потолок: «Есть еще ЦК КПСС. Совет Министров не может единолично принять решение о перепроектировании». Оставалось убедить Брежнева. Он меня принял и после долгой беседы сам признал: «Да, недальновидное решение, специалисты недосмотрели. Электричество можно и с другого региона подавать, а землю нам никто не вернет»… Вскоре строительство АЭС начали в Запорожской области, на месте прибрежных песков, а мы свои черноземы сохранили.
*В 1982 году во время визита в Днепропетровск Генеральный секретарь ЦК КПСС подписал поручение о строительстве метро. На переднем плане (слева направо): председатель Днепропетровского облсовета Виктор Бойко, первый секретарь обкома партии Евгений Качаловский, Леонид Брежнев и другие высокопоставленные партийные деятели