Десять лет назад ушел из жизни народный артист России Виталий Соломин
Говоря о Виталии Соломине, мы прежде всего вспоминаем его доктора Ватсона из знаменитого сериала Игоря Масленникова о Шерлоке Холмсе. Англичане признали Соломина лучшим в мире исполнителем этой роли. В послужном списке Виталия Мефодиевича и такие любимые зрителями картины, как «Старшая сестра», «Зимняя вишня», «Искренне ваш», «Летучая мышь», «Сильва». Те, кому посчастливилось видеть Соломина на сцене Малого театра, в котором актер проработал всю жизнь, не забудут спектакли с его участием: «Горе от ума», «Дядя Ваня», «Живой труп», «Ревизор», «Свадьба Кречинского».
*Виталия Соломина и Василия Ливанова даже англичане признали лучшими в мире исполнителями ролей доктора Ватсона и Шерлока Холмса в фильме, созданном по рассказам Артура Конан Дойля
— Познакомились мы с Соломиным давно, — вспоминает Валерий Баринов. — Помню, как восхищались им, когда, будучи студентами, пришли в театр на практику. Виталий был еще молодым актером — красивым, элегантным, популярным. Он тогда как раз снялся в фильме «Женщины».
— Недавно открыли мемориальную доску на доме на Никитском бульваре, где жил Виталий Мефодьевич.
— Я с трудом вырвался со съемок, но не поехать не мог. Должен был выступить и сказать, что Виталий был человеком, обогнавшим свое время. И это сказано не для красного словца. Виталий всегда был полон новыми идеями и пониманием театра, которого еще нет. Сегодня театр идет немного не туда — он движется в сторону ошеломления зрителя, его удивления. Будучи в жюри «Золотой маски», я много ездил по стране и видел спектакли, которые озадачивали безмерно: ух ты, как интересно сделано!
— Соломин работал иначе?
— Виталий принадлежал к театру, проникающему в душу людей. Он стремился ко всему новому, но не к тому, что удивляет, а к тому, что постепенно вползает в душу и меняет тебя изнутри. Даже если играл в таком ярком, зрелищном спектакле, как «Свадьба Кречинского». Виталий, может быть, впервые в истории Малого театра поставил на его сцене мюзикл. Это был блистательный спектакль с великолепным исполнением, роскошными декорациями. Я счастлив, что был в нем занят. Прошло уже десять лет, как не стало Виталия, а я вспоминаю наши репетиции и поражаюсь, какими правильными и точными они были. Это подсказки не мэтра, не режиссера-постановщика, а товарища, который на равных стоит с тобой на сцене. Именно так Соломин себя позиционировал.
Виталий жил недалеко от Арбата, и сейчас мне вспоминаются слова другого человека, арбатского — Булата Окуджавы: «Все мне чудится, что вот за ближайшим поворотом короля повстречаю опять».
Мне действительно иногда кажется, что, повернув за угол дома, на котором висит доска памяти Виталия, повстречаю Принца. Он был принцем Малого театра, который так и не стал королем. Просто не успел. Кстати, после смерти Виталия многие наши актеры рассказывали, что явственно видели его — кто в метро, кто в арбатских переулочках.
— Каким человеком был Виталий Мефодьевич?
— Он обладал одним удивительным, на мой взгляд, качеством — ему не нужен был повод для веселья, он умел радоваться жизни сам и организовывать праздники для других. Мог, например, устроить Новый год… в марте. Когда его спрашивали, зачем, отвечал: «Да что-то скучновато стало». Вы представить себе не можете, как радовалась наша театральная детвора. Впрочем, он и взрослых без внимания не оставлял. Виталий был очень хлебосольным, любил готовить и принимать гостей. Сам, по рассказам близких, был абсолютно всеяден. Он обожал делать запасы, ему нравилось, когда в кладовке стоят банки с вареньем и соленьями. С другой стороны, как все талантливые люди, он обладал непростым, я бы даже сказал, сложным характером.
— Говорят, он не очень любил журналистов?
— Не думаю, что он негативно относился к людям этой профессии. Просто Виталию не надо было прихорашиваться и прикидываться, он в этом не нуждался да и не любил этого. Если когда-нибудь за что-то себя хвалил: «Хорошо я сейчас сделал», то тут же переводил все в шутку. Отсюда и его ершистость, о которой часто говорят и пишут. Знаю об этом на собственном опыте. Когда у тебя берут интервью или снимают о тебе фильм, рано или поздно наступает «эффект зеркала». А зеркало — самый большой обманщик. Когда ты смотришься в него, то вольно или невольно поворачиваешься, представляя себя в более выгодном ракурсе — чтобы живот казался поменьше, а подбородок и щеки подтянутее. Так же и интервью. Учитывая, что его будут читать миллионы людей, стараешься выглядеть лучше. В этом нет большого греха, актерская профессия требует вовлечения зрителей, а их надо заинтересовать.
Виталий был одним из тех редких актеров, которые никогда не старались казаться лучше ни в интервью, ни в жизни. Он позволял себе быть таким, какой он есть. Не скрывал, что ему приятно, а что — нет.
— Последней ролью Соломина в театре стал чеховский Иванов?
— Актеры суеверны, они боятся слова «последний», если оно относится к роли, но Виталий действительно ничего больше не сыграл. Этот спектакль только-только начинал подниматься, а Соломин отходил от своей режиссерской вовлеченности в него. Он будто отпускал актеров, переставал их контролировать и уходил в актерскую работу. Там уже видны такие перспективы, возможности, предложенные Виталием в этом спектакле. Они угадывались во всем: в декорациях, в стилистике. До сих пор все это стоит у меня перед глазами и вызывает потрясение. Потрясать — главная задача театра, даже если вы делаете что-то смешное. К сожалению, мы успели сыграть этот спектакль всего несколько раз.
— Тогда Виталий Мефодьевич уже плохо себя чувствовал?
— Помню, как-то после разминки (на репетициях «Свадьбы Кречинского», где Виталий был режиссером и играл главную роль, мы распевались на сцене) он сказал: «Надо же, мы еще не начали играть спектакль, а я уже устал». «Свадьба Кречинского» шла по три раза в месяц и все время на аншлагах. Я тогда сказал, что спектакль можно играть всего раз в месяц, но Виталий ответил, что так ему будет еще труднее: «Подготовка к спектаклю отнимает у меня очень много сил, а если расстояние между постановками будет длиннее, то и сил, необходимых для того, чтобы прийти в форму, понадобится еще больше». Он пытался ввести кого-то вместо себя, но ничего не получилось: один не потянул, другой отказался даже пробоваться. Поэтому «Свадьбу…» все-таки решили снимать с репертуара. Спектакль, на котором Виталию стало плохо, должен был стать предпоследним, но мы его и не доиграли…
— Что же случилось в тот вечер на сцене?
— Соломину стало плохо перед началом спектакля, но он все равно решил выйти на сцену. Даже врача вызывать отказался, выпил пару таблеток, которые обычно ему помогали. Первый акт мы доиграли до конца, хотя видели, что с Соломиным происходит что-то не то. Как только закрылся занавес, Виталий упал. Мы кинулись к нему: «Что случилось?!» — но он смотрел на нас и ничего не мог сказать — отняло речь. Никогда не забуду этот его взгляд: в нем сквозило бесконечное изумление, будто он пытался понять, что произошло и почему такое случилось именно с ним. В машину скорой помощи, которая увозила его в институт имени Склифосовского, мы несли Виталия на руках. Не хотелось верить, что видим его в последний раз, но какое-то подспудное чувство подсказывало, что так и будет.
— После удара, случившегося с ним во время спектакля, Виталий Мефодьевич так окончательно и не пришел в себя. Можно сказать, умер на сцене.
— Сначала нам сказали, что у него микроинсульт и скоро состояние актера нормализуется. Виталий даже написал своей жене Маше письмо на английском языке. И вот ведь что интересно. Он всю жизнь учил этот язык, но он ему никак не давался, а тут вдруг начал на нем писать — мистика! Я все время хочу спросить Машу, что там написано, но в последний момент всегда останавливаюсь — не решаюсь. Речь к Виталию, к сожалению, так и не вернулась. С близкими, которые приходили его навестить, общался при помощи жестов. А нам в театр писал записки, просил продолжать репетиции. Обещал, что скоро вернется, поэтому известие о его смерти стало для всех настоящим ударом. Каждый артист мечтает умереть на сцене, Виталию это удалось.