Легендарный поэт Евгений Евтушенко 80-летие встретил вместе с супругой Марией в своем доме в Америке. Подарков на юбилей не заказывал, а из желаний загадал лишь одно: работать, работать и работать. Один из самых плодовитых российских поэтов до сих пор и дня не может прожить без сочинительства. Первое стихотворение Евгения Евтушенко было опубликовано, когда ему исполнилось 17 лет. Признание к юноше с сибирской станции Зима пришло стремительно. Он стал одним из самых молодых членов Союза писателей СССР, вместе с Робертом Рождественским, Андреем Вознесенским, Беллой Ахмадулиной вошел в число легендарных шестидесятников. Евтушенко побывал более чем в 90 странах мира. Если бы не проблемы с ногой и перенесенная операция, юбилей наверняка застал бы его вдали от дома. В Америке Евгений Александрович живет уже более 20 лет. Пятеро его сыновей разлетелись по миру, а бывшие жены дружат между собой. Гармония и мир — вот о чем сегодня мечтает Евтушенко и по-прежнему называет себя идеалистом-романтиком…
— Внесите, пожалуйста, ясность, Евгений Александрович, по поводу даты своего рождения. Вам 80 или все же 79?
— Господи, ну зачем вам это нужно!? Просто какая-то паспортная неразбериха во время войны. И что в этом может быть интересного? Вы лучше подумайте о том, что сейчас говорите, может быть, с последним великим поэтом. Вы извините меня, конечно, что так о себе. Но, знаете ли, на безрыбье и рак — рыба.
— Вы, значит, рак.
— Как хотите, так и называйте. Недавно в Москве вышла книга «Великие поэты». Там Шекспир, Бернс, Пушкин… Есть в этом списке и я, скажу честно, чувствую себя, как контрабандист, попавший на территорию мертвых. Признаюсь, в какой-то степени это льстит. Тем более, что такой подарок случился накануне моего дня рождения.
— Многие рассчитывали, что вы отпразднуете его все же в родной России.
— Я так и думал! Но мне не позволили поехать врачи. Недавно перенес операцию на правой ноге, надо отлежаться, чтобы швы не разошлись. Доктора строго-настрого запретили мне перемещаться, и на их сторону стала моя жена. Но, знаете, время вынужденного покоя вылилось в большие литературные изыски. Скоро у меня выйдет книга стихов, написанных в 2011-м и начале 2012 года. Примерно 350 страниц. В книгу такого объема вместилось бы все, что создал за свою жизнь Тютчев.
*Несмотря на столь солидный возраст, Евгений Евтушенко и дня не может прожить без создания новых стихов
— Значит, вы…
— Ничего не значит. Я не сравниваю себя с Тютчевым, просто говорю, сколь много сумел написать. Кроме того, сейчас работаю над гигантским проектом антологии. Это пятитомное издание по 900 страниц в каждом томе. Две книги уже полностью готовы и деньги на их выпуск есть. Так что, ждите…
— Евгений Александрович, где же вы берете силы на такую сумасшедшую работоспособность?
— Все очень просто — я счастливый и любящий человек. Один американский писатель, фамилию его никак не могу вспомнить, как-то признался, что самое сложное в жизни — уметь любить. Дескать, многие живут и не знают, что такое любовь. Я тогда полюбопытствовал: «Что же это?» Он ответил: «Любовь — это священная лихорадка». Знаете, я с ним согласен.
— Вы ее испытываете?
— На самом деле удержаться на уровне священной лихорадки может только сумасшедший. На смену ей приходит нежность, которую я называю разумной страстью. Именно эти чувства всегда были двигателями моего творчества. Жена говорит, что в жизни мне нужны только две вещи: работа и любовь. Лучше и не скажешь! Для меня важно, чтобы под рукой была бумага, где могу излагать свои мысли, а рядом женщина, которую обожаю. Моя любовь может изливаться и на другие вещи: не могу прожить без чтения книг, просмотра хорошего кино, походов в театр. Обожаю футбол! Кстати, хочу через вас передать поздравления Андрею Шевченко, который совершенно блистательно сыграл в первом матче за украинскую сборную на Евро-2012. Знаю, что он сейчас на пути раздумий, так вот скажу, что из него получится отличный тренер, я уверен. Потому что Шевченко сам себя срежиссировал.
— Вы за кого болели во время Евро?
— За игру. Надо признать, что команда России играла просто чудовищно, а вела себя глупо и бестактно. Как можно было, проиграв, не пожать в конце руку противнику? Это ведь закон спорта! Но россияне просто развернулись и покинули поле. Это значит, они пусты внутри. Ваши ребята вели себя гораздо приличнее.
— Что еще в жизни может вызывать у вас такую же страсть, как футбол?
— Наверное, живопись. У меня большая коллекция настоящих мастеров. Есть картины Пикассо, Пиросмани. Все они теперь находятся в моем музее в Переделкино. Я построил его за забором собственной дачи, жена шутит, что с удовольствием осталась бы там жить.
— На юбилей супруга устроит банкет в вашу честь?
— Да что вы, у нее нет на это времени. Машенька, конечно, замечательно за мной ухаживает. Вот принесла мне белковую еду в баночках — здоровая пища. В Украине, наверное, такую не выпускают. Консервы в бумажной упаковке, их даже можно открытыми оставлять в холодильнике. Вкус потрясающий.
— Всегда восхищалась вашим умением подбирать необычные костюмы.
— Это у меня от жизни в Сибири, из детства. Как вы думаете, чем я был там окружен в этом моем зимненском отрочестве, что мог видеть? Вокруг нас были сплошные лагеря с заключенными. Воспоминания детства — черные ватники и белые номера на спинах угрюмых людей. Мне всегда хотелось вырваться из этого мрачного замкнутого круга. Помню, когда первый раз попал на Кубу, просто обалдел от безумного количества ярких красок, окружавших меня повсюду. Так что мои пестрые костюмы, сумасшедшего цвета галстуки появились благодаря жаркой Кубе. В таких нарядах мне гораздо комфортнее и уютнее. Я сам выбираю ткань для своих рубашек. И совершенно не важно, дорогой это магазин или нет. Если расцветка подходит, я ее беру, сколько бы она ни стоила. Поэтому каждая из моих рубашек эксклюзивная — она в единственном экземпляре. Надо признать, я страшный шмоточник.
— Не так давно вы отпраздновали 25-летие семейной жизни со своей четвертой женой.
— Действительно, у нас с Марией была серебряная свадьба. Мы счастливы уже 25 лет, одному нашему ребенку 23 года, другому — 24. Кстати, накануне нашего с Машей юбилея я вдруг случайно встретил свою старую любовь — латиноамериканку Дору Франк, которая одно время была неофициальной королевой красоты. Не видел ее с 1968 года. Кстати, она работала секретарем у Сальвадора Дали. Мы должны были увидеться на одном из фестивалей, и я предупредил об этом Машу.
— Она не ревновала?
— Конечно, нет. Маша знает обо мне абсолютно все. Дора оказалась так же красива, как и много лет назад. Она помнит о нашей связи такие поэтические вещи, которые я уже подзабыл. Дора рассказала, как мы ходили голые купаться, а потом гуляли ночью по пляжу и она потеряла свою туфельку. Мы ее долго искали, и я даже придумал этой туфельке какое-то имя. Можете себе такое представить? В итоге я написал поэму о своей прошедшей любви к красотке Доре. В год 25-летия нашей свадьбы с Машей поэма вышла в печать. Но супруга никоим образом этому не противилась. А поэма эта, надо сказать, на грани с порнографией. Но у меня со всеми бывшими супругами были доверительные отношения. Мария — моя четвертая жена, тем не менее она дружна с предыдущими супругами. Ни одна из бывших жен не может меня упрекнуть, что я был с ней груб. Не скажу, что всегда с легкостью их покидал, но что поделать: насильно мил не будешь…
— То есть от вас уходили?
— Супруги просто не выдерживали жизни со мной. Лишь Мария оказалась стойкой. Более того, она очень мудра в отношении всех моих предыдущих историй. Кстати, Маша даже правила поэму о любви к Доре и попросила, чтобы до того, как книга выйдет в издательстве, дать почитать ее детям. Где вы сейчас встретите такое понимание? Например, из собрания сочинений Беллы выброшены все посвящения мне.
— Вы имеете в виду стихи вашей первой супруги Беллы Ахмадулиной?
— Ну да, это сделал ее вдовец. Так глупо! Разве можно изменить прошлое? Я уважаю Бориса Мессерера, но он не позволял Белле со мной видеться. Почему? Как поэтов и друзей нас связывало очень многое. Вообще, человеческие чувства — вещь непостижимая. Я не понимаю, как можно любить и ненавидеть одновременно. По крайней мере, мне это чуждо. Все женщины уходили от меня по собственной воле. Мне было, конечно, больно, но каждый раз я понимал, что сам виноват. Просто иногда, чтобы спасти брак, надо изменить жизнь, а я свою жизнь менять не хотел.
— Евгений Александрович, о каких вещах вы сегодня мечтаете? Может быть, о новой машине, доме, роскошном пиджаке…
— Я мечтаю дописать роман. Это серьезно. Все остальное у меня есть. Куплю очередной сумасшедший пиджак и буду искать себе новый. Я вспомнил. Мечтаю об украинском сале. Ох, как мне его недостает здесь, в Америке. Обожаю его и буду ждать момента, когда снова смогу приехать в мою любимую Украину…