15 лет назад ушла из жизни украинская народная художница Мария Примаченко
Телефонную трубку в хате Марии Примаченко, что в селе Болотня Киевской области, сняла ее невестка Катя. На мои расспросы о самочувствии и держит ли она по-прежнему корову,
Вы были на нашем кладбище? Там скульпторы Борис Степанович Довгань вместе с Флорианом Юрьевым памятник Марии Авксентьевне сделали. Известный украинский коллекционер Сергей Платонов, пусть земля ему будет пухом, купил для памятника гранит, и скульпторы выложили на нем мозаикой огромную птицу. Люди специально приезжают, чтобы сфотографировать эту красоту.
— В 2006 году «ФАКТЫ» писали, что из вашей хаты украли картины Марии Примаченко. Воров нашли?
— Поймали, да что толку? Заказчиков-то не тронули! Над нами измывались «шестерки». Моего сына Ивана бандиты так избили, что он попал в больницу. Меня чуть не задушили — пытали, где деньги.
Как только нелюди ушли, я сразу же, в шесть утра, сообщила в милицию, детям, а потом набрала киевский номер Лины Костенко. Сначала рассказывала о беде автоответчику, наконец Лина Васильевна узнала мой голос и сама сняла трубку. Помогала, стучалась во все двери, чтобы милиция занималась этим делом.
Раньше-то мы всем были рады, двери хаты не закрывались. Теперь же у меня все на замке, чужих не принимаю, даже районных деятелей. Только позвонят, а я им сразу в лоб: «Где работы Марии Примаченко из районного историко-краеведческого музея? Почему не чтите память своей землячки?» Нашему музею Мария Авксентьевна в 1982 году продала 30 своих работ по минимальной цене — лишь бы у людей была возможность увидеть картины. И где они?
— Родителям художницы никто не предсказывал, что их дочь будет известным человеком?
— Свекровь рассказывала, что однажды, когда у них украли гусей, ее отец, Авксентий Примаченко, пошел к какому-то ясновидцу в село Хабны (потом оно называлось Кагановичи, так как оттуда родом был Лазарь Каганович; сейчас это райцентр Полесское). Ворожбит сказал: «Не думай, что я все твои деньги заберу, они у тебя вон, в шапке. Ты мне только часть дашь. А гуси? Как будет гроза, увидите, кто украл. Бог их накажет... — И вдруг схватился за голову: — О-йой! У вас є Марiчка! Яка вона буде велика людина!»
Так и случилось. Во время грозы молния ударила в один из соседних домов, и он загорелся. Вором оказался какой-то дальний родственник. А Марию Примаченко сегодня знают во всем мире.
— Как вам жилось со свекровью?
— Я пришла в хату Примаченко в 1965 году, и сразу все хозяйство легло на мои руки. Еще третий день свадьбы не отгуляли, а я уже пошла доить корову.
Господи, тогда ведь и газа у нас не было. Стоял на веранде керогазик на одну конфорку, на нем все и готовили!
Да и у Марии Авксентьевны жизнь была не мед. Продавала картины за копейки, а на вырученные деньги покупала стройматериалы. Строилась потихоньку, дом-то еще не закончили, когда я перешла к ним. Вместо веранды стояли четыре палки, снег прямо в хату задувало. Бывало, топим-топим, а все холодно, выше пяти градусов температура не поднимается. А ведь Марии Примаченко было уже 57 лет, да еще и нога у нее такая, больная.
Полиомиелитом она заразилась в шестилетнем возрасте. Какая там медицина в селе до революции... Нога начала усыхать, искривилась. Поэтому Мария Примаченко ходила только в длинных юбках. А красивая была какая: косы ниже пояса, чернявая, правильные черты лица — просто загляденье! Она очень любила носить украинскую национальную одежду.
Перед войной Марии Авксентьевне трижды ломали кость, чтобы выровнять ногу под специальный протез. Искусственная нога весила семь килограммов, а она с ней и за старенькими родителями ухаживала, и сына вырастила, и в огороде сапала-полола. Моя свекровь в жизни была огонь-женщина, лодырей не терпела, и у самой работа кипела в руках. Федор, когда подрос, стал помогать маме, в 12 лет уже пошел в колхоз.
— Кем был отец Федора?
— Земляк Марии Авксентьевны, военный. Он погиб на финской войне. Вы, наверное, знаете, что в 1936 году, Марии тогда было 28 лет, ее взяли малевать в художественные мастерские Киево-Печерской лавры. Она же всю жизнь верила в Бога! Потом состоялись выставки работ Марии Примаченко в Москве и Париже. У нее и дипломы были, и медаль золотую она в Париже получила. Только все это потерялось!
И вот однажды Мария стояла возле Лавры в вышиванке, а мимо проходила колонна военных. Ее окликнул молоденький лейтенант: «Маруся, привет!» Оказалось, земляк. Так она познакомилась с Василием. Вернувшись после операции в родное село, Мария начала с ним встречаться.
В
— Как односельчане относились к своей талантливой землячке?
— Хорошо относились. Ведь она пол-села обшивала! А вышивала как — просто загляденье! Тогда ведь в селе не было модисток, а Мария Примаченко на ножной машинке умудрялась шить роскошные наряды.
Свекрови было уже за 80, а родственники по привычке все несли ей заказы. Я видела, что ей уже тяжело шить, и сказала: «Берiть ту машинку та одчепiться вiд людини!»
Самое интересное, что шила Мария Авксентьевна на глаз: ни сантиметра, ни лекал у нее не было. Натянет отрез по фигуре, обведет обмылком и рванет ткань. Сострочила — и платье готово. Закажешь ей рукав-фонарик — будет фонарик, захочешь юбку клеш — получишь клеш. Я еще маленькая была, когда тетя Мария пошила своей племяннице, наверное,
Мария Примаченко была женщиной строгой, но дети к ней льнули. Она умела и болезнь заговорить, и испуг вылить. Пошепчет-пошепчет — знала специальные молитвы — и ребенок начинает крепко спать по ночам.
— Правда, что Мария Примаченко дружила с Сергеем Параджановым?
— Да, он был нашим другом. Сергей — щедрой души человек, любил делать подарки.
Однажды он приехал к нам, когда Мария Авксентьевна собиралась в Киев на свою выставку и сокрушалась: «Жаль, нет у меня красивой обновки!» И Сергей Параджанов преподнес ей украинский платок с богатым узором.
Мой муж бывал в киевской квартире Параджанова на площади Победы. Федор рассказывал, что хозяин показывал свою мебель и говорил: «Это графа Потоцкого». Когда последний раз заезжал, у Сергея уже сидела милиция.
После тюрьмы Параджанов приезжал к нам со своими друзьями. Одет не то чтобы с иголочки, в обычном вельветовом жакете. Привез в подарок два отреза. Из одного моя невестка сшила себе платье, а второй храню до сих пор. Как-то через режиссера Сергея Проскурню передал нам грузинские чарочки с чеканкой и синие скатерти с салфетками. Правда, один комплект салфеток кто-то стянул. Висят у нас на стене и подаренные Параджановым оленьи рога.
— Высшее руководство к знаменитой художнице наведывалось?
— Господи, кого тут только не было! Из Москвы министры приезжали, из Киева тоже... Киношников Бог знает, сколько было! Ведь о Марии Авксентьевне и Федоре Примаченко много фильмов сняли.
Валентина Семеновна Шевченко (в то время председатель Президиума Верховного Совета УССР. — Авт.) заезжала с эскортом милиции. С ней был и председатель Киевского облисполкома Иван Плющ. Я протянула гостю руку и сказала: «Катя», он тоже представился: «Ваня».
За столом, помню, Иван Степанович попросил нож. А у нас столовых ножей и сейчас нет, только ложки с вилками. Несу ему большой хозяйственный, с красной ручкой, и хохочу. Он тоже рассмеялся.
В 1994 году, когда мы отмечали
Свекрови почти 90 лет было, без пяти месяцев, когда она умерла. И хотя нога у нее сильно болела (последние шесть лет вообще не ходила, только сидела или лежала), я от Марии Авксентьевны ни стона, ни жалобы не слышала. Уже на Маковея свекровь меня подозвала (чувствовала, что умрет) и тихо поблагодарила: «Катечко, дякую, що ти мене доглядала...» «Боже мiй, — кажу, — хiба в мене є сила така, щоб вас доглядати, як треба було б». — «Е-е, не кажи. Друга б так не схотiла коло мене ходить!»
*Мария Примаченко была мастером на все руки. Она не только создавала уникальные картины, но и вышивала, а также без сантиметра и лекал шила роскошные наряды для односельчан
* «Едет осень на коне» — народная художница всегда оригинально подписывала свои работы
На столетие Марии Авксентьевны, 13 января 2008 года, я никого из гостей не приняла. Кто приезжал, так за забором и торчал. Показывали: «Вот шампанское, торт». А я отвечала: «У меня подарков — выше головы. Мне ничего не надо».
В декабре
Рассказать вам, как дело было? Федор малевал в хате, а я собралась мыть посуду, разложила тарелки на ослончике. Как вдруг во дворе собаки залаяли. Включила свет на улице, гляжу — стоят пара здоровенных хлопцев, спрашивают: «Тут живет Мария Авксентьевна?» — «Мария Авксентьевна, — говорю, — давно умерла». Только подняла телефонную трубку, чтобы сообщить сыновьям о подозрительных личностях, опять стучат в калитку: «А Федор Васильевич тут живет? Вы Ющенко знаете?» — «А вам какое дело?» — отвечаю грозным голосом. Парни открыли калитку — я ахнула: вся улица забита черными автомобилями с мигалками. «Федя, — бегу в хату. — Ющенко приехал!»
«Чого ж вiн валандається, нехай заходить!» — муж подумал, что это его двоюродный брат и кум Иван Ющенко. Хорошо, хоть Федя был в спортивном костюме, а не в трусах. А я в валенках, за которые меня все критикуют. Еле успела их снять, а в хате уже полно людей.
— Чем угощали главу государства?
— У меня была непочатая кастрюля фасолевого супа, тутанхамон (так Екатерина Григорьевна называет хамон. Испанские друзья передают ей вяленое мясо с детьми из Болотни, которые летом отдыхают в этой стране. — Авт.) и, кажется, консервацию открыла. Помню только, что скатерку нашла, стол раздвинула и поставила шесть тарелок: для Виктора Ющенко, премьер-министра Анатолия Кинаха, министра культуры Игоря Лихового, боксера Виталия Кличко и нашего губернатора Евгена Жовтяка, а кто шестой у шкафа сидел, не помню. Может, Виктор Балога?
Виктор Андреевич меня с Виталием Кличко — я метр шестьдесят, а боксер под два метра ростом — несколько раз фотографировал. И где же эти фото?
Я уже давно забыла о керогазе, стираю не руками, а включаю машинку, в село провели газ, есть телефон, водопровод, только нет уже тех людей, которые всю жизнь были со мной рядом.