В Жовтневом суде Запорожья возобновились слушания по уголовному делу о взрыве в Свято-Покровской церкви 28 июля 2010 года. Тогда девять человек получили ранения, а
Версия следствия строилась на том, что Харитонов, якобы обидевшись на священников за отлучение от служб, решил отомстить. А поскольку в силу личностных особенностей Антон не сумел бы сам смастерить взрывчатку, ему помог брат, серьезный мужчина, у которого, «наверняка имелись связи» среди технически подкованных людей. Для завершения логической цепочки нужен был третий человек — имевший возможность занести «адскую машинку» в церковь. Лучше всего на эту роль подходил ровесник Харитонова пономарь Федорченко. Весомости разработанной следователями версии добавили «следы некоего вещества» в рюкзаке Сергея Демина, а также подмеченные кое-кем из окружающих негативные черты характера Антона Харитонова и показавшееся нервозным поведение Евгения Федорченко в день взрыва.
На предварительном следствии подсудимые дали признательные показания, которые потом опротестовали, объясняя это тем, что на них давили физически и морально.
— В райотделе милиционеры заставляли меня есть из помойного ведра и петь песни. Я пел «Миллион алых роз...», а они смеялись и целились в меня из пистолета, — рассказывал на суде Антон Харитонов. — Еще мне показывали на мобильном телефоне видео, где милиционер бьет бомжа, пугали, что и со мной такое будет. Обрезали мне карманы и часть трусов... Говорили, что меня просто «порвут и сделают инвалидом», отведут в камеру, где меня побьют и изнасилуют. Я воспринимал всерьез все угрозы. Требовали нарисовать, как выглядело взрывное устройство, — пришлось выдумывать и рисовать какую-то бомбу. Уверяли, что мой брат уже дает признательные показания. Грозились и маму тоже посадить за то, что знала о готовящемся преступлении, и тогда, мол, бабушку отправят в дом престарелых, а квартиру продадут... Меня заставили взять вину на себя — мне не хватило силы духа сопротивляться. Но я был уверен: на суде станет ясно, что мы не совершали ничего противозаконного.
— Допрос вели до 5 часов утра, спрашивали в основном про церковь, — объяснял судьям Сергей Демин. — Потом ударили по больной ноге (я до этого ходил с костылем из-за порванных связок). Ставили к стенке, били по голове, а пощечины и оплеухи вообще были нормой. Правый глаз у меня стал гораздо хуже видеть. В камеру ко мне подсадили парня, который «советовал», как надо вести себя на допросах: писать все, что говорят, иначе... Я понимал, что попал в какой-то кошмар. Когда меня привели на полиграф, детектор лжи, подумал, теперь точно разберутся, что я не виноват, раз он всю правду показывает...
По делу было проведено свыше 90 различных экспертиз, и ни одна из них не подтвердила факт участия подозреваемых в преступлении. Зато недавно было получено официальное подтверждение неправомерных действий сотрудников правоохранительных органов по отношению к Харитонову, Демину и Федорченко.
— Пришли документы из Донецкого института судебных экспертиз, — сообщил правозащитник Александр Шацкий. — Эксперт, профессор Седнев, изучив видеозаписи следственных действий, дал четкий ответ: на подсудимых оказывалось сильное психологическое давление.
Однако вывод донецкого эксперта суд не убедил. Служители Фемиды затребовали еще одну аналогичную проверку, теперь уже в Киевском научно-исследовательском институте судебной экспертизы. Ее заключения подсудимым предстоит ожидать за решеткой как минимум до конца года.
Тем временем сторона защиты, проведя независимое расследование, пришла к выводу, что взрыв в церкви может быть связан с земельным конфликтом.
— Настоящей причиной взрыва могла оказаться длительная судебная тяжба между церковной общиной и торговым домом «Амстор», который приобрел земельный участок и перечислил в качестве предоплаты миллион гривен, — предположила 22 февраля на пресс-конференции в информагентстве УНИАН в Киеве Ольга Демина, мать Антона Харитонова и Сергея Демина.
— За два года до взрыва Свято-Покровская община продала землю на улице Героев Сталинграда «Амстору» примерно за восемь миллионов гривен и взяла задаток в размере одного миллиона. Потом они сделку расторгли, но задаток не вернули, мотивируя тем, что деньги потрачены на реконструкцию церкви, — объясняет Ольга Николаевна. — Смею утверждать, что никакой реконструкции там не было. И не исключено, что церковь и подорвали, дабы никто не мог понять, делалось там что-то или нет. Имущественный конфликт между церковью и торговым домом подтверждается решениями Донецкого хозяйственного суда, но священники об этом в суде по делу о взрыве умолчали, а правоохранители эту версию не исследовали. Ведь им сразу после «теракта» поставили задачу поймать преступников за семь дней, и милиционеры пошли самым простым путем. Кто же теперь признается в фальсификациях, когда за «успешно раскрытое» дело люди в погонах получили звания и награды? Лучше пусть невиновные парни отсидят сроки...
Очередное заседание в Жовтневом суде Запорожья назначено на 25 октября.
*Рядом с пострадавшей церковью уже отстроено новое здание