Десять лет назад ушел из жизни создатель ансамбля «Червона рута», муж и продюсер знаменитой певицы
Анатолий Евдокименко ушел из жизни, когда ему было всего 60 лет. Сердце музыканта перестало биться после третьего инсульта. Супруга Анатолия Кирилловича, знаменитая украинская певица София Ротару в это время гастролировала в Германии. Она прервала свое турне и срочно прилетела в Киев к мужу. Но в сознание Евдокименко так и не пришел, не смог проститься с той, кого любил больше всего на свете.
Собственная карьера музыканта у Анатолия Евдокименко отошла на второй план — он стал первым помощником, наставником и продюсером жены. Они прожили вместе 34 года, постигая жестокий мир шоу-бизнеса рука об руку. Сначала в родных для Анатолия Евдокименко Черновцах, затем перебрались в столицу. Семья Евдокименко оставалась жить в Черновцах. За два года до смерти музыканта ушел из жизни его отец, а вслед за сыном и мать. Сейчас в большой квартире в самом центре Черновцов живет старший брат Анатолия Валерий Евдокименко, который много лет назад приобщил Анатолия к музыке.
— Я старше Толи лишь на три года, но всегда чувствовал себя в ответе за младшего брата, — рассказывает Валерий Евдокименко. — На долю нашей семьи выпали непростые испытания. Когда Толя родился, наш отец, кадровый военный, попал в концлагерь. Долгое время мы вообще не знали, жив ли он. Вся забота о семье легла на плечи мамы — учительницы младших классов. В эвакуацию мы уехали в маленькое село в Одесской области. Но когда началось голодное время, мама поняла, что ей с двумя детьми там не выжить. Наши дальние родственники жили недалеко от Черновцов. Мама собрала небольшие пожитки и поездом привезла нас на Буковину. Считалось, что здесь можно было хотя бы прокормить детей. В это время мы узнали, что отца из концлагеря перевели в штрафбатальон.
*Валерий Евдокименко (слева) старше Анатолия на три года. Младший брат всегда слушался старшего
— Но ваш отец ведь все-таки вернулся?
— Произошло настоящее чудо. Папа прошел концлагерь, штрафбатальон, затем опять лагеря. И в конце 1946 года вернулся домой полностью реабилитированным. Мне было тогда семь лет, а Толе — четыре. Уже в таком возрасте мы знали, что в семье должен быть главным мужчина. Бегали пасти нашу кормилицу — корову Зорьку. Она была на удивление умной. Кажется, считала меня и брата своими детьми. Когда в поле нас неожиданно заставал дождь, мы залезали под Зорьку, и она, не шелохнувшись, стояла все время, пока мы прятались от ливня.
— Толя рос музыкальным мальчиком?
— Мы оба интересовались музыкой. Лет в восемь я стал просить родителей, чтобы купили аккордеон. Но семья жила очень бедно, денег на инструмент не было. Единственное, что папа с мамой могли нам купить, — это маленькую скрипочку. Поскольку я не желал расставаться со своей мечтой об аккордеоне, то учиться игре на скрипке стал Толя. Он довольно быстро овладел музыкальной грамотой, без труда разучивал самые сложные произведения. В то время мы уже жили в Черновцах, и в нашем доме был небольшой чулан. Его-то и облюбовал себе Толя для занятий музыкой. Запирался в чулане среди мешков и деревянных ящиков и часами разучивал пьесы. Я же довольно быстро изменил музыке, занявшись наукой. Закончил с золотой медалью школу, потом университет. Наши профессиональные дороги с Толей получились разные.
— Но ведь Анатолий после школы не стал продолжать заниматься творчеством...
— Поступил в текстильный техникум, но только из-за желания побыстрее начать зарабатывать. Его распределили на хлопкопрядильную фабрику. Условия работы были ужасающими, Толя страдал от запахов, от пыли. Было понятно, что на такой работе можно подорвать свое здоровье. Тогда он решил продолжать учиться и поступил в университет на физический факультет. Занимался оптикой, у него были способности к техническим наукам. Во время учебы начал в музыкальном оркестре играть на трубе.
— Говорят, это вы убедили брата овладеть этим инструментом?
— В то время я учился во Львове и часто ходил по клубам. Самой модной была джазовая музыка, и я стал настоящим ее фанатом. Помню, после одного из концертов, который произвел на меня огромное впечатление, я позвонил Толе и говорю: «Я знаю, на каком инструменте ты должен играть. Это труба». И Толя стал заниматься.
— Он всегда слушался вас как старшего брата?
— Мы с Толей совершенно разные по характеру. Я жесткий и властный, а Толя мягкий, подверженный влиянию со стороны. Конечно, для него важно было мое мнение. Более того, я никогда не упускал из виду то, чем занимался Толик, старался во всем ему помогать. Слава Богу, у меня для этого были возможности. Я пошел по комсомольской линии, потом по партийной, стал первым секретарем обкома комсомола, дорос до вице-губернатора области. Во времена Советского Союза очень многие проблемы мог решить. Именно я настоял на том, чтобы Толя расстался с профессией физика и серьезно занялся музыкой. Даже родители не стали этому препятствовать. Толя начинал работать, как многие музыканты, играя на свадьбах и в ресторанах. Это приносило ему гораздо больше денег, чем зарплата простого инженера. На последнем этаже черновицкого Дома офицеров был зал, где часто проходили концерты. Когда выступал Толик, половина черновицких девчонок сбегались на него посмотреть. Он был видный, красивый, стройный, с врожденным чувством вкуса. Не помню, чтобы когда-нибудь надел не поглаженный костюм или рубашку. А трубу не брал голыми руками, обязательно через платочек.
— Сорок лет назад в Черновцах родился один из самых популярных в советское время ансамблей — «Червона рута».
— Кстати, это произошло в октябре. Ансамбль был организован при Черновицкой филармонии за счет государственного бюджета. В состав коллектива вошли София Ротару и Анатолий Евдокименко. К тому времени они уже четыре года были мужем и женой.
— Помните историю их знакомства?
— Это произошло в молодежном эстрадном оркестре под руководством Леонида Косяченко, организованном при Черновицком университете. Там впервые и выступила молодая певица Соня Ротарь, которая потом стала Ротару.
— А как же романтическая история о том, что Анатолий Евдокименко увидел и полюбил Софию Михайловну, увидев ее фотографию в журнале «Украина»?
— Не хочется обижать Софию Ротару, но это не более чем красивая легенда. Ничего подобного не было. Толя вообще никогда не был обделен женским вниманием. Красавец-парень, у которого была масса поклонниц. В начале 1968 года Толю и Соню послали в Софию на фестиваль народной музыки. Домой они вернулись, завоевав призовое место. Тогда и начали встречаться. Правда, Толя, насколько я знаю, не собирался спешить со свадьбой. Однажды ко мне в кабинет постучала София Ротару и с тревогой в голосе говорит: «Валерий Кириллович, мы собрались пожениться с Толей, а теперь он что-то раздумывает...» Я тут же звоню домой, выкладываю все отцу. Он у нас был очень строгих правил, говорит: «Раз Толя обещал — должен жениться». Вся эта история закончилась пышной свадьбой. Они поженились в родном селе Софии Михайловны. На свадьбе было много людей, Соня пошила у местных мастериц роскошный наряд. Толя тоже был одет с иголочки. Они очень красивая пара.
— Было понятно, что София Ротару будущая звезда?
— На одном из конкурсов самодеятельности, в котором участвовала и Ротару, в жюри сидел народный артист Украины Дмитрий Гнатюк. Он подошел ко мне после ее выступления и говорит: «Посмотри, какая харизма у этой девчонки. Она уж точно будет звездой». Соня была худенькая, стройная, с очень яркими глазами и внутренней силой, которая чувствовалась на расстоянии. Я приложил все свои возможности для того, чтобы обеспечить ей «зеленый свет» в творчестве. В том числе помог и в создании «Червоної рути». Правда, просуществовала она всего несколько лет. Затем Соня с Толей перебрались в Крым.
— Анатолий не был против такого решения?
— Нет, они вместе посчитали, что им лучше уехать из Черновцов, где Софию стали зажимать. Многим не понравилось то, что она неожиданно изменила фамилию с Ротарь на Ротару. Один из местных начальников КГБ пришил ей румынский национализм. Конечно, Соня была совершенно далека от этого. И тут секретарь Крымского обкома партии Николай Кириченко быстро перетянул ее в Крым. Софии дали роскошную квартиру на улице Мухина в Ялте, сделали депутатом, вручили орден Ленина. В общем, она чувствовала себя комфортно. Кстати, фамилия Софии Михайловны по паспорту Евдокименко-Ротару.
— Анатолий Кириллович не переживал, что, по сути, находится в тени знаменитой жены?
— Толя был такой человек-воск, с него можно лепить что угодно. Как говорила София Михайловна, так брат и поступал. Они никогда не расставались. И Толя, и Соня были очень преданы друг другу. Ни один не давал повода для ревности. Единственное, чего я до сих пор не могу понять и простить, — то, что Соня забрала у Толи творчество. Он перестал заниматься музыкой, посвятив себя административной работе. Встретить, проводить, договориться, выпить рюмку со спонсором — все на нем. Не надо было такого делать. Толя как человек творческий страдал, и, конечно, это сказывалось на его здоровье. Потом наступило время перестройки, пошли корпоративы, дикие заработки. Толя постоянно нервничал. Знаете, иногда я думаю, если бы он продолжал заниматься музыкой, был бы до сих пор жив.
— На ком были финансы семьи?
— Деньгами заведовала София Михайловна. Никто не мог обмануть ее в финансовых вопросах. Толя с Соней жили всегда на широкую ногу. У них были квартиры, машины. Бывало, до дюжины авто доходило в парке. Толя, кстати, очень любил ездить за рулем. Вообще, у него как у технаря ко всему руки стояли. Мог смастерить, починить, припаять. Я уверен, что его здоровье подорвал богемный образ жизни.
— У Анатолия Кирилловича было три инсульта...
— Причем первый случился в Германии. Тогда они с Соней были на гастролях. Ситуация крайне сложная. Толю так и не отвезли в больницу, он отлеживался на заднем сиденье автобуса. Когда я узнал об этом, был в шоке. Второй инсульт произошел в августе 2002 года. А третьего он уже не перенес. После второго инсульта Толя жил в своем доме под Ялтой. Тяжело восстанавливался, с трудом передвигался, плохо говорил. Однажды вышел в сад и упал. Это был третий инсульт. Я сразу же примчался к нему в Ялту. Толя лежал в кровати, не мог разговаривать, но по его жестам я понял, как он рад меня видеть. Тогда профессор из Киева, осматривавшая брата, сказала, что в его организме происходят необратимые процессы и на выздоровление надеяться не приходится. Мы решили Толю все же перевезти в больницу в Киев. Там он и умер. София Михайловна в это время находилась на гастролях в Германии и еле успела к умирающему супругу.
— Вы успели проститься с братом?
— Нет, когда я приехал, Толя был уже мертв. Я опоздал на один день. Медсестра мне потом рассказывала, что в последние минуты жизни он нервно ударял рукой по постели и звал маму...