Верховная Рада приняла закон, устанавливающий предельный возраст для использования репродуктивных технологий и условия применения суррогатного материнства
Чтобы поговорить о целесообразности некоторых ограничений в использовании суррогатного материнства и репродуктивных технологий в Украине, корреспондент «ФАКТОВ» встретилась с вице-президентом Украинской ассоциации репродуктивной медицины, директором репродуктивной клиники «Надия» Валерием Зукиным. Как выяснилось, врач доволен принятым законом.
«Сейчас на возможность забеременеть с помощью вспомогательных репродуктивных технологий будут претендовать только женщины не старше 51 года»
— В последнее время вспыхивало немало скандалов из-за того, что законодательная база применения суррогатного материнства была недостаточно регламентирована, — рассказывает Валерий Зукин (на фото). — Вспомнить хотя бы французскую супружескую пару, пытавшуюся контрабандным путем вывезти рожденных в Украине двойняшек после того, как в консульстве им отказались оформлять документы на детей на основании того, что во Франции суррогатное материнство запрещено законом. Или 56-летнюю американку Джанет Руньон, которая так и не сумела вывезти из Украины девочку, за рождение которой выложила 40 тысяч долларов. Теперь к услугам суррогатных матерей в нашей стране не смогут прибегнуть граждане государств, где этот репродуктивный метод запрещен законом — Франции, Италии, Германии, Австрии. И это правильно. Мы должны быть уверены в том, что рожденный с нашей помощью малыш не останется сиротой из-за «нестыковок» в законодательствах разных стран.
— В законе теперь четко указано, что в случае перенесения в организм другой женщины эмбриона человека, зачатого супружеской парой или с участием одного из супругов, родителями такого ребенка является супружеская пара, зачавшая его.
— Частенько бывали случаи, когда суррогатная мать отказывалась отдавать ребенка генетическим родителям, причем по разным причинам — привязалась к вынашиваемому под сердцем малышу или, скажем, осталась недовольна оплатой. Однако бывали и другие ситуации. Помню случай 12-летней давности, когда женщина была уже беременна, а супружеская пара захотела отказаться от услуг суррогатной матери, то есть от своего же ребенка. Получилось так. Жене никак не удавалось забеременеть. Несколько неудачных циклов довели ее до отчаяния. Тогда муж стал просить нас найти суррогатную мать, чтобы она выносила ребенка. В то время мы крайне редко прибегали к такому варианту, тем более что законодательно отношения биологических родителей и суррогатной мамы были не урегулированы. Однако в конце концов поддались на уговоры любящего супруга. Одновременно перенесли эмбрионы двум женщинам — жене и суррогатной матери, и оказалось, что они прижились у обеих. Муж обрадовался. А жена призналась мне, что очень ревниво относится к чужой женщине, которая носит под сердцем ее ребенка. Был даже момент, когда она настойчиво просила прервать беременность у суррогатной матери. Но когда угроза срыва беременности появилась у нее самой, смирилась с тем, что детей будет двое. Я говорил ей: «Вы должны все девять месяцев любить женщину, вынашивающую вашего ребенка, как родную сестру, а затем забыть. Другого варианта нет».
Когда подошел срок, обеим женщинам одновременно сделали кесарево сечение. Генетическая мама призналась мне: «В роддоме я попросила врачей не говорить нам с мужем, какого из двоих наших сынишек выносила я, а какого — суррогатная мать. Боялась, что кого-то из них буду любить меньше». Домой семья вернулась с двойней. Психологические проблемы растаяли, как только появились заботы о том, как пеленать, купать, чем прикармливать малышей.
— Закон ограничил возраст женщины, в отношении которой применяются вспомогательные репродуктивные технологии. Теперь на возможность забеременеть с помощью медиков могут претендовать пациентки не старше 51 года.
— Наконец у меня появится законное основание отказать 56-летней даме, осаждающей нашу клинику с уговорами помочь ей стать матерью! Ее мотивация: «У меня есть взрослый умственно отсталый сын. Кто будет за ним присматривать, когда меня не станет?» Эту женщину вдохновил пример 66-летней черниговской пенсионерки, которая забеременела при помощи экстракорпорального оплодотворения и полтора года назад родила здоровую девочку. Но я не одобряю таких поступков — ведь женщина должна понимать, что, кроме рождения ребенка и радостной возни с малышом, ей предстоит дорастить его хотя бы до совершеннолетия. Поэтому ограничение по возрасту считаю правильным. Хотя и тут бывают исключения. Часто к нам обращаются женщины, потерявшие единственного взрослого ребенка. Для них только рождение малыша дает возможность не сойти с ума, не утратить смысл жизни. Около года назад к нам в клинику обратилась удивительно гармоничная семейная пара: отставной моряк и школьная учительница. Немолоды, но женаты совсем недавно. Оказалось, они были влюблены друг в друга еще со школьной скамьи. Жизнь разбросала их по разным городам, оба обзавелись семьями, потом овдовели. Встретившись спустя тридцать лет, мужчина и женщина поняли, что чувства не остыли. Оба здоровы, полны сил — конечно, им захотелось иметь общего ребенка. Мужчина отнесся к делу настолько серьезно, что даже спросил согласия взрослой дочери от первого брака, готова ли она будет в случае чего взять на себя заботу о ребенке. Лишь после этого они приехали к нам в клинику. Как им было не помочь? На днях счастливые родители заехали в гости, чтобы показать своего новорожденного. Кстати, в законе оговорено, что в особых случаях подсадка эмбриона может быть сделана женщине старше 51 года. Для этого необходимо решение комиссии Минздрава, специалисты которой оценят и состояние здоровья пациентки, и ее жизненные обстоятельства.
«Суррогатная мать имеет право родить ребенка только для официально зарегистрированной супружеской пары»
— Большинство ограничений в принятом законе касаются условий применения суррогатного материнства. Например, отныне «вспомогательная» мама может родить ребенка только для официально зарегистрированной супружеской пары. И к тому же не гомосексуальной и не лесбийской, как это четко оговорено еще в прошлогодней поправке к Семейному кодексу.
— Раньше эти моменты решались методом уговоров, психологических бесед. Помню непростую ситуацию, когда к нам обратилась очень молодая пара. У 23-летней пациентки обнаружили рак груди, девушке предстоял курс лечения. Как известно, химиотерапия и облучение могут отрицательно воздействовать на репродуктивные органы. Девушка и ее избранник хотели, чтобы мы подготовили репродуктивный материал до начала ее лечения и хранили его в банке эмбрионов до тех пор, пока она не будет в состоянии выносить ребенка. Спрашиваю: «Женаты?» — «Пока нет, собираемся». Вижу, парень как-то колеблется, да и девушка напряжена. Я попросил ее оставить нас наедине, поговорил с ним по-мужски. Объяснил, что понимаю его возможные сомнения: девушка серьезно больна, неизвестно, как сложится жизнь. Но решать нужно сейчас — ведь если потом они родят этого ребенка, сами или с помощью суррогатной матери, парень будет официально признан его отцом. Юноша кивнул: «Согласен!» и прямо в кабинете, в моем присутствии, сделал ей предложение. Забегая наперед, скажу, что сейчас у этой пары все хорошо.
Вот еще одна трагическая история. Мы проводили лечение одной семейной пары, женщина забеременела и... вскоре погибла в автомобильной катастрофе. После того как муж немного пришел в себя, он стал уговаривать нас найти суррогатную мать, подсадить ей оставшиеся в банке эмбрионы. Мне пришлось долго убеждать его отказаться от этого намерения — зачем появляться на свет ребенку, заранее обреченному на жизнь без матери? Мужчина упрямился, даже решил жениться с той целью, чтобы новая жена согласилась выносить ребенка, зачатого им с любимой женщиной. Но новая избранница, узнав об уготованной ей роли, отказалась выступать в роли «инкубатора». В конце концов он отказался от этой мысли и даже дал согласие, чтобы эти эмбрионы стали донорскими для других потенциальных пациентов клиники.
Конечно, предусмотреть все повороты судьбы невозможно. И сейчас в сфере репродуктивной медицины осталось много неурегулированных законом моментов. Например, нет четкого предписания, что делать с оставшимися «лишними» эмбрионами: обычно мы сразу готовим 10-15 эмбрионов, из которых 2-3 подсаживаем будущей маме, остальные помещаем в банк, где они хранятся глубоко замороженными. Если женщина не забеременеет, цикл повторяем. Увы, это удовольствие недешевое — один цикл (то есть подсадка эмбрионов) стоит 35-40 тысяч гривен, три цикла — около 66 тысяч. По нашей статистике за три цикла беременеют 80 процентов пациенток, остальным возвращаем деньги. Однако возникает вопрос: что делать с оставшимися эмбрионами, когда подсадка удалась? Многие пары продолжают хранить их в нашем банке, ежемесячно оплачивая услугу в сумме 120 гривен, а через два-три года после рождения первенца приходят к нам за следующим ребенком.
— А если пара не планирует больше детей?
— Хранить эмбрионы бесконечно мы не можем. Выбросить? Это фактически убийство. В католицизме, например, зародыш считается человеком с момента зачатия. В Италии законодательно обозначено, что врачи имеют право одномоментно «сделать» только три эмбриона от одной супружеской пары и все три обязаны подсадить. Если они не приживаются — процедура повторяется сначала. Интересно решили вопрос и в Америке. Здесь супружеская пара вполне официально может «усыновить» эмбрион, от которого родители «отказались», а точнее, пожертвовали паре, в которой оба супруга не имеют половых клеток.
Нет также ясности в вопросе, кому принадлежат эмбрионы, если супруги расходятся. В одном из районных судов столицы уже третий год тянется беспрецедентная судебная тяжба между бывшими супругами о праве использования совместных эмбрионов. Ситуация была такая. Женщина, долго лечившаяся от бесплодия, с помощью экстракорпорального оплодотворения забеременела двойней. Во время беременности выяснилось, что у мужа давно есть любовница. На нервной почве у жены начались преждевременные роды, дети погибли. Супруги разошлись. Вскоре бывшая жена явилась к нам вновь с просьбой повторить попытку подсадки эмбрионов. Однако сделать это без согласия мужчины мы не могли. Тот категорически возражал, объясняя, что не желает детей вне брака — тем более, что потом могут возникнуть имущественные проблемы с наследством. Бывшая жена настаивала, мотивируя тем, что по-прежнему хочет детей, причем не от неизвестного донора, а от мужчины, с которым она прожила 10 лет и который в момент сбора репродуктивного материала был согласен иметь общего с ней ребенка. Чтобы поделить специфическое «имущество», экс-супруги подали в суд. Судья была в недоумении, даже звонила мне, чтобы проконсультироваться. Я нашел прецедент в Америке, когда судья просто поделил число эмбрионов надвое и предложил каждому использовать свою долю, как заблагорассудится. Но и это не прошло — суд тянется до сих пор.
Однако основная проблема, которая должна быть решена на законодательном уровне, — доступность медицинской помощи в области репродуктивной медицины. По статистике, лишь 10-12 процентов всех супружеских пар, страдающих бесплодием, могут получить эту действительно дорогостоящую медицинскую помощь. Понятно, что возможности бюджета ограничены. Что делать? Искать необычные подходы, а именно попытаться найти возможность перераспределения средств. Например, за рождение ребенка каждой матери предусмотрена в бюджете выплата. Однако для супружеской пары, страдающей бесплодием, и рождение ребенка, и получение этой выплаты недосягаемо, как клад с золотом на Луне. А может, дать эти средства загодя — на лечение бесплодия? При этом пара должна отказаться от получения компенсации в случае рождения ребенка. Однако для государства существует риск потратить деньги и не дождаться появления нового гражданина Украины. Избежать этих рисков может помочь опыт клиники «Надiя» в проведении программы «Результативная». Ведь в случае неудачи по этой программе все потраченные средства возвращаются пациенту — значит, деньги может вернуть и государство! Естественно, что для реализации этой идеи потребуется серьезная работа медиков, юристов, законодателей, специалистов по бюджетному финансированию. Но цель поставлена благая — ведь каждая новая человеческая жизнь бесценна.