— Раньше я думала, что гипнотизеров и ведьм не существует, — говорит медсестра из Кировограда Светлана. — Но теперь уже ни в чем не уверена. Последние несколько лет я, как зомби, делала все, что мне говорила доктор Костина. Родные и друзья пытались меня отговорить, но я никого не слушала. Нужно дать ей денег — даю. Просит оформить на себя кредит — без вопросов, иду и оформляю. Кроме меня в такой ситуации оказались еще как минимум пятьдесят человек.
На днях в Кировограде открыли уголовное производство по делу врача областного кожно-венерологического диспансера Анастасии Костиной (имя и фамилия изменены), провернувшей аферу на миллион гривен. Врач высшей категории с
— Я представляю, что вы думаете, — говорит одна из пострадавших Светлана. — Теперь часто слышу один и тот же вопрос: «Чем вы думали?» На него не может ответить никто из пострадавших. То, что мы делали, необъяснимо и не поддается здравому смыслу. Точно так же необъяснимо то, как Анастасии Владимировне удавалось столь умело нас обрабатывать.
С Анастасией Владимировной мы познакомились еще 17 лет назад, когда я только пришла работать в диспансер. У нее была хорошая репутация, опытный и уважаемый врач, все ее считали чуть ли не матерью Терезой. Когда в отделение попадал бездомный, она, прописав лечение, сама везла его в парикмахерскую, покупала одежду. Особого расположения с ее стороны я не чувствовала до тех пор, пока меня не назначили манипуляционной медсестрой. Я давно мечтала об этой должности — у меня маленький ребенок, с которым некому было сидеть, а здесь был наиболее удобный график. С тех пор Анастасия Владимировна всячески старалась показать, что относится ко мне по-особенному. То помаду подарит, то шарфик. Мне было неудобно принимать от нее подарки, но она улыбалась: «Да я же от души! Просто берите и носите». Могла ни с того ни с сего зайти в кабинет и обнять меня за плечи: «Как вы хорошо работаете, душечка! Смотрю на вас и не нарадуюсь». Так продолжалось несколько месяцев.
Однажды Анастасия Владимировна зашла ко мне в кабинет, как всегда, похвалила за хорошую работу, после чего робко сказала: «Света, прямо не знаю, на какой лошади к тебе подъехать... У меня проблемы». Я спросила, в чем дело. «Ты же знаешь, что мой сын учится в Киеве, — начала врач. — Я растила его сама, бывшему мужу нет никакого дела до ребенка. А второй муж неродному сыну тоже не очень-то помогает... Вчера позвонил сын, сказал, что денег нет даже на продукты. Занял у однокурсников, а отдать не может». Я сначала не поняла, зачем она мне об этом рассказывает. Все-таки она врач, у нее оклад побольше, чем у медсестры. «Я все понимаю, у тебя у самой не густо, — словно угадывая мои мысли, продолжала Анастасия Владимировна. — Но мне никак не выжить. Можешь одолжить хоть небольшую сумму? Мало кто знает, но я уже давно ничего себе не покупала. Донашиваю то, что приобрела двадцать лет назад. А вчера поняла, что денег нет даже... на хлеб». В результате она меня уговорила. Наличных денег у меня с собой не было, поэтому я дала ей... банковскую карточку, на которой хранила свои сбережения. Анастасия Владимировна пообещала вскоре ее вернуть.
Однако «вскоре» растянулось на год. Доктор понимала, что медсестре неудобно все время напоминать о долге, и пользовалась этим. Только когда Светлане самой срочно понадобились деньги и она потребовала у врача вернуть ей карточку, Костина отдала ее.
— Она вернула все до копейки, — говорит Светлана. — Наши отношения остались прежними. Анастасия Владимировна все время подчеркивала, что я для нее не просто сотрудница, а чуть ли не лучшая подруга. Она звонила даже по вечерам — просто поинтересоваться, как дела. А когда мой сын попал в больницу, и вовсе названивала каждые пять минут, как будто дело касалось ее родственника. Через несколько месяцев она пришла вся в слезах: «Светочка, у меня такое горе! Представляешь, у мамы обнаружили рак. Нужно срочно оперировать. Я не знаю, что делать!» Всю следующую неделю она проплакала. Ее было очень жаль. В такой ситуации пытаешься помочь, как только можешь. Мы все скидывались деньгами. А когда она опять пришла в слезах и сказала, что денег на операцию не хватает, я поддалась на ее уговоры и взяла в банке пять тысяч долларов кредита. «Мне кредит не дадут — у меня их и так уже много в разных банках, — объяснила Анастасия Владимировна. — А я буду исправно платить, вот увидишь!»
— Вы без проблем получили кредит? — интересуюсь. — У вас ведь небольшая зарплата.
— Это отдельная история, — качает головой Светлана. — Когда я отправилась брать кредит, была уверена, что мне его не дадут. Несколько лет назад пробовала взять кредит на свои нужды. Но при зарплате в 900 гривен мне с большим трудом удалось получить только полторы тысячи гривен. Анастасия Владимировна, правда, сразу сказала, к какому окошку в банке нужно будет подойти. И тут же выдала мне справку с работы, где было написано, что я получаю... три тысячи гривен в месяц. Официальный документ, с печатью и подписью главврача. «Но это же неправда, — засомневалась я. — А если в банке начнут проверять?» «Не начнут, — уверенно сказала она. — Иди и ничего не бойся, я обо всем договорилась. Или ты мне не поможешь? Что, зря на тебя так надеюсь?» Мне стало неловко. В банке все действительно прошло без проблем. Когда я сказала, что от Анастасии Владимировны, служащая банка удовлетворительно кивнула и, ничего не проверяя, начала оформлять документы.
Первое время Светлана была уверена, что лишь она одна помогает своей коллеге. По словам медсестры, Костина не раз давала ей это понять. Когда Светлана робко замечала, что в больнице еще много других сотрудников, врач отмахивалась: «Сотрудников-то много, только кому из них можно доверять? Не хотелось бы никого обсуждать, но я столько всего о них знаю, что могу сказать: это не очень честные люди. Ты, Света, одна из немногих, в ком я уверена». Выплатив первый кредит, врач почти сразу попросила медсестру оформить еще один. Причина была та же — на лечение матери.
— Теперь им нужна была консультация в Киеве, — продолжает Светлана. — Я все понимала и помогала. Причем если первый кредит брала, сильно сомневаясь (и если бы Анастасия Владимировна не была моим начальником, наверняка бы ей отказала), то дальше все пошло как само собой разумеющееся. Мои друзья и родные были в шоке, просили меня остановиться: «А вдруг она перестанет платить? Что ты будешь делать? Продашь квартиру?» Но я никого не слушала. Раньше со мной ничего подобного не происходило — действовала словно под гипнозом. Не успела опомниться, как на мне уже было... шесть кредитов.
— Но на что? На лечение ее матери?
— Потом у нее, как она говорила, тяжело заболели муж и дочь. Но это уже было не столь важно. Я просто выполняла любую ее прихоть, абсолютно не думая о последствиях. Мне даже в голову не приходило сказать «нет». Тем более что каждый день она плакала у меня в кабинете, жалуясь на тяжелую судьбу. О том, что больше десяти кредитов «висит» на старшей медсестре Лене, я узнала случайно. Оказывается, Лена начала помогать Анастасии Владимировне еще раньше меня. Сейчас у нее 130 тысяч гривен банковского долга! Услышав, как мы с Леной обсуждаем это, к нам присоединились и другие сотрудники. И выяснилось, что большинство из них... тоже давали доктору деньги и брали для нее кредиты. Если каждый взял по двадцать-тридцать тысяч долларов кредита, почему ей все время не хватает денег? Куда уходят такие суммы? Но задать ей вопрос в лоб никто не решалсяа- все, как и я, боялись.
— Вскоре Анастасия Владимировна узнала, что сотрудникам известно о многочисленных кредитах, которые люди взяли для нее, — продолжает Светлана. — Она, правда, не подала виду, а только стала еще более ласковой. Часто заходила в кабинет, начинала с ног до головы осыпать комплиментами: «Светочка, ты даже не представляешь, что ты для меня делаешь. Спасаешь жизнь всей моей семье. Я тебе по гроб жизни обязана». Видели бы вы ее взгляд! Добрый, преданный, искренний — хоть к ране прикладывай. Она добивалась своего — мне в который раз становилось ее жалко.
— Дошло до того, что мы отправились к гадалкам и экстрасенсам, — вступает в разговор еще одна пострадавшая Валерия. — Пытались узнать у них, можно ли верить Костиной. Все они в один голос говорили, что эта женщина — аферистка. И тут вдруг она перестала выплачивать наши кредиты. Мне, Свете и другим сотрудницам начали звонить из банка и спрашивать, почему мы не погашаем долг. Мы, конечно, задали этот вопрос доктору. «Не волнуйтесь, я заплачу, — ответила она. — У меня все под контролем».
— Сейчас я понимаю: странно даже то, что Анастасия Владимировна за нас выплачивала кредиты, — говорит Светлана. — Как она это делала, если кредиты оформлены не на нее? Очевидно, благодаря банковским служащим, которые были с ней в сговоре. У нас постепенно начали открываться глаза. Последней каплей стала просьба доктора взять еще один кредит под залог моей квартиры. Она еще не отдала предыдущие долги, и у нее хватило наглости подойти ко мне с новой просьбой! Впервые в жизни я ей отказала и потребовала вернуть свои деньги. На следующий день мою должность манипуляционной медсестры отдали другой сотруднице, а меня перевели на понижение.
— Тем временем мы узнали о вопиющих фактах, — продолжает Валерия. — Однажды я пришла делать больному укол, а он тихо спросил: «Что вы можете сказать о вашей заведующей?» «Какой заведующей? — не поняла я. — У нас эту должность занимает мужчина». «Я об Анастасии Владимировне, — удивленно сказал пациент. — Она представилась заведующей. Сказала, что четыре члена ее семьи больны раком и попросила помощи. Два человека из соседней палаты взяли для нее кредиты. Теперь вот и я собрался...» Поразительно, но венерологу даже незнакомых людей удавалось уговорить помочь ей. Одним говорила, что ее мать умерла, другим — что она сама заболела и нуждается в операции. Даже в кредитном союзе, куда она тоже направляла пациентов, желающих ей помочь, согласились просто так подарить ей несколько тысяч гривен.
Задолженности медсестер и пациентов перед банком росли каждый день. На сегодня долг Светланы составляет 80 тысяч гривен, а долг старшей медсестры Елены — 130 тысяч гривен. Коллекторы звонят женщинам днем и ночью.
— Коллекторы угрожают: если не отдам деньги, они уничтожат всю мою семью, — говорит Светлана. — Справка из милиции о том, что идет досудебное следствие и я стала жертвой аферы, на банк не действует — им абсолютно все равно. Мы с другими пострадавшими ищем адвоката, чтобы хоть как-то себя защитить. Обстановка в диспансере накалилась до предела. Заведующий отделением и главврач уверяют, что ничего не знали о проделках Анастасии Владимировны. А с прошлой недели — сразу после того, как мы обратились в милицию, — Костина в больнице ни разу не появилась. На днях пришел ее муж, принес заявление об уходе. Главврач подписала.
В Кировоградском областном кожно-венерологическом диспансере произошедшее комментируют неохотно.
«Анастасия Владимировна уехала, вывезла ребенка. Работала у нас ее дочь — тоже уволилась. Никто и подумать не мог, что она такой человек. Но по служебным обязанностям к ней не было абсолютно никаких замечаний», — сказала каналу «1+1» главный врач диспансера Марьяна Курган.
Дать более подробные комментарии нашей газете по телефону главврач отказалась, сказав, что будет разговаривать только при личной встрече.
Попытка поговорить с Анастасией Костиной успехом не увенчалась — все телефоны женщины отключены. Дома тоже никого нет. По словам соседей, врач не появляется здесь уже с неделю.
— После того как мы обратились в милицию, Анастасия Владимировна прислала мне эсэмэску, — говорит Светлана. — «Я такая сволочь, — написала. — Сволочь и змея. Прости меня, если сможешь. Я все верну, обещаю». Я даже растерялась. А на следующий день она исчезла. С миллионом гривен...
Фото foto.delfi.ua