Столичный микрохирург Сергей Галич использовал самую современную методику, разработанную тайваньскими врачами. Теперь
— Когда этот пациент приехал к нам на консультацию, у него не было правой ушной раковины, — рассказывает заведующий отделом реконструктивной микрохирургии и трансплантации тканей Национального института хирургии и трансплантологии имени А. А. Шалимова Сергей Галич. — Так случилось, что Вадим попал в аварию, и у него счесались ткани головы вместе с ухом — остался только наружный слуховой канал.
*Сергей Галич: «Узнав из литературы, что тайваньские хирурги пересадили ушную раковину, мы внимательно изучили все этапы операции и поняли — тоже можем сделать такое чудо»
Мы встречались с Вадимом, когда ему провели очередное вмешательство. Врачи подкорректировали форму ушной раковины, которая уже была пересажена с предплечья на голову.
— Вот видите, где у меня вырастили ухо, — показывает Вадим след возле запястья, напоминающий ушную раковину. — Место пока красное, но со временем станет более светлым и менее заметным. Честно говоря, шрам на руке меня не волнует, а вот без уха было плохо. Смотришь на себя в зеркало, как на пришельца какого-то — у всех два уха, а у меня одно…
— Чтобы сформировать из тканей пациента ушную раковину, мы сначала растянули специальным баллоном кожу предплечья чуть выше кисти, затем в нее поместили хрящевой каркас, который буквально выкроили из небольшой части ребра Вадима, — объясняет Сергей Галич. — Это ювелирная работа, ведь новое ухо должно быть анатомически таким же, как оставшееся. Приходится сначала делать муляж второй ушной раковины, затем по нему в операционной моделировать новый орган. После того как хрящ прижился, врос в ткани на руке, всю получившуюся конструкцию вместе с питающими ее сосудами мы перенесли туда, где и должно находиться ухо. Как правило, через несколько месяцев после пересадки проводим корректирующую операцию: удаляем лишние ткани, формируем мочку.
— Еще когда врачи растили ткани на руке, было понятно — у меня уже есть второе ухо, — добавляет Вадим. — Представляете, я мог его хорошенько рассмотреть со всех сторон! Теперь оно находится на своем месте, и никто не догадается, что я перенес ужасную травму. Для меня это самое важное.
Как могут на пустой сельской дороге не разъехаться мопед с мотоциклом? Особенно в летний день, когда асфальт сухой? Тем не менее именно в такую аварию попал Вадим.
— Я ехал на мопеде, а меня сбил мотоцикл, которым управлял
Вадим рассказывает о своем пребывании в коме очень буднично, как о забавном приключении.
*Так выглядело ухо Вадима после пересадки. Специальные трубочки помогают хрящам «запомнить» форму
— Мама гладила меня по руке и просила бороться, — продолжает Вадим. — Не скажу, что я всегда был послушным ребенком, но тут, видимо, решил прислушаться к ее мольбам. Пока находился в коме, понимал, что мама постоянно рядом, а голоса отца не слышал, поэтому, придя в себя, первое, что спросил: «Где папа?» Представляете удивление всех окружающих: не успел очнуться — и сразу возмущаюсь.
После этого Вадим еще в течение полутора месяцев проходил лечение.
— Врачи мне объяснили: после такой травмы мозга, как у меня, выживает один человек из миллиона, — говорит парень. — Да и то, редко у кого все проходит без последствий. Обычно у людей страдают память, речь, они не могут работать руками или плохо ходят. У меня же нет подобных проблем. Я все отлично помню. Придя в себя, четко отвечал на все вопросы: кто я, где живу, сколько мне лет, как учился в школе… Специалисты считают, что только благодаря какому-то чуду не были задеты самые важные участки головного мозга. После аварии у меня осталось много шрамов — на лице, руках, ногах, — но они меня не волновали. Беспокоило отсутствие левого уха. Это было ужасно: казалось, ветер дует прямо в голове, ведь слуховое отверстие не прикрывает ушная раковина! Чувствовал себя очень некомфортно.
Черновицкие врачи посоветовали парню обратиться к столичным пластическим хирургам.
— Я поехал в институт Шалимова, и меня направили к Сергею Петровичу Галичу, — рассказывает Вадим. — Сразу ему сказал: «Делайте, что хотите, по любой методике, только верните мне ухо». Но хирург ответил, что еще рано приступать к косметическим операциям — не все раны затянулись, как следует. Только в мае мне сделали первую операцию на руке — начали готовить место, где будут растить ухо.
— На том месте, где произошла травма, у Вадима начали образовываться рубцы, — объясняет Сергей Галич. — Нужно было дождаться, когда этот процесс окончится, чтобы понимать, можно ли использовать ткани головы для формирования ушной раковины. В итоге увидели: там нельзя ничего сделать. С рубцовой тканью работать невозможно — она неэластичная, не растягивается. Попытки сформировать из нее даже небольшой лоскут, как правило, обречены на неудачу. О том, что ухо можно вырастить на руке, мы знали из медицинской литературы. На Тайване микрососудистые хирурги успешно провели такую пластическую операцию. Существуют подробные описания каждого этапа лечения. Да и мы владеем технологиями пересадки комплекса тканей с питающими их сосудами. Подобные операции проводят большой хирургической бригадой.
*Сейчас сложно даже поверить, что это ухо — неродное для Вадима, его создали из кожи и мышц руки
«ФАКТЫ» не раз рассказывали о том, как Сергей Галич и его коллеги закрывали огромные открытые раны, оставшиеся после ДТП или удаления опухолей кожи, образовавшиеся из-за агрессивных сосудистых образований. Как правило, хирурги для этого берут лоскут вместе с мышцами со спины пациента и переносят его в нужное место. Сосуды вшивают в кровоток, чтобы пересаженный комплекс тканей снабжался всем необходимым и не отторгся. Поэтому перенести ухо на голову Вадима врачам не составило сложности — важно было сформировать орган так, чтобы он действительно был похож на ушную раковину. А это уже виртуозная кропотливая работа.
— Кроме того, мы уже провели несколько операций по коррекции уха, — продолжает Сергей Галич. — У нас было несколько пациентов, которым часть уха откусила собака. Бывает, что ушная раковина страдает из-за ожогов, в результате травм головы. Во всех случаях стараемся вернуть людям целостную форму уха. Многие признаются: из-за того что ухо выглядит неправильно или не хватает его части, они сильно комплексуют. Такой косметический дефект нередко приводит к психологической травме.
Хирург показывает мне снимки, сделанные во время каждой операции. Сначала вижу бесформенный бугорок на руке Вадима. Но после третьей операции четко видна ушная раковина. И вот уже ухо находится на своем месте. Сначала оно прижато к голове, а затем, после последнего вмешательства, во время которого в него вставили специальную хрящевую «распорку», — оттопырено.
— Что самое сложное в выращивании уха? — спрашиваю Сергея Галича.
— Да все. На любом этапе могли развиться осложнения, связанные с особенностями организма пациента. Когда мы с помощью специального баллона принудительно заставляем кожу растянуться, человек испытывает неприятные ощущения. Иногда даже приходится прекращать этот процесс, потому что у пациента уже нет сил терпеть. Но тогда для закрытия хрящевого каркаса нам может не хватить лоскута ткани, полученного с помощью баллона. Кроме того, нельзя предугадать, как поведет себя реберный хрящ, из которого мы сформировали каркас и затем поместили в ткани. Бывает, он вскоре частично рассасывается или просто не приживается, вызвав воспаление и отторжение. В этих случаях приходится все начинать сначала.
В течение трех месяцев раз в две-три недели Вадим приезжал в Киев на консультации. К счастью, все прошло хорошо, без осложнений.
— Правда, к руке нужно было относиться очень бережно: запрещено ее поднимать, напрягать, — говорит Вадим. — Все это могло повредить будущему уху. Врачи подробно объяснили это, и я старался выполнять их рекомендации.
— Перед тем как пересадить получившуюся ушную раковину, мы тщательно изучили все сосуды на голове у Вадима, — продолжает Сергей Галич. — Сосуд нового уха планировали соединить с таким же на голове, но часть вен и артерий была вырвана в момент аварии. Это осложняло нашу работу. И тем не менее пересаженный орган сразу же начал отлично снабжаться кровью. Понадобится еще немного времени, чтобы спали отеки, побелели шрамы, и тогда новая раковина будет минимально отличаться от родной.
— Много ли у вас пациентов, нуждающихся в подобных операциях?
— На данный момент двое. Один мужчина получил тяжелейшие ожоги, из-за чего потерял ухо. Но мы пока не приступили даже к первому этапу операции, так как еще не зажила рана на голове. У второго пациента, потерявшего ушную раковину в результате ДТП, уже начали формировать ухо из тканей руки. Надеюсь, все пройдет так же успешно, как у Вадима.