Обидчика Антона Феденко — героя многочисленных публикаций «ФАКТОВ», выжившего после не совместимой с жизнью травмы, — осудили на семь лет лишения свободы и обязали выплатить семье пострадавшего более 1,5 млн. гривен в качестве компенсации морального и материального ущерба
За судьбой
Четыре года назад, в декабре
Врачи Киевской городской клинической больницы скорой медицинской помощи констатировали у парня не совместимую с жизнью открытую черепно-мозговую травму: двойной перелом основания черепа с переходом на правую височную кость. Чудовищный удар фактически снес полголовы, размозжив кости и буквально превратив мозг в кашу. В больнице Антон Феденко пережил клиническую смерть и впал в кому.
Сочувствуя горю родителей, врачи объяснили: нет ни единого шанса — после такой травмы не выживают. «Возможно, он протянет еще несколько дней», — говорили реаниматологи. Однако мама Антона отказалась в это поверить и упорно пыталась вернуть сына, по сути, уже с того света.
— Была морозная зима, но я часами простаивала напротив окна палаты, где лежал Антон, — рассказывает Татьяна Валентиновна. — Мысленно протягивала ему руку: «Родной мой, ты только держись!» Договорилась с медсестрами, чтобы ночью, когда не видят дежурные врачи, они подносили к уху Антона мобильный телефон. Тогда могла подолгу разговаривать с сыном. Раньше я никогда не ходила в церковь. А теперь, стоя на коленях перед иконами, умоляла Господа: «Забери у меня все. Только сохрани жизнь моему сыну!»
Врачи подсказали Татьяне Валентиновне, как можно зацепить сознание Антона: «Надиктуйте для него аудиописьмо. Материнский голос — уникальный раздражитель». И мама записала для сына послание.
— Я боялась, что сын не узнает мой голос, — вспоминает Татьяна Валентиновна. — От дикого напряжения голос стал чужим. Я говорила только о любви. О том, как сильно люблю Антона… Но этого было мало. Я упросила заведующего отделением реанимации пустить меня к сыну: «Я должна быть рядом, он услышит меня. У нас всегда была сильная связь». Заведующий разрешил мне бывать в реанимации каждый день. Увидев сына, едва не закричала от боли. Антона скрутило в позу эмбриона, ноги вывернуло, полголовы запало внутрь черепа. Температура тела была 41 градус…
Я почему-то решила, что нужно встать слева — ближе к сердцу сына. Своей левой рукой взяла левую руку Антона и начала говорить. В детстве он мечтал о лабрадоре. Но мы с мужем не могли позволить себе завести собаку: оба были слишком занятыми людьми. «Антоша, я тебя прошу, открой глазки! — говорила я. — Обещаю, что куплю тебе собачку. Я куплю 15 лабрадоров, только открой глазки!» И вдруг по щеке Антона побежала слеза. Санитарка шепнула мне на ухо: «Он вас слышит!»
Так голос матери вырвал сына из небытия, длившегося 60 дней. Потом врачи назовут это чудом. Позже парень перенес тяжелейшие операции по замещению костей черепа и удалению двух третей поврежденной дыхательной трубкой трахеи (Антон был подключен к аппарату искусственного дыхания целых шесть месяцев). Татьяна Валентиновна боролась за каждый день жизни сына. Уволилась с престижной работы и стала выхаживать своего Антошку.
— В больнице я заметила, как Антон водит глазами по бейджикам врачей, — говорит Татьяна Валентиновна. — Боже, неужели он может читать? Сказала врачам. Они написали на листке бумаги: «Антон, закрой глаза и лежи так, пока мы не разрешим их открыть». Он в точности выполнил команду! Когда рассказала об этом друзьям сына, они изготовили для него специальный алфавит на дощечке. Антон тыкал непослушным пальцем в буквы, а я читала его предложения.
Однажды он написал: «Помнишь, ты обещала мне купить собаку?» Я обмерла, но виду не подала. «Конечно, помню, — говорю, — давай вставай, учись ходить. Кто же будет собачку выгуливать?» Потом спрашиваю: «Ты уже придумал имя?» Сын написал: «Эллис». Так у нас появился новый член семьи — лабрадор Эллис. Собака безумно любит Антона, облизывает его с ног до головы, а тот светится от счастья.
Антон пытался разговаривать, но ничего не получалось. Тогда он написал: «Мама, я забыл, как это делается. Помоги». Он думал, что произносить звуки нужно на вдохе. Я подсказывала — на выдохе. На переучивание ушло полгода. Как-то убирала в его комнате и вдруг слышу: «Ма…» Посмотрела на телевизор — выключен. Перевела взгляд на Антошу, а он старательно тянет: «Ма-а-ма-а». Это было его первое слово…
Научившись говорить, Антон признался: находясь в коме, он слышал только голос мамы. А когда она пообещала купить собаку, очень обрадовался. Благодаря титаническим усилиям матери и логопеда Антон смог вспомнить не только родную речь, но еще и три иностранных языка, которые знал до травмы. Врачи назвали это вторым чудом.
Последствия перенесенной травмы были тяжелейшими. Поврежденный мозг развернул ноги наружу так, что пятки Антона оказались в паху. Крупные суставы ног обросли костной тканью (оссификатами). Антон все время лежал, иногда его вывозили в полулежачем положении на прогулку, прикрыв неестественно вывернутые ноги покрывалом. Ведь надеть штаны было невозможно.
— Я найду способ поставить сына на ноги, — говорила с дрожью в голосе Татьяна Валентиновна. — И пусть официальная медицина твердит, что Антон никогда не будет ходить. Но ведь прежде нам говорили, что мой сын и жить не будет!
Татьяна Валентиновна показала историю болезни и снимки суставов ног Антона десяткам украинских и российских специалистов. И все разводили руками: «Никогда раньше с подобным не сталкивались. Бог спас вашему сыну жизнь, и большего чуда сотворить уже невозможно». Наша первая публикация об Антоне Феденко стала знаковой в судьбе парня. Читатели «ФАКТОВ» звонили его маме, рекомендовали врачей, просто поддерживали. Один из лучших ортопедов Западной Европы Кристоф Ранггер, узнав историю Антона, написал Татьяне Валентиновне: «Я лично и клиника „Нордвест“ во Франкфурте-на-Майне беремся провести операции. Для меня дело профессиональной чести прооперировать такой тяжелый случай».
В течение двух лет в немецкой клинике «Нордвест» Антону сделали пять уникальных операций. Деньги на это общими усилиями собрали читатели «ФАКТОВ» и народный депутат Украины, пожелавший остаться неизвестным. Он же помог получить визы и организовал вылет в Германию. Стоимость операций, лечения и реабилитации составила более 70 тысяч евро. До этого родители Антона истратили на спасение сына (только по чекам) полтора миллиона гривен. Они продали дачу, земельный участок, занимали у знакомых. Виновник трагедии
— В тот день, когда Антон попал в больницу, я поехала в общежитие к Ракову, — говорит Татьяна Валентиновна. — Он сидел в своей комнате и нервно курил. «Максим, что же ты наделал?» — только и спросила. Ругаться просто не было сил. Потом Раков приехал ко мне на работу. С ним была женщина, которая назвалась его тетей, сказала, что родители Максима живут за границей, а она опекает племянника. Тетя Ракова предлагала деньги, чтобы мы не подавали заявление в милицию. «Нет, — отрезала я, — заявление подавать буду». В ответ Максим вспылил, тетка его одернула, а мне сказала: «В таком случае мы купим всех и вся. А вы останетесь ни с чем».
В 2009 году в отношении Максима Ракова возбудили уголовное дело по факту причинения тяжких телесных повреждений. Тем временем подозреваемый разгуливал на свободе и хвастал в университете: «Сидеть я точно не буду. У меня все «схвачено». Через три месяца, устав от хамства и бездеятельности следователя, отец Антона написал жалобу в столичный милицейский главк. Новый следователь изменил статью обвинения на «Покушение на убийство», однако Раков по-прежнему оставался на свободе.
— Я трижды подавал ходатайство об изменении меры пресечения для Ракова и трижды получал отказ, — возмущается отец Антона Виталий Валентинович. — Никто даже не потрудился сообщить нам, что дело передано в суд. Каждое заседание было жутким стрессом: мы с женой не могли слушать подробности, как избивали нашего сына. На очередное заседание Раков не явился. Выяснилось, что он исчез. Его объявили в розыск, а слушания по делу приостановили.
Максим Раков находился в бегах полтора года. Его задержали в декабре
— Дело вел новый судья, — рассказывает Татьяна Валентиновна. — После того как я дала показания, этот человек подошел ко мне в коридоре: «Если бы я мог стать перед вами на колени, то сделал бы это». Я расплакалась… Потом судья подходил ко мне много раз, успокаивал: «Держитесь!» После каждого заседания меня трясло. Раков нагло улыбался, не проявляя к нам ни малейшего сочувствия. Наоборот, говорил: мол, он жертва, и мы еще должны извиниться перед ним!
Максим рассказывал, якобы это Антон его избил, а он лишь оборонялся. Ссылался на справки из больницы. В них написано, что у Ракова диагностировали переломы носа и позвоночника. Действительно, такие справки есть в материалах уголовного дела. Однако имеется и другой документ: следствие затребовало подтверждение из черниговской больницы, где якобы проходил лечение Раков. Однако ни медицинской карточки, ни снимков, ни врачебных записей там не нашлось. Понятно, что справки фальшивые. Я лично видела Ракова на второй день после драки. На нем не было ни единого следа побоев.
Кстати, в самом начале следствия адвокат Ракова подал встречное заявление в милицию. Они требовали, чтобы против Антона возбудили уголовное дело, показывали те самые «липовые» справки. Разобравшись в ситуации, милиционеры отказали в возбуждении дела.
— Раков утверждает, что, защищаясь, толкнул Антона и тот, падая, ударился головой о стену, — продолжает Татьяна Валентиновна. — Однако приглашенный на судебное заседание эксперт опроверг эти показания. «Удар был нанесен тяжелым тупым предметом, — констатировал эксперт. — Возможно, бейсбольной битой. Могли бить ногой в тяжелом ботинке. При этом пострадавший лежал на полу». Раков не раскаялся даже, когда ему дали последнее слово. Он сказал примерно следующее: «Я молодой и перспективный, а Феденко разрушил мою жизнь».
— Я очень надеялся, что, увидев Максима в зале суда, вспомню все, — говорит Антон. — Однако чуда не произошло. Помню только, как впервые заметил Ракова на лестничной клетке. Он бил девушку по лицу. Дальше — провал в памяти. Словно кто-то ножницами вырезал фрагмент кинопленки.
Государственный обвинитель не увидел в действиях Ракова умысла убить Антона и квалифицировал обвинение как причинение тяжких телесных повреждений, попросив суд определить наказание в виде девяти лет лишения свободы. В минувшую пятницу судья зачитал приговор: Максим Раков признан виновным и проведет за решеткой семь лет.
— Также его обязали возместить нам один миллион 316 тысяч гривен материального ущерба, — добавляет Татьяна Валентиновна. — Это расходы на лечение Антона по чекам. Наверное, еще столько же я положила в карманы врачей. Однако большего мы не просили, понимая, что это и так невообразимая сумма. Кроме того, в приговоре указано, что Раков должен выплатить нам 250 тысяч гривен морального ущерба и еще 36 тысяч гривен лично Антону. Это минимальная сумма, которую мой сын мог заработать за два года, благополучно окончив университет.
В прошлом году Антон снова стал студентом Киевского экономического университета и продолжил учебу на факультете международных отношений, но уже заочно. На днях он получил диплом бакалавра и успешно сдал экзамены в магистратуру.
В последний раз мы виделись с Антоном в начале сентября. Парень похвастался достижением: при помощи костылей он сам ходил из комнаты на кухню. Но я видела, с каким усилием давался ему каждый шаг. Ноги дрожали и подгибались, руки от дикого напряжения вибрировали, вены на лбу вздулись… В октябре Антон прошел очередной курс реабилитации в Центральном военном клиническом санатории имени Пирогова в Саках, где работают лучшие реабилитологи в Украине (второй год подряд дорогостоящие путевки в санаторий оплачивает фонд «Развитие Украины»). Если раньше Антон передвигался с большим трудом и на костылях, то после интенсивного курса реабилитации произошел прорыв. Сейчас Антон ходит по квартире без костылей, держась только за стенку. Он шагает более уверенно, с довольной улыбкой.
— За четыре года отвык от обуви, — признается Антон. — Мне ужасно некомфортно. Когда делал первые шаги, мучился от дикой боли — так жали сандалии. Потом выяснилось: моя нога… выросла! До травмы был
Из-за гололеда Антон не может выйти на улицу и «наматывает километры», прогуливаясь по узкому коридору квартиры. Впереди него всегда бежит любимица Эллис. Собака постоянно оглядывается и, преданно глядя в глаза хозяина, уступает дорогу. Лабрадорша разделила с Антоном три года заточения в комнате: парень лежал на специальной ортопедической кровати, а верная Эллис — под ней.
*Из-за гололеда Антон не может выйти на улицу и «наматывает километры», прогуливаясь по узкому коридору квартиры. Уже без костылей, придерживаясь только за стенку (фото автора)
В этот раз Антон похвастался, что теперь самостоятельно бреется (четыре года парня брил отец), а недавно даже начал рисовать. Это говорит о том, что функции рук почти восстановились.
— Да вообще жизнь поменялась! — не скрывает эмоций Антон. — Недавно ездил с друзьями на природу. Этого момента я ждал четыре года. Мне очень повезло с друзьями. Ребята приходили каждую неделю, подбадривали: «Вот станешь на ноги, поедем на шашлыки!» Так и случилось. И теперь я сам выхожу на улицу, спускаюсь по лестнице. Правда, папа пока поддерживает, но ведь раньше ему приходилось выносить меня на руках. Еще раз хочу сказать спасибо читателям вашей газеты. Благодаря им исполнилась моя заветная мечта — ходить.
— А я теперь консультирую других родителей, чьи дети находятся в коме, — говорит Татьяна Валентиновна. — Люди читают публикации «ФАКТОВ» в интернете, звонят, спрашивают совета.
— Глядя на Ракова в зале суда, я почему-то не испытывал отрицательных эмоций, — задумчиво произносит Антон. — После всего, что мы пережили, я разучился ненавидеть. У меня полностью поменялась система ценностей. Очень хочу жить обычной для миллионов людей жизнью. Ходить на работу, встречаться с друзьями в кафе, создать семью, родить детей… Это ведь такое счастье!