О некоторых ранее засекреченных подробностях своей работы за границей «ФАКТАМ» рассказал первый генерал украинской внешней разведки и ее руководитель в 1960-1980-е годы Василий Мякушко, которому 11 января исполняется 90 лет
В свои 90 Василий Емельянович держится бодро, хотя фронтовое ранение в бедро все больше дает о себе знать, напрочь сковывая движения. «Без палки, а иногда и без коляски я уже не ходок», — шутит он. Ветеран словоохотлив, имеет цепкую память на события и имена полувековой давности, удивляя при этом мельчайшими подробностями. Но когда речь заходит о разведывательных операциях, к проведению которых Мякушко был причастен, в нем невольно берет верх годами выработанная привычка не сказать лишнего, не раскрыть каких-либо оперативных секретов и извечный для людей его профессии принцип «не навреди». Что, впрочем, и не удивительно: как-никак почти 50 лет проработал в органах госбезопасности, из них более 40 — во внешней разведке.
— Какой период из вашей профессиональной карьеры является наиболее интересным и запоминающимся?
— Работа во Франции, — без колебаний отвечает Василий Мякушко. — В парижской резидентуре советской внешней разведки я проработал под дипломатическим прикрытием и практически без отпусков два срока, с 1954 по 1960 год. Туда меня направили после окончания
*Василий Мякушко работал во Франции с 1954 по 1960 год
Острота обстановки, постоянная напряженность, жесткий контрразведывательный режим, бешеный ритм, — все это было на протяжении всех шести лет работы, поэтому и в отпуск не удавалось сходить. От нас требовали, чтобы информация о планах НАТО появлялась на столе у Хрущева быстрее, чем у президента США Дуайта Эйзенхауэра. И нам нередко это удавалось.
— Каким образом?
— Прежде всего, за счет агентуры, которая действовала в окружении объектов, интересовавших советскую разведку, и непосредственно в самой штаб-квартире НАТО. Одним из таких суперагентов КГБ во Франции, как его окрестили в западной прессе, был Жорж Пак. Об этом уже много написано, поэтому кое-что могу рассказать.
Пак занимал важные посты во многих правительственных учреждениях, был достаточно успешным чиновником, награжден орденом Почетного легиона. На момент моих встреч с ним он работал в системе Министерства обороны Франции, а впоследствии — в секретариате штаб-квартиры НАТО. На постоянной основе с ним связь поддерживал лишь специально определенный для этого сотрудник нашей резидентуры, и под строжайшим запретом нельзя было «засветить» агента перед другими разведчиками. Его всячески оберегали от расшифровки. Но случилось так, что Пак в отсутствие своего куратора, находящегося то ли в отпуске, то ли в отъезде, попросился на срочную встречу. Резидент послал меня, поскольку я ранее участвовал в обеспечении безопасности указанных встреч, знал Пака визуально, как и он меня.
Несколько встреч, которые я провел с ним, оставили в моей памяти очень хорошее впечатление об этом человеке. Во время общения он всячески демонстрировал, что был и всегда будет оставаться патриотом своей родины. Передавая же советской разведке материалы, которые раскрывали военно-стратегический потенциал и планы НАТО, он хотел сохранить равновесие двух противоборствующих систем и не допустить возникновения новой мировой войны, которая уничтожила бы и Францию.
— А деньги за информацию ему платили?
— Насколько мне известно, он категорически отказывался от каких-либо денежных вознаграждений.
— Вы знаете, как сложилась его дальнейшая судьба?
— Очень драматично. После предательства сотрудника КГБ Анатолия Голицина французская контрразведка получила информацию, что у них под носом в правительственных кругах работает очень важный советский агент. Предоставленных сведений было достаточно, чтобы разоблачить Жоржа Пака. Его арестовали и в 1964 году приговорили к пожизненному заключению, которое вскоре заменили 20 годами тюрьмы. А после многочисленных апелляций и обращений, к чему приложило руку и руководство советской разведки, президент Франции Жорж Помпиду подписал декрет о его освобождении.
— Василий Емельянович, и все же признайтесь: по поводу быстроты появления информации на столе у Хрущева вы слукавили? Ведь полученные документы нужно было переправить дипломатической почтой через границу, перевести, обработать, доложить по цепочке. При тогдашней-то бюрократической системе...
— Отнюдь, — парирует Василия Мякушко. — Приведу вам один пример. Правда, связанный с докладом не Хрущеву, а министру иностранных дел Вячеславу Молотову. Как-то накануне серьезных встреч на высоком уровне в Женеве наша резидентура получила ценную информацию из штаб-квартиры НАТО, которая могла существенно повлиять на переговорный процесс. Резидент вызвал меня и еще одного сотрудника, причастного к добыванию этих материалов, и поставил задачу срочно выехать в Швейцарию. Документы были сразу же пересняты на микропленку и помещены в специальный контейнер, в котором ее в случае непредвиденных обстоятельств растворила бы кислота. За руль усадили меня, поскольку знали, что я мог на максимально допустимой скорости без особых проблем преодолеть за раз до тысячи километров.
В Женеву мы прибыли поздно вечером и всю ночь провели в резидентуре за проявлением пленки, переводом документов и составлением обобщающей справки. Времени было в обрез, поэтому не все удалось сделать идеально, перевести на русский язык, из некоторых материалов пришлось попросту сделать фотокопии размером с четверть стандартного листа. Наутро с красными от недосыпания глазами вместе с женевским резидентом пошли на доклад к прибывшему с советской делегацией председателю КГБ СССР Ивану Серову. Тот, просмотрев все внимательно, на повышенных тонах заявил, что в таком виде нельзя докладывать Молотову. Тут уже и мы не выдержали и наговорили в таком же тоне лишнего в свое оправдание, доказывая, что главное не форма, а содержание. Он в ответ выругался, выставил нас за дверь, бросив вдогонку: «Черт знает что тут у вас творится!»
Расстроенные, мы пошли отсыпаться. Через какое-то время нас разбудил резидент, пригласил к себе в кабинет и сказал: «Ваше счастье, что информация оказалась такой важной, а то не сносить бы вам погон. Благодаря ей удалось скорректировать позицию Советского Союза на переговорах и выглядеть очень достойно. Серов просил передать благодарность от Молотова и наградить ценными подарками». При этом он достал из сейфа две коробочки с часами и вручил нам.
— Часы-то были швейцарские?
— Да нет, советские. «Полет» или «Слава», уже не помню.
— А какая для вас самая ценная награда за работу в разведке? Вы ведь имеете шесть орденов и множество медалей?
— Среди них есть ордена, которые я получал и за войну, и за работу в разведке, и уже находясь на заслуженном отдыхе. Но особенным для меня является знак «Почетный сотрудник госбезопасности», которым наградили за вербовку ценного источника во Франции. Тогда меня со всеми наработками специально вызвали в Москву на доклад к председателю КГБ СССР Александру Шелепину. После детальных расспросов и ознакомления с материалами он дал указание начальнику внешней разведки Александру Сахаровскому представить меня к правительственной награде. Уже в коридоре тот поинтересовался, какие у меня есть ордена и медали, а потом сказал: «Сейчас у Хрущева на подписи накопилась целая куча наградных документов на наших сотрудников. Но он по непонятным причинам что-то тянет. Давайте вас лучше поощрим знаком „Почетный сотрудник госбезопасности“. Он недавно утвержден. Будете в первой сотне награжденных». Было мне тогда чуть больше 30 лет. Наверное, я был единственным в то время, кто получил эту наивысшую ведомственную награду в таком возрасте и в звании капитана.
*Василий Емельянович награжден шестью орденами и множеством медалей, но больше всего он дорожит знаком «Почетный сотрудник госбезопасности» (фото из архива Василия Мякушко)
— Василий Емельянович, в книге Тьерри Вольтона «КГБ во Франции» в списке сотрудников советской разведки, разоблаченных и выдворенных из этой страны есть и ваша фамилия. Как это произошло?
— Скажем так: в список я попал не совсем правильно, потому что выдворения как такового не было, — рассказывает Василий Мякушко. — А случилось вот что. Один из «источников», с которым я работал, по каким-то причинам обратился к американцам, сознался, что сотрудничает с советской разведкой, и назвал мое имя. Американцы через какое-то время передали его французам. Одновременно об этом стало известно нашей резидентуре. Сразу же в Москву были отправлены мои жена и двое сыновей. А в отношении меня начались активные консультации с Центром. Важно было избежать политического скандала. Где-то на третий день приняли решение о моем тайном отъезде из Франции. Под видом члена экипажа самолета «Аэрофлота» мне удалось без проблем и прохождения таможенного и паспортного контроля покинуть страну.
Через несколько дней официальный Париж пригласил советского посла Сергея Виноградова, чтобы объявить меня персоной нон грата и потребовать покинуть страну в течение 24 часов. На это посол спокойно ответил: «Такого сотрудника в штате посольства нет. Он уже убыл на родину». Французы были ошеломлены. Они-то были на сто процентов уверены, что я границу не пересекал. А нам удалось избежать политического скандала.
— Как вы после этого оказались на посту начальника разведывательного управления в Киеве?
— Произошло все очень быстро. Мне даже не дали возможность отгулять отпуск за шесть лет работы за границей. С учетом того, что я родом с Полтавщины и украинский язык для меня родной, предложили поработать в Украине на должности заместителя начальника
— Чем в это время вы занимались?
— Подразделения внешней разведки работали над добыванием сведений экономического, научно-технического характера и их реализацией на предприятиях мощного оборонного и промышленного комплекса республики.
— Какие-то секреты раскрыть уже можете?
— Примеров того, как благодаря добытым разведкой материалам удавалось достигать колоссальных прорывов в науке, технике, военной сфере, множество. На основе полученных нами сведений создавались и работали конструкторские бюро, цеха, а иногда и целые производства.
С позиций сегодняшнего дня на прошлые результаты и достижения мы смотрим совсем по-другому и оцениваем их по-разному. Скажем, во Франции мне приходилось через тайники высоко в горах передавать сумки с большим количеством денег и драгоценностей. Я не знал, сколько там, кто за ними придет и для каких целей эти средства предназначались. Мог только догадываться.
Сейчас между спецслужбами развиваются и углубляются партнерские отношения, есть взаимовыгодное сотрудничество, обмен информацией. И это большое достижение. Тогда же такого не было. И дай Бог, чтобы все это осталось в прошлом.