Благодаря читателям «ФАКТОВ» одним бездомным в Украине стало меньше
Помните ли вы, где и с кем встречали прошлый Новый год? Жительница Херсона Валентина Вербовецкая в новогоднюю ночь бродила взад-вперед на остановке, где изредка притормаживали городские маршрутки. И вовсе не потому, что не успела домой к праздничному столу. Фактически, эта остановка и была ее домом. Двенадцать лет бродяжничества — такой стаж жизни на улице накопился к тому дню у потерявшей надежду немолодой женщины.
- Загадывала ли новогоднее желание? — переспрашивает Валя. — Год-то наступал високосный, разве от него хорошего ждешь? Да и вообще, таким, как я, Дед Мороз не носит подарки. Это лишь в детстве случаются чудеса… Одним словом, ничего от 2009-го не ждала. Одного просила у Бога: чтобы мороз не очень сильный был.
«Вот Снегурочка так Снегурочка», — посмеивалась над собой укутанная в сто одежек Валентина. К женщине в серой потрепанной шубе, оккупировавшей своими коробками остановку общественного транспорта и жившей в этих же коробках, люди относились по-разному: одни жалели, другие презирали. Открыто воевали с бездомной лишь представители муниципальной милиции, время от времени выбрасывая ее нехитрые пожитки и приводя тем самым остановку в надлежащий вид. Пережив очередное «выселение», Вербовецкая написала в «ФАКТЫ», пожаловалась на «безобразное незаконное поведение муниципалов» и попросила вмешаться. Так мы познакомились.
Статья о женщине, уже много лет живущей на улице, вызвала бурю эмоций у наших читателей. «У меня из головы не выходит ваш рассказ о бомжихе Вале, — написала Мария Марчук из Полтавской области. — Сейчас многие не имеют ни кола, ни двора, но все-таки не зимуют годами под открытым небом. Неужели нельзя найти работу где-нибудь в жэке? Или устроиться присматривать старого человека! Нельзя же так опускаться! Если уж действительно не удастся за что-нибудь зацепиться, то пусть ко мне приезжает. Потеснимся, найдем место, а в селе и работу ей поищем. Обязательно сообщите, что с Валей, а то я ни спать, ни есть после статьи не могу».
Когда это письмо попало к Вербовецкой, та долго вертела в руках густо исписанный листочек.
- Люди не понимают, — тяжело вздохнула Валентина. — Бомж ведь не в состоянии думать и рассчитывать, ему хочется только одного — согреться. Зимними вечерами я едва стою на ногах от усталости — жду темноты, чтобы улечься на трубе теплотрассы. Обниму эту трубу, закрою глаза, и от тепла, которое разливается по всему телу, хочется радостно заплакать. Не знаю, бывает ли такое полное счастье у тех, кто брезгливо обходит меня стороной.
Валя считала, что своего угла у нее никогда уже не будет. «Я родилась под бездомной звездой», — шутила невесело. Рассказала, что ее мама-фронтовичка после войны была репрессирована и умерла, Валюшу с братиком определили в детский дом, а квартиру в Ялте государство забрало. С тех пор девушка скиталась по общагам. Когда выросла и завербовалась в Херсон на самый большой в Европе хлопчатобумажный комбинат, моментально получила место в фабричном общежитии.
- Там хорошо было, — вспоминает Валентина. — Очередь на квартиру, помню, не раз подходила, но подружкам удавалось уговорить меня уступить ее: кому-то жилье нужнее, а я ведь холостячка. Не спорила, потому что знала — рано или поздно получу квартиру.
Развал Советского Союза застал Вербовецкую в общаге. Потом комбинат вынужден был избавляться от ведомственного дома культуры, фабричной больницы… У общежитий тоже появился новый собственник, моментально выселивший ткачиху с 25-летним стажем работы. Сначала Валя жила у одной подруги, потом у другой. «Гостить вечно невозможно», — понимала женщина. И, стесняясь обременять знакомых, ушла жить на улицу.
Однажды в февральскую стужу я пригласила Валю к себе на чай. Та нервничала: на остановке в коробках остались какие-никакие пожитки. «Если кто-то украдет матрац или плащ, до весны не доживу», — объясняла со знанием дела. Ушла торопливо — в метель и темень. От вида следов, петлявших в сугробах, болело сердце…
Когда «ФАКТЫ» рассказали о судьбе несчастной женщины, десятки читателей протянули ей руку помощи. Кто-то звал Вербовецкую к себе, кто-то предлагал работу, а один мужчина и вовсе вознамерился жениться на Валентине, но та категорически не соглашалась на переезд.
- Всего год до пенсионного возраста мне остался, — пояснила женщина. — А так как последние девять лет комбинат наш больше простаивал, чем работал, и к тому же не перечислял ни копейки в пенсионный фонд, годы эти в стаж многим не зачли. Сейчас хожу по инстанциям, доказываю, добиваюсь. Если уеду, пиши — пропало. Мне необходимо быть тут.
- Вы, пожалуйста, подыщите для Валентины какое-нибудь съемное жилье, — позвонила в «ФАКТЫ» читательница из Кривого Рога Ольга Ивановна, — а я возьму на себя расходы по его оплате. Не хочу, чтобы женщина и дальше зимовала на улице, давайте вместе поможем ей!
Следует уточнить, что Валентина все эти годы пыталась работать — торговала газетами. На бойком пятачке возле одного из херсонских рынков она в жару и холод раскладывала печатные издания, чтобы заработать если не на обед, то хотя бы на бутерброд. Торговля шла ни шатко ни валко — десяток газет не первой свежести интереса у покупателей не вызывали, и частенько Вербовецкой приходилось собирать бутылки, чтобы не умереть с голоду. После публикации в «ФАКТАХ» ее жизнь удивительно изменилась: сердобольная пенсионерка позвала Валю к себе жить, а деньги, ежемесячно присылаемые Ольгой Ивановной, наша героиня вложила в расширение своего «малого бизнеса» — минувшим летом газетная раскладка Валентины уже напоминала настоящий киоск прессы.
- Мечтаю забыть все, что связано с бродячим периодом жизни, — призналась тогда журналисту Валентина. — Я теперь в полном порядке!
В предновогодние дни «ФАКТЫ» решили проверить, устоял ли перед кризисом крошечный Валин бизнес, не пошатнулась ли ее уверенность в себе, ведь человек, у которого нет дома — самый незащищенный.
- Как может финансовый кризис внести коррективы в жизнь бомжа? — переспрашивает с улыбкой Валя, которую нахожу на привычном месте — перекрестке улиц Мира и Илюши Кулика в Херсоне, у газетной раскладки. — Люди даже прессу покупать не хотят, экономят. По моему ощущению, спрос на большинство изданий упал процентов на 20. Все думают: может быть еще хуже, поэтому деньги надо беречь, урежем пока семейный бюджет, а там посмотрим. Мне кажется, народ так озабочен всеми этими перипетиями, что забыл — на пороге Новый год! Праздничного настроения не чувствуется.
- А у вас оно есть?
- Мне есть что праздновать! Прошлый Новый год встречала в компании с тремя бродячими собаками. Одна из них, кстати, не дожила до весны, замерзла. А моя «собачья» жизнь неожиданным образом переменилась. Даже не к лучшему. К чудесному!
Выглядит Валя, как говорится, на все сто: аккуратно одета, подкрашена. Хотя вчера еще считала, что 50 лет — это конец жизни. В глазах появился блеск, взгляд стал уверенней, голос — звонче. На шнурке, смотрю, висит мобильный телефон.
- Это подарок, — говорит Валя. — От Ольги Ивановны. С весны она присылает мне по 1000-1200 гривен в месяц. Сейчас, правда, и у нее самой дела идут не Бог весть как. Ольга Ивановна, моя ровесница, лет десять держит на рынке место, а до того на заводе работала. Дети выросли, живут самостоятельно, внуки подрастают. Недавно созвонились с ней, так просто испугалась — в ее голосе такая тревога! На вопрос, что стряслось, Ольга Ивановна ответила уклончиво — мол, у кого сейчас дела на подъеме? Но тут же успокоила: деньги, говорит, высылать в Херсон все равно буду. Еще и подарок мне к Новому году сделала. Просто она относится к тем христианам, кто свой доход перед Рождеством привык раскладывать на три кучки: первая — на жизнь, вторая — на праздники, а третья — тем, кому не на что купить даже продукты к новогоднему столу.
Сама Валентина к третьей категории себя уже не относит.
- Летом подрядилась в многоэтажке подъезды мыть, — рассказывает Вербовецкая. — А потом жильцы меня попросили еще и двор убирать. Я не боюсь работы. Пока здоровье есть, буду управляться.
А вот пристанище Вале пришлось сменить. С пенсионеркой, которая пригласила ее к себе пожить, не удалось избежать конфликтов.
- Помню, принесла в тесную однокомнатную квартирку свои вещи, — вспоминает Валентина. — Они, чего скрывать, изрядно провонялись. Планировала их постирать, привести в порядок. Но хозяйка выставила за порог вместе с моим добром. Я не в обиде. Сострадание, оно ведь импульсивно: жалко ближнего, но не до такой же степени, чтобы терпеть неудобства. Наверное, нужно было все тряпки отнести на свалку. Но ведь тот, у кого ничего нет, над любой ниткой трясется…
Впрочем, нет худа без добра: за 300 гривен в месяц Вербовецкая сняла жилье в пригороде Херсона.
- Теперь у меня отдельный вход, — хвастается Валя, — есть, где постираться. И с хозяйкой находим общий язык. Раньше завидовала тем, кто мог прийти с улицы в теплый дом! Теперь сама себе завидую. Я даже не мечтала о том, что имею. Ольга Ивановна стала настоящим Дедом Морозом для меня!
Вербовецкая уверена: теперь сможет прожить и без поддержки Ольги Ивановны. Желание постороннего человека помочь бездомной женщине послужило толчком, который дал возможность Валентине вновь поверить в себя, найти силы вернуться к достойной жизни.
Мы с Валей беседуем среди рыночной круговерти — с двух сторон сплошной поток людей. Она успевает говорить со мной и одновременно продавать газеты и журналы.
- Возможно, жена уже купила этот выпуск, — берет в руки красочное издание седой мужчина. — Если что, можно будет его завтра вам вернуть?
- Конечно-конечно, — соглашается Валентина. — Приму.
- Вы только посмотрите на нее! — удивляется продавщица соседнего овощного лотка. — Люди покупают прессу, читают, а назавтра обратно приносят. Как в том анекдоте: яйца раздала бесплатно, зато навар остался. Они же хитрят! Хотят читать бесплатно. Разве так Валя сведет концы с концами? Сама себя разоряет!
- Так ведь не от хорошей жизни пенсионер идет на подобные уловки, — оправдывает пожилого человека Вербовецкая. — Значит, нет денег. Пусть читает бесплатно, не обеднею. Мне кто-то помог, я кому-то помогу. Если мы умеем сочувствовать друг другу, то все в нашей стране будет хорошо. Разве нет?