В Ивано-Франковской области начался суд над травматологом Рогатинской райбольницы, по вине которого
Сейчас Михаил Москаль из Рогатинского района Ивано-Франковской области учится ходить с протезом, который ему установили в специализированном центре. И хотя мужчина пока не может к нему привыкнуть, это все же лучше, чем костыли. «Еще недавно я думал, что никогда не смирюсь с тем, что мне ампутировали ногу, — качает головой Михаил. — Жизнь словно разделилась на два этапа: до и после ампутации. Самое обидное, что если бы врач районной больницы захотел мне помочь, всего этого можно было бы избежать».
Вину врача районной больницы недавно подтвердила судмедэкспертиза, проведения которой, как и возбуждения уголовного дела, удалось добиться только через год после случившегося.
— Доказывать врачебные ошибки очень сложно, но я решил не сдаваться, — говорит Михаил Москаль. — Тем более что от бездействий этого врача пострадал не только я. Началась эта история с того, что, помогая знакомым рубить деревья, я получил тяжелую травму. Дерево упало мне на ногу. Боль была адской, а перелом очень серьезным. Прямо из леса, где все произошло, меня отвезли в Рогатинскую районную больницу.
Там, по словам Михаила, сразу приступили к операции. Мужчину оперировал заведующий травматологическим отделением Семен Лодкин (имя и фамилия изменены).
— Несмотря на то что это не самый плохой специалист в районе, репутация у него весьма сомнительная, — продолжает Михаил. — В основном из-за того, что на работе он часто пьет. Это замечали все пациенты: от доктора почти всегда несло перегаром. Но я был благодарен ему за то, что он меня прооперировал. «Ну как там?» — спросил я, отойдя от наркоза. «Ничего, — махнул рукой Лодкин. — Не переживай, жить будешь. Скоро ходить начнешь». Конечно, я очень обрадовался. Но моя радость была преждевременной.
После операции прошло несколько дней, а состояние Михаила все не улучшалось. Наоборот, стало хуже — у пациента поднялась температура до
— Я не медик, и то понимал, что в организме происходит воспалительный процесс, — качает головой Михаил. — Спрашивал у травматолога, но он, похоже, не собирался в это вникать. У Лодкина на все была одна и та же фраза: «Все хорошо». Убедив себя, что врачу надо верить (он ведь сталкивался с такими симптомами, раз считает их нормальными), я постарался не обращать на это внимание. Но становилось все хуже.
— Муж угасал на глазах, — вспоминает супруга Михаила Лилия. — Дико похудел, у него пропал аппетит. А потом я почувствовала какой-то ужасно неприятный запах. В палате воняло так, будто там что-то сгнило. Потом я с ужасом поняла, что гниет... Мишина нога. Через установленные в ней дренажи сначала вытекал гной, а потом появилась какая-то густая жидкость черного цвета. Я побежала за травматологом. Но его даже это не взволновало: «Да все нормально. Так и должно быть». «Доктор, но он уже три дня горит, температура не падает! — говорю. — Это ведь ненормально!» «Кто вам такое сказал? — безразлично пожал плечами Лодкин. — Уверяю вас, пациент у нас под наблюдением, а значит, с ним все будет хорошо». Потом уже мне объяснили, что доктор, видимо, ждал благодарности. Люди, которые у него лечились, говорили, что деньги сразу стимулировали Лодкина уделять больному больше внимания. Но тогда я этого не знала. Я, конечно, собиралась его отблагодарить. Но планировала сделать это, когда мужа будут выписывать.
На следующий день Мише стало совсем плохо. Обезболивающее уже не помогало, муж кричал на весь этаж. Я обращалась к другим врачам, но все они отвечали одно и то же: мол, это слишком сложный случай, а раз вас лечит завотделением, все вопросы к нему.
— В какой-то момент уже не хотелось жить, — качает головой Михаил. — Это когда перестало помогать обезболивающее. Адские муки продолжались несколько дней. Из ноги все время текла эта непонятная черная жидкость. Пытаясь меня спасти, жена начала добиваться, чтобы меня перевели в другую больницу.
— Будь моя воля, я бы просто забрала его и отвезла в Ивано-Франковск, — продолжает Лилия. — Но чтобы приняли в областной больнице, нужна выписка из районной. А травматолог... не захотел ее давать. Как сейчас помню, была суббота. Несмотря на выходной, мне согласился помочь областной травматолог Андрей Жовнирук. Мы договорились, что, как только приедем в Ивано-Франковск, он сразу придет в больницу и осмотрит Мишу. У травматолога Лодкина тоже был выходной, а выписку мог дать только он. Дозвониться к нему удалось, наверное, с десятой попытки. Услышав, что я хочу отвезти мужа в областной центр, Лодкин начал отговаривать: «Зачем вы суетитесь, тем более на выходных? Успокойтесь. Я же сказал, все в норме. Но если уж вы так волнуетесь, в понедельник я приглашу к вашему супругу областного специалиста». «Мы не будем ждать! — возмутилась я. — Вы убьете моего мужа! Дайте выписку!» «Да кому вы там в области в субботу нужны? — продолжал доктор. — Поймите, у людей выходной. Это тоже надо уважать». Я поняла, что разговаривать бесполезно, и попросила знакомого милиционера помочь мне. Только после того, как он поговорил с Лодкиным, мы получили долгожданную выписку.
В Ивано-Франковской областной больнице сразу поняли, в чем дело. Осмотрев гниющую ногу Миши, травматолог сказал немедленно оперировать. «У него уже началось заражение крови, — сообщили врачи после операции. — Если бы вы подождали еще день, ваш муж умер бы». На этот раз основным диагнозом супруга был уже не двойной перелом ноги, а сепсис, то есть заражение. «Мы попытаемся сохранить ногу, — сказал травматолог. — Но не даем никаких гарантий. Главное — чтобы больному удалось спасти жизнь». Оказалось, в ране у Миши областные врачи обнаружили... листья, куски земли и коры дерева. Нога начала гнить из-за того, что в районной больнице мужу как следует не обработали рану.
К сожалению, ногу Михаила сохранить не удалось.
— Навсегда запомню тот жуткий момент, — вспоминает Михаил. — В палату зашел травматолог: «Чтобы сохранить вам жизнь, придется ампутировать ногу. Мы делали что могли. Мне очень жаль». И уточнил: «Вы согласны на ампутацию?» «А у меня есть варианты?» — переспросил я, чувствуя, как к горлу подступает комок. Только когда врач вышел из палаты, я до конца осознал, что он мне сказал. Первой мыслью было: выходит, полноценная жизнь для меня навсегда закончилась? Потом подумал о детях.
— Первое время после операции я мог передвигаться только на инвалидной коляске, — вспоминает Михаил. — Потом — на костылях. Ампутация — это тяжело не только психологически. Процесс сопровождается болью и массой неудобств. Но Лиля меня убеждала: «Главное, ты остался жив».
— Конечно, это главное, — голос Лилии немного дрожит. — Если можно, передайте через газету нашу благодарность хирургу-травматологу Андрею Жовнируку из Ивано-Франковской областной больницы. Он и его коллеги спасли моему Мише жизнь. Не говоря уже о том, как они нас поддерживали.
Мы не собирались пускать это дело на самотек. Районный травматолог своим безразличием чуть не убил человека. И ведь этот случай в районе не первый! После этого мне звонили несколько бывших пациентов Лодкина. Все говорили об одном и том же: Лодкин всегда нетрезв, да и, пока не дашь ему денег, он не подумает пошевелиться. Пусть пациент хоть умирает, ему все равно. Я спрашивала у этих людей, почему они не обращались в милицию. И каждый раз слышала: «Что вы? Нам ведь еще здесь жить, лечиться. Наши жалобы наверняка ничего не дадут. Зато если о них узнает Лодкин, как потом к нему обращаться?»
Мы тем временем нашли адвоката и написали заявление в прокуратуру. Первое время приходили отписки: нет оснований для возбуждения уголовного дела, нет состава преступления.
— Но как же нет, если человек остался инвалидом? — возмущен адвокат Михаила Москаля Иван Березинский. — Районные врачи умудрились забыть в его ноге куски земли и листья, которые начали гнить. Возмущает и дальнейшее поведение травматолога. Он не мог не видеть, что пациенту становится хуже. При этом не только сам ничего не сделал, так еще и препятствовал отправке больного в областную больницу. Добиться возбуждения уголовного дела удалось с третьей попытки. Следователь назначил судмедэкспертизу, которая подтвердила вину врача.
— В выводах судмедэкспертизы говорится, что первичная хирургическая обработка травмы была проведена ненадлежащим образом, — рассказывает пресс-секретарь прокурора Ивано-Франковской области Людмила Гласова. — Кроме того, была выбрана неправильная тактика лечения, проводилась неадекватная медикаментозная терапия для улучшения кровоснабжения в травмированных тканях.
После этого случая травматологу Сергею Лодкину понизили категорию, также его освободили от должности заведующего отделением. Он продолжает работать, но поговорить с ним «ФАКТАМ» не удалось. По словам главврача больницы Ивана Маслянко, сейчас доктор на больничном и с ним нет никакой связи.
— В том, что мужчине ампутировали ногу, вины наших врачей нет, — сказал «ФАКТАМ» главврач. — Это был очень тяжелый случай. Как говорил сам больной, его нога держалась буквально на лоскутке кожи. В этой ситуации проще всего было сразу ампутировать ногу. Но наши врачи решили попробовать ее сохранить. Для этого они, как и полагается, провели первичную обработку и начали оказывать помощь.
— Но, как показала судмедэкспертиза, первичную хирургическую обработку провели с явными нарушениями. После этого в ноге Михаила нашли листья и землю.
— Понимаете, речь идет не о кружке и не о тарелке, которые можно тщательно вымыть. Поврежденная мышца имеет волокна, полностью вычистить которые невозможно. Это все равно что искать иголку в стоге сена. Наши врачи и так сделали все что смогли. Не стали зашивать рану наглухо, вывели дренажи.
— Самочувствие Михаила с каждым днем ухудшалось, нога начала гнить, но сколько он ни просил травматолога принять меры, тот не видел в этом необходимости. В результате начался сепсис, его чудом спасли областные медики.
— Что я могу сказать... Думаю, в этой ситуации никто из врачей не хотел сделать больному хуже. Травма оказалась очень тяжелой, и нужно было сразу ампутировать конечность. Мы же попытались ее спасти...
— Предварительное судебное заседание не состоялось — травматолог не пришел, — говорит Михаил Москаль. — После того как мне ампутировали ногу, я видел его всего раз — когда приезжал в больницу оформлять инвалидность. Увидев нас с женой, доктор даже не поздоровался и быстро, чуть ли не бегом, пошел в другую сторону. В тот момент я понял, что даже элементарных извинений от него не услышу.
*«Моя жизнь разделилась на два этапа: до и после ампутации, — говорит Михаил Москаль. — Обидно только, что этого можно было избежать» (фото издания «Галицький корреспондент»)