За все время своего существования Лукьяновская тюрьма в Киеве пережила лишь одно вооруженное восстание заключенных. Произошло оно 90 лет назад
Стены столичного следственного изолятора на Лукьяновке, известного в народе как хата деда Лукьяна, скрывают немало историй и поломанных судеб. Они — свидетели сотен тысяч человеческих трагедий, радостей и неожиданных поворотов судьбы. Немало известных людей — от Николая Баумана, Николая Кибальчича, Сергея Параджанова до Юрия Луценко и Юлии Тимошенко — побывали в здешних застенках. И все же за все время своего существования Лукьяновка пережила лишь одно вооруженное восстание заключенных. Произошло оно 90 лет назад, 9 февраля 1923 года. Возглавили бунт заключенные атаманы организованного украинского повстанческого подполья, получившего известность под именем Холодноярская республика.
Подробности знаменитого боя рассказал «ФАКТАМ» кандидат исторических наук, младший научный сотрудник Института истории Украины Национальной академии наук Украины Александр Алферов.
— Это уникальное партизанское образование оказалось незаслуженно забытым в отечественных учебниках истории, — начинает разговор Александр Анатольевич. — Дело в том, что повстанцы в своем лесу фактически не имели связи с внешним миром, ограничиваясь редкими контактами с представителями Украинской Народной Республики (УНР) в эмиграции. Советская сторона тем более не желала демонстрировать миру сам факт вооруженного сопротивления спустя годы после окончания Гражданской войны, ограничиваясь «чекистскими сводками о борьбе с бандитизмом». Хотя, по сути, долгие годы
*Повстанческое движение охватило значительную часть Центральной Украины
— Насколько серьезную угрозу для советской власти представляли арестованные атаманы?
— О борьбе атаманов до ареста детально рассказано в «Заключении по делу 446/7971» от 16 января 1923 года, составленном уполномоченным
«Все упомянутые лица, несмотря на свое пролетарское и полупролетарское происхождение, переходят в лагерь врагов рабочих и крестьян и в течение
Кстати, даже враги признавали особую роль атаманов, называя их «видными лицами бандитизма», отряды которых «как наиболее живучие, долгое время уходили из-под удара красных частей, свили себе гнезда в упомянутых выше лесах и до последнего времени продолжали свой дикий разгул. Четыре года эти рыцари лесов не давали возможности спокойно проводить советское строительство на довольно значительной части территории Украины». Пытаясь оценить масштабы деятельности партизан, следствие признает, что даже «сами обвиняемые при всем своем желании не могут описать налеты, грабежи и убийства и другие „подвиги“, совершенные ими в течение столь длительного периода».
— И все же как удалось чекистам взять в плен лидеров сопротивления?
— Несмотря на многочисленные карательные операции, окончательно подавить повстанческое движение большевикам долго не удавалось. Поэтому чекисты разработали план по уничтожению всей верхушки сопротивления одним ударом. Летом 1922 года они заслали на охваченные восстанием территории двоих бывших петлюровских офицеров Петра Трохименко (под именем командира Черноморской группы войск полковника Гамалии) и Юхима Терещенко (псевдоним — сотник Завирюха). К тому моменту оба тесно сотрудничали с органами ГПУ. Учитывая их известность и прежние — времен Гражданской войны — заслуги, оба не вызвали подозрений у большинства повстанцев. От имени псевдокомандиров вышли в свет «приказы Гамалии и Завирюхи», в которых делался акцент на патриотизме и дисциплине повстанцев. «Холоднояровцам» сообщили, что правительство Украинской Народной Республики в эмиграции готовит новый поход на Украину при содействии других государств. Повстанцев призывали продолжать масштабную партизанскую войну на территории Центральной Украины. С этой целью якобы необходимо было провести всеукраинский съезд атаманов для дальнейшей координации действий, говорилось в одном из приказов. В приказе же N10 было названо время и место сбора — 29 сентября 1922 года в городе Звенигородка. Чтобы вызвать доверие, атаманам сообщалось, что на съезде будут присутствовать генерал армии УНР Андрей Гулий и начальник штаба Юрий Тютюнник. Первый к этому времени уже был арестован, а второго не было в Украине (он прибудет сюда только спустя год и после ареста начнет сотрудничать с советскими властями). Некоторые атаманы не поверили громким обещаниям атаманов-чекистов и пытались отговорить своих побратимов от участия в съезде. Тем не менее часть атаманов рискнула и поехала на общий сбор. В назначенный день всех их схватили и поместили в Лукьяновскую тюрьму Киева.
Пока длилось следствие, узники томились в тюрьме. 2 февраля 1923 года им вынесли приговор. Атаманам Лариону Загороднему, Мефодию Голику-Зализняку, Денису Гупало, Юрию Дроботковскому, полковнику Константину Здобудь-Воле, казакам Алексею Добровольскому, Тимофею Компанийцу, Ивану Ляшенко и члену Холодноярского повстанческого комитета Григорию Яковенко — смертная казнь. В приговоре был сделан акцент на том, что подсудимые не подпадают под амнистию, провозглашенную к пятой годовщине Октябрьской революции, так как «совершили тяжкие контрреволюционные преступления». Подсудимых ознакомили с приговором в камере.
Понимая, что живыми из тюрьмы им не выйти, атаманы сговорились с другими заключенными казаками, также приговоренными к расстрелу, и решили с боями прорываться с территории Лукьяновки.
— Откуда появилась такая информация?
— Советские газеты не спешили освещать подробности событий, произошедших в Лукьяновской тюрьме в феврале 1923 года. Весь ход восстания отразился в кратком рапорте, поданном на следующий день начальником Лукьяновской тюрьмы Рихтером на имя начальника организационно-административной части и секретаря киевского отдела ГПУ Михаила Фриновского: «В 8 часов 30 минут 9 февраля красноармейцем внутреннего караула места заключения был подан обычный утренний кипяток в камеру N1, где находились 14 человек, приговоренных чрезвычайной сессией КГРТ к высшей мере наказания. Вырвав из рук красноармейца кипяток, один арестованный облил им красноармейца, завладел его револьвером и выбежал из камеры. Отступая, красноармеец поднял тревогу. В это время остальные арестованные проникли из камеры в коридор, оттуда — в канцелярию тюрпода (так назывались тюрьмы, размещенные под зданиями ГПУ, а позже НКВД. — Авт.), где вооружились находившимися там пятью винтовками и открыли стрельбу из верхнего и нижнего этажа тюрпода. Завязалась стрельба между караулом, своевременно вызванным, и злоумышленниками.
Прибыв на место происшествия, мною был отдан приказ расстреливать арестованных при первой же попытке к побегу. Двое арестованных через верхние окна проникли во двор тюрпода и бросились бежать, но были тут же убиты наповал. В результате перестрелки был убит красноармеец 99 дивизиона тов. Абросимов и ранены красноармейцы того же дивизиона Лисин, Семедянкин и Беспамятный. Ранен надзиратель тов. Щербак». Далее шел список 38 убитых восставших. За этим сухим докладом, напоминающим сегодняшние милицейские сводки, сложно почувствовать весь накал событий того дня.
И все же история сохранила описание этого боя очевидцем, только чудом не ставшим участником происходившего. Активист партизанского движения в Холодном Яру, позднее — его летописец Юрий Горлис-Горский (настоящее имя Юрий Городянин-Лисовский), находясь в застенках Винницкого следственного изолятора в 1926 году, познакомился с коренным киевлянином Фимой Салгаником. Тот поделился с Юрием своими впечатлениями от пребывания в Лукьяновской тюрьме и боя, свидетелем которого ему довелось быть.
По словам Салганика, заключенных атаманов было около тридцати. Всех их держали в двух камерах, не выводя на прогулки, а дверь открывали лишь для кормежки и выноса ведра с испражнениями.
Однажды утром дозорный открыл двери камеры и подал бак с кипятком для чая. Заключенный, принимавший тару, резко вылил его содержимое красноармейцу на голову. Ошпаренного часового втащили внутрь камеры и задушили. Разжившись у своей жертвы револьвером и ключами, повстанцы открыли вторую камеру. Выскочив в тюремный коридор, они скрутили на лестнице еще одного охранника и захватили помещение охраны, где нашли четырнадцать винтовок. Однако начальник охраны успел выстрелить, чем всполошил всех охранявших тюрьму чекистов. Тут же толпа красноармейцев выбежала во двор. Здесь они развернули пулемет в сторону дверей здания, где засели восставшие, и открыли по ним огонь. В это же время охранная сотня окружила тюрпод, поставив у двери еще один пулемет.
Увидев, что выйти не удастся, «холоднояровцы» забаррикадировались на втором этаже и стали отстреливаться из окон. Противник в свою очередь открыл огонь из пулеметов. В результате шальные пули начали залетать и в соседние камеры, где сидели другие заключенные, включая самого Фиму Салганика. Те в страхе упали на пол. «В этот момент казаки принялись открывать соседние камеры, — рассказывал Фима Салганик. — Выходи кто хочет — тюрпод поджигаем». Ну кто же на верную смерть выйдет? Лежим дальше. Двери открыты — видно, что в коридорах происходит«. Атаманы подожгли сенники с топчанами в камерах, однако приехавшие пожарные потушили пламя.
Бой продолжался около четырех часов, пока у восставших не закончились патроны. Чтобы не попасть в руки большевиков живыми, обреченные повстанцы начали стрелять другу в друга. Они становились парами друг напротив друга и целились. При словах «Увага! Живе Україна! Раз! Два! Три!» — звучали выстрелы. Шестнадцать повстанцев остались лежать на полу. Те же, кому не досталось патронов, взяли пустые винтовки и приготовились встретить большевиков. Как только чекисты прорвались на второй этаж, их атаковали и прикладами разбили головы нескольким нападавшим. В итоге всех оставшихся в живых повстанцев повязали, сильно избили и бросили в погреб. Как позже рассказал заключенным один из часовых, комендант тюрьмы Рихтер лично отрубил пленникам головы топором. Ночью их тела увезли в неизвестном направлении. Вероятнее всего, их закопали на Лысой горе или на Собачьей тропе. Именно там гэпэушники хоронили в те годы своих жертв.