В Запорожской области
Сейчас Оля находится в Запорожской детской областной больнице и, судя по травмам — у девочки многочисленные переломы, лечиться ей придется долго. Негромко, чтобы не мешать соседям по палате, она рассказывает невеселую историю своей жизни. До прошлого года с мамой и старшим братом она жила в частном доме в одном из сел Запорожской области. Брат постоянно избивал ее, а мама выпивала и не могла защитить дочку. Тогда Оля отважилась на решительный шаг — пришла в районную прокуратуру и попросила, чтобы ее отправили в интернат.
Просьбу девочки удовлетворили, отправив в Мирненский приют, где Оля прожила восемь месяцев. За это время ее маму лишили родительских прав. Дальше Оле предстояло учиться в Вольнянской специальной общеобразовательной школе-интернате. Слово «специальная» означает, что все воспитанники имеют психические расстройства. Детей сюда направляют по решению областной медико-педагогической комиссии.
— В интернат я попала в апреле, — рассказывает
Потом завела в бытовое помещение и там начала избивать: ладонью по лицу, кулаками по чему попало. Затем сказала девочкам: «Даю вам десять минут на растерзание, делайте с ней что хотите». Девочки меня трепали за волосы, били кулаками по лицу, ногами по почкам... А тут к Наталье Александровне кто-то зашел, и она крикнула: «Девочки, давайте быстрее». Они ответили: «Хорошо-хорошо, мы уже будем выходить» — и еще несколько раз ударили. Защищаться я не могла, их было, кажется, пятеро... Затем меня отвели к умывальнику...
*Девочка получила многочисленные переломы, и ей придется долго лечиться в больнице (фото Юрия Жука, специально для «ФАКТОВ»)
Как оказалось, физические издевательства были ничем по сравнению с моральным унижением, которое за этим последовало. И неизвестно, что ранило сильнее. Но об этом чуть позже.
Тем временем педколлектив интерната защищает честь мундира. В рассказе воспитателей нет жутких подробностей насилия над ребенком. Все выглядит так, якобы девочки не поделили кавалера. Ну а контингент в интернате, оправдываются педагоги, неадекватный, с проблемами умственного развития. От таких можно ожидать чего угодно.
После случившегося директору интерната Евгению Лахно не до журналистов, у него теперь проверки за проверками. Поэтому он просит завуча рассказать о случившемся.
— Когда я впервые увидела Олю, обратила внимание на ее настороженный взгляд, она была как затравленный зверек, — говорит заместитель директора по учебно-воспитательной части Валентина Павливская. — Я расспросила, откуда она родом, кто родители... Оказалось, дома ее избивал родной брат. Я еще поразилась ее словам: «До полусмерти». Девочка убегала из дома, ночевала у друзей, на вокзале. Пока Оля жила в приюте, никто из родных ее не навещал, хотя она очень скучала.
Я познакомила ее с детьми из восьмого класса, предупредив, что у нас есть девочка со сложным характером — Вера, которая дружит с нашим же мальчиком-десятиклассником. И посоветовала держаться от нее и этого мальчика подальше, чтобы не было конфликтов. Попросила сообщить нам, если кто-то будет ее обижать. Но Оля, в отличие от других детей, была очень спокойной, по заключению областной медико-педагогической комиссии у нее задержка психического развития. Хотя она еще может догнать своих сверстников. Четыре раза в год проводятся обследования, и мы ни единого ребенка не оставляем без повторной комиссии.
Однажды дети сказали, что Вера ревнует Олю к своему парню, но обе девочки заверили меня, что не конфликтуют.
А 27 мая около трех часов дня дети с воспитателем, закончив изготавливать поделки, пошли в спальную комнату. Там работала «сантройка», проверявшая санитарное состояние комнаты. Кровати всегда проверяют, поднимая матрасы. И вот у Оли нашли там грязное белье. Впрочем, не только у нее. Наталья Александровна объяснила девочкам, что это нехорошо, и скомандовала: «Пойдемте, будете стирать». Девочки взяли свои вещи и пошли в умывальную комнату. Стирали по очереди. Первая — Оля. Девочки принесли ей мыло, она стирала, все было нормально. Как раз в это же время туда пошла Вера. А потом по коридору прошел парень, который нравится им обеим. И то ли он засмеялся, то ли произошло что-то другое, но, как объясняет Вера, она оглянулась и увидела открытое окно. Закричала: «Наталья Александровна, Оля из окна упала!» — и все побежали на улицу.
Оля рассказала «ФАКТАМ» свою версию случившегося: с грязным бельем ее заставили пройти по всему интернату, включая... спальни мальчиков! При этом ее сопровождали девочки и сама воспитательница.
— Я просила, чтобы она не заставляла меня это делать, — от страшных воспоминаний у Оли перехватывает горло, и она переходит на шепот. — Мне пришлось идти с высоко поднятой рукой, девочки держали мою руку, потому что я ее опускала и прятала. Мы прошли по всем комнатам мальчиков — от шестых до десятых классов. Воспитательница провела меня вместе с детьми, мне было так стыдно...
Кроме того, одна девочка пожаловалась воспитательнице, что я отбила у нее парня. Хотя они сами поругались. Наталья Александровна взяла меня за горло и сказала: «Нечего отбивать чужих пацанов. Еще раз такое будет — я тебя тут закопаю, я твой первый враг». И велела, если кто спросит о моих синяках, говорить, что это Вера побила меня из-за парня.
В умывальник меня опять сопровождали дети и воспитатель. Там девочки меня еще раз избили. Язык был прикушен, губа разбита, под глазами синяки, но они все равно продолжали бить. И одна девочка мне сказала: «Тебе не жить, мы тебе ночью сделаем темную!» Я не могла оттуда выйти, потому что они стояли в дверях. От отчаяния, не понимая, что делаю, я побежала к окну. Кто-то закричал: «Держите ее!», подбежал ко мне, но не успел поймать... Я оказалась на земле.
Помню, как ребята вели меня к зданию. Ноги подкашивались, я теряла сознание. Первую помощь оказала медсестра, потом «скорая» увезла меня в районную больницу, оттуда — в областную. А вот милиционеры ко мне приехали только два дня назад, хотя, как мне кажется, должны были сразу выяснить, в чем дело.
Завуч убеждена: воспитатель не могла «держать двери», чтобы подопечная выпрыгнула в окно. Ведь потом ее за это посадили бы в тюрьму! Действительно, женщина дверь не держала, что и подтвердила милиция, не обнаружив ее отпечатков пальцев. К тому же сотрудники интерната сообщили, что родственники Оли затребовали с них четыре тысячи долларов! В такую сумму они якобы оценили «правильные» показания травмировавшейся девочки.
— О том, что «воспитатель била девочку», мы узнали только тогда, когда с нас стали требовать деньги! — говорит завуч Валентина Павливская. — В интернат приехала Олина тетя с каким-то мужчиной. Он потом перезвонил нашему директору и сказал, что нужно встретиться, а директор отправил на эту встречу нас.
— В указанном месте нас встретил по-боевому настроенный мужчина, — подключается к разговору старший воспитатель Валентина Ивженко (к слову, мама молодой воспитательницы Натальи Александровны, обвиняемой в насилии над несовершеннолетней). — Я и не подумала, что подразумевается под словом «встретиться»! Он спрашивает: «Чем вы располагаете?» — «Не поняла?» — переспросила его. «Ну, зачем вы сюда приехали: улаживать конфликт?» — «Да». После этого говорит: «Вы же понимаете, ребенка истязали. Уголовное дело будет возбуждаться не против детей, а против школы и педагогов. Чтобы уладить вопрос, надо четыре тысячи долларов. И тогда Оля скажет все, что надо, в защиту вашего интерната!» Если бы кто-то заранее меня проконсультировал, я бы включила диктофон. Мы-то думали по-человечески поговорить, ведь и ребенка жалко, и воспитателя. Я объясняю, что таких денег у меня нет, что нужно посоветоваться с руководством... Он дал нам срок до воскресенья, а был четверг. Еще предупредил, что уже побывал и в прокуратуре, и у следователя, у него, мол, все схвачено, и все общение теперь надо вести только с ним.
Мы, конечно, сообщили об этом в прокуратуру. Но примут ли наше заявление во внимание? А Оля, видимо, уже рассчитывает на эти деньги. Когда я пообещала ей привезти старенький телефон, она сказала, что тетя ей пообещала: «Скоро будут денежки, и мы тебе купим мобильный».
Воспитатель, чьи действия так или иначе подтолкнули подростка к злополучному прыжку из окна, продолжает работать с детьми. За недостаточный контроль директор объявил ей лишь выговор.
Наталья Александровна согласилась пообщаться с корреспондентом «ФАКТОВ». На воспитателя-тирана она мало похожа, наоборот, оказалась тихой и милой женщиной. Едва мы зашли с ней в одну из комнат, как дети окружили ее, обняли и наперебой стали называть «мамой». Ребята уверяют, что по телевизору показали неправду.
— После того, что было показано в программе «Надзвичайні новини», я, моя семья, люди, которые меня знают, пребывают в шоке, — едва сдерживая слезы, говорит Наталья Кляшторная. — Ни я, ни дети не ожидали такого от Оли! Даже не могли подумать, что нас так можно оклеветать.
*Воспитатель Наталья Кляшторная и ее подопечные уверяют, что причиной злополучного прыжка стала неразделенная любовь (фото автора и Юрия Жука)
— В чем же вы видите причину такого поступка?
— Думаю, что выброситься из окна ее побудила неразделенная любовь к мальчику, который предпочел другую.
— Давайте откровенно: вы заставляли девочку пройтись с грязными вещами по комнатам интерната?
— Нет! Этого точно не было!
Тем не менее прокуратура Запорожской области занялась проверкой Вольнянской специальной общеобразовательной школы-интерната.
— Мы поставили вопрос об увольнении руководителя интерната и привлечении к дисциплинарной ответственности воспитателей, которые допустили такие отношения в коллективе, — сообщила журналистам заместитель прокурора Запорожской области Елена Герус. — А также поставили вопрос о привлечении к дисциплинарной ответственности следователя Вольнянского райотдела милиции, до сегодняшнего дня не выяснившего обстоятельств происшествия — понадобилось вмешательство прокуратуры области.
— После падения девочку сразу же осмотрели наши врачи, — объясняет заведующая реанимационным отделением Вольнянской райбольницы Елена Ульяничева. — Если бы синяки от побоев были получены за несколько дней до падения, то они были бы «цветущими» и заметными. Если же они получены незадолго до падения, то отличить их от свежих гематом невозможно. Никаких разговоров о том, что девочку били, в больнице вообще не было. Иначе мы немедленно сообщили бы об этом в милицию.
— Падение с высоты третьего этажа могло повлечь за собой очень сложные травмы, — рассказал заместитель по хирургической работе детской областной больницы Евгений Копылов. — На момент поступления девочки в больницу кровоподтеков или кровоизлияний у нее еще не было. А имевшиеся травмы связывали с падением. Сейчас доказать, были ли синяки от избиений, практически невозможно.
Защитой интересов девочки занимается ее тетя. А вот куда идти после выздоровления, Оля не представляет.
«Она в интернат не вернется», — заверила заместитель прокурора области. По словам Елены Герус, девочка вообще не должна была находиться в этом интернате, так как ее обследовали психологи и не нашли никаких психических заболеваний, опровергнув выводы областной комиссии. Правоохранители разберутся, есть ли в этом вина сотрудников социальной службы.
P.S. Имена детей, участников этой истории, изменены.