70 лет назад состоялась битва на Курской дуге
Исполнилось ровно 70 лет с начала Курской битвы — легендарного сражения Второй мировой войны. Немецкое командование попыталось взять в кольцо советскую группу войск, вклинившуюся между немецкими позициями в районе Курского выступа. Операция «Цитадель», по словам начальника штаба 48-го танкового корпуса Фридриха Вильгельма фон Меллентина, «планировалась так, как ни одна другая до тех пор». В боях, длившихся более 50 дней и ночей, схлестнулись громадные военные машины Германии и Советского Союза с общим количеством около двух миллионов военослужащих. События лета 1943 года на Курской дуге переломили ход Второй мировой войны. После разгрома Германия полностью потеряла инициативу и не имела возможности проводить крупные наступательные операции. Особое место в истории Курской битвы занимает танковый бой под деревней Прохоровка 12 июля. Его принято считать наиболее массовым танковым сражением Великой Отечественной войны. О некоторых малоизвестных подробностях этого столкновения «ФАКТАМ» рассказал доктор исторических наук Павел Павлович Гай-Нижник.
«Самое массовое сражение танков произошло в июне 1941 года на территории Западной Украины»
— То, что самое массовое танковое сражение произошло в 1943 году под Прохоровкой — легенда, на самом деле оно состоялось в июне 1941 года на территории Западной Украины, — рассказывает Павел Павлович. — Тогда в районе Броды — Дубно — Луцк с 23-го по 30 июня сошлись пять механизированных корпусов Красной армии в составе 2803 танков против четырех немецких танковых дивизий, представленных 585 танками. Учитывая подоспевшие подкрепления, с обеих сторон в этих боях принимали участие почти 4 тысячи танков и самоходных артиллерийских установок — 3128 советских танков против 728 немецких. Бой же под деревней Прохоровка на Курской дуге совершенно не был похож на массовый «схлест» танковых дивизий, как это описывается в официальных советских источниках. Военные историки оперируют данными о 700 танках, якобы наступавших под Прохоровкой. Но в том-то и дело, что на южном участке Курской дуги у генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна было всего 700 танков, а в районе Прохоровки наступал 2-й танковый корпус СС, в трех дивизиях которого — «Тотенкопф», «Лейбштандарт» и «Райх», насчитывалось 211 танков и 124 самоходки. Фактически всего 335 единиц бронетехники, в том числе 42 «Тигра», из которых боеспособных — только 15. Распиаренных советской пропагандой новейших немецких танков «Пантера» под Прохоровкой не было вообще.
Навстречу немцам со стороны советских войск выступала 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова, в составе которой было 850 танков. Историк Валерий Замулин в своей книге-исследовании «Засекреченная Курская битва» описывал, как в самый разгар сражения советское командование приняло решение направить в бой резервную часть Ротмистрова. В итоге танки заехали на поля, которые советские войска сами и заминировали. После этого полководец завел машины в противотанковый ров, а потом выставил одну из вверенных ему танковых дивизий под убойный огонь немецких орудий.
— То есть фактически большая часть советских танков была потеряна еще до начала сражения?
— В книге Валерия Замулина рассказывается: «Контрудар 5-й гвардейской армии развивался тяжело, без сильной артподготовки. Не было в ее полосе танков, непосредственной поддержки пехоты, поэтому вначале на планы дивизии „Мертвая голова“ эти атаки серьезного влияния не оказывали. На флангах дивизии по атакующим гвардейцам был открыт сильный огонь артиллерии и минометов, а в центре проведена бомбардировка.
Офицеры штаба „Мертвой головы“, описывая ситуацию, сложившуюся утром в полосе дивизии, отмечали, что русские безоглядно посылали на ее позиции огромные массы пехоты без сопровождения танков с целью раздавить плацдарм. Участники того боя вспоминали, что это выглядело и ужасно, и странно. Когда твои позиции атакуют волнами сразу несколько сотен вооруженных людей, надо иметь крепкие нервы, чтобы не дрогнуть и не побежать назад. В то же время атака пехоты без должной огневой поддержки на подготовленный к обороне рубеж моторизованной дивизии выглядит не выполнением боевой задачи, а самоубийством. Так считал наш противник, надо признать — его оценки вполне справедливы».
«В нарушение всех канонов ведения боя пехота атаковала без поддержки танков и артиллерии»
— Фактически части СС уничтожали советские танки и людей, как в тире, — продолжает Павел Гай-Нижник. — В подтверждение можно привести эпизод, когда советские танкисты бегали по полю, собирая боеприпасы из подбитых танков. И это при том, что авиационной поддержки не было вообще, а пехота, в нарушение всех канонов ведения боя, атаковала без поддержки танков и артиллерии. Атмосфера боя ужасала.
Вот что пишет об этом участник сражения заместитель начальника штаба 31-й танковой бригады резерва Григорий Пенежко: «В памяти остались тяжелые картины... Стоял такой грохот, что на перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа... От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки. Танки мгновенно вспыхивали от выстрелов в бензобаки. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненый, он не мог выбраться из люка. Так и погиб. Не было никого рядом, чтобы помочь ему. Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление — пока жив, бей врага. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную. Помню капитана, который в каком-то исступлении забрался на броню подбитого немецкого „Тигра“ и бил автоматом по люку, чтобы „выкурить“ оттуда гитлеровцев. Помню, как отважно действовал командир танковой роты Черторижский. Он подбил вражеский „Тигр“, но и сам был подбит. Выскочив из машины, танкисты потушили огонь. И снова пошли в бой».
Немецкие очевидцы сражения также не скрывали эмоций. Командир мотострелкового взвода 2-го гренадерского полка унтерштурмфюрер Гюрс так описывал события того дня: «Русские начали атаку утром. Они были вокруг нас, над нами, среди нас. Завязался рукопашный бой, мы выпрыгивали из наших одиночных окопов, поджигали магниевыми кумулятивными гранатами танки противника, взбирались на наши бронетранспортеры и стреляли в любой танк или солдата, которого мы заметили. Это был ад! В 11.00 инициатива боя снова была в наших руках. Наши танки нам здорово помогали. Только одна моя рота уничтожила 15 русских танков».
«Под Прохоровкой немцы не были остановлены»
— Павел Павлович, кто в итоге оказался победителем в этой битве?
— К вечеру сражение приостановилось, так и не выявив победителя. Часто проводят параллели этого боя с Бородинским сражением 1812 года, в котором каждая сторона приписывала успех себе. Справедливости ради скажем, что само поле битвы осталось за немцами, получившими возможность подбитые танки забрать для ремонта. Всего в тот день эсэсовцы потеряли около 70 машин, немногим более пятой части изначального состава. Красная армия лишилась 343 единиц бронетехники, или 57 процентов от изначального состава. При этом безвозвратно немцы лишились лишь пяти танков, так как смогли идеально наладить систему эвакуации и ремонта техники. Советы смогли восстановить 146 своих машин. Обе стороны понесли немалые потери и в живой силе.
Любопытно, что уже после войны, в мирное время, состоялась дружеская встреча ветеранов-танкистов — представителей противоборствующих сторон. Вчерашние враги обсуждали недавние сражения. Немецкие танкисты уверяли, что на Курской дуге победили... они. Просто предложили посчитать количество подбитых танков с обеих сторон. Кстати, 14 июля 1943 года маршал Советского Союза Александр Василевский также докладывал Сталину, что «под Прохоровкой немцы не были остановлены».
И не зря командующий Воронежским фронтом Николай Ватутин отдал приказ о переходе к обороне. А Сталин даже учредил специальную комиссию по разбору действий 5-й танковой армии. Вердикт этой комиссии был таков: «Битва под Прохоровкой — образец неудачно проведенной операции». И все же на следующий день на совещании в ставке Гитлера, несмотря на протесты Манштейна, было принято решение сворачивать операцию «Цитадель».
— Так что же побудило немцев прекратить наступательные действия?
— Существует несколько причин тому. Во-первых, немцы получили сведения о готовящемся наступлении советских войск под Орлом. Дальнейшее продвижение в глубину советской территории грозило обернуться для немецкой группировки «вторым Сталинградом». А в итоге войска генерал-фельдмаршала Вальтера Моделя, наступавшие на северном участке Курской дуги, избежали попадания в «клещи» и организованно отошли назад. План отступления носил название «Осенняя поездка». Кроме того, 9 июля союзники по антигитлеровской коалиции высадили войска на острове Сицилия и начали наступление на север. Угроза с юга побудила немецкое командование отказаться от планов наступления на востоке и заставила перебросить 2-й танковый корпус СС в Италию. Уже 18 июля немцы по всему фронту отошли на исходные позиции. С этого момента и до конца войны, не считая локальных операций, войска Третьего рейха на Восточном фронте вели лишь оборонительные бои, завершившиеся в мае 1945 года уже на территории самой Германии полной капитуляцией немецких войск.