На днях врачей киевского онкоцентра обвинили в том, что они заставляют своих пациентов покупать препараты для химиотерапии, хотя на самом деле эти лекарства закупило государство. Более того, представители общественных организаций, опросив людей, сидящих под кабинетами врачей, услышали однозначный ответ: никто из них не получал препараты бесплатно. При этом министр здравоохранения Украины Раиса Богатырева в своем комментарии данной ситуации сказала, что 95 процентов лекарств для онкобольных закупается на бюджетные средства и она не знает, почему их нет в больницах. После серии сюжетов на телевидении и публикаций в газетах в редакцию обратился главный врач столичного онкологического центра Александр Клюсов. «Мне скрывать нечего, — сказал он. — Я готов рассказать и показать, какие лекарства у нас есть, на какую сумму и как мы их распределяем. А зеленку действительно наши пациенты вынуждены покупать самостоятельно — на нее, как, впрочем, и на многое другое, государство не выделяет средств». Александр Николаевич ответил на самые неприятные для него вопросы. Как мне показалось, он делал это искренне и честно.
— Представители общественных организаций просили, чтобы были обнародованы списки препаратов, которые на данный момент есть и должны бесплатно выделяться больным. Вы готовы это сделать?
— Уже вступил в силу приказ Министерства здравоохранения Украины, который обязывает столичный Департамент здравоохранения публиковать эту информацию. Как это делается на практике? Мы еженедельно подаем отчет о получении и распределении химиопрепаратов, и на официальном сайте департамента любой, у кого есть доступ к интернету, может ознакомиться с этой информацией. Сейчас мы работаем над тем, чтобы разместить ее и на официальном сайте Киевского городского клинического онкологического центра www.onko.com.ua.
— Но не у всех больных есть интернет. Может, эти данные надо вывесить, скажем, в холле больницы?
— Мы получаем более пятидесяти наименований препаратов, и если каждый день придется корректировать и распечатывать списки, чтобы их вывешивать, это займет много времени. Кроме того, сейчас доступ к интернету есть практически у всех.
Знаете, нет худа без добра. После шумихи в прессе мы все проанализировали и сейчас стараемся решить спорные вопросы. Нам, безусловно, нужно научить врачей правильно объяснять пациентам ситуацию с лекарствами. У меня в подчинении 150 человек. Контролировать их, конечно, моя прямая обязанность, но присутствовать при каждой беседе врача с пациентом невозможно. Для специалистов трех отделений химиотерапии, в которых и распределяются препараты, полученные по централизованным поставкам, проводим стажировки, конференции, тренинги, чтобы информация правильно доносилась людям. Из-за недопонимания, неправильной трактовки информации иногда и происходят конфликтные ситуации.
— Как врачи узнают о препаратах, которые есть в клинике?
— Каждый понедельник на общебольничном собрании для заведующих отделениями, врачей и старших медицинских сестер заведующий аптекой объявляет полный перечень, количество и дозировку тех лекарственных препаратов, которые на сегодняшний день есть в наличии. Это и позволяет врачам делать соответствующие назначения, фиксируя все в истории болезни пациента. В конце рабочей недели аптека отчитывается об использовании лекарств. Почему мы не боимся проверок? Вся база находится в компьютере аптеки, передвижение каждой ампулы проверятся буквально нажатием одной кнопки. После телевизионных сюжетов и газетных публикаций у нас уже провели четыре проверки, и ни одна не выявила нарушений с нашей стороны.
— Но у людей вызывает возмущение даже не то, что нет дорогих препаратов, а отсутствие самого элементарного: зеленки, катетеров, ваты, бинтов, одноразовых перчаток...
— Мы — коммунальное учреждение, городская клиника. Источников финансирования у нас два — городской бюджет и государственный бюджет, согласно которому Минздрав закупает для больных химиопрепараты и финансирует работу Центра ядерной медицины. Наша клиника, как и вся медицина, находится в условиях хронического недофинансирования. На сегодняшний день 92 процента выделяемых на наше содержание средств из городского бюджета уходит на выплату заработной платы, коммунальные платежи и другие защищенные статьи расходов. Деньги поступили, но я не имею права потратить их по своему усмотрению. Для приобретения медикаментов общей группы, куда входят та же зеленка и йод, предусмотрено два миллиона гривен, хотя необходимо 16 миллионов. Даже если в клинике будет падать стена, мы не сможем ее заменить. Лифты, лестницы, стены, оперблоки — все уже давно нуждается в ремонте. Мы получаем новое оборудование, но оно требует обновленных электрических сетей, вентиляции. Однако на сегодняшний день у нас нет возможности все это переделать, хотя мы каждый год подаем соответствующие расчеты. Вы же сами понимаете, кого-то из наших пациентов интересует, есть ли зеленка и бинты, а кому-то более важны условия пребывания. Всякий раз, когда просим дополнительные средства, получаем ответ: «Дефицит бюджета». Но вопрос, почему на медицину выделяют так мало денег, не ко мне.
— Сколько в год нужно средств вашему центру, чтобы пациентам не приходилось покупать бинты и йод?
— Как минимум 149 миллионов. Но получаем на 63,2 миллиона меньше...
— Какое количество людей ежегодно обращается в онкоцентр и проходит лечение?
— Наш стационар рассчитан на 600 коек. Здесь мы оказываем специализированную помощь в полном объеме, включая хирургию, радио- и химиотерапию, а также все другие вспомогательные методы лечения. У нас работают все необходимые лаборатории, с помощью которых можем подтвердить или поставить диагноз. Поликлиника была рассчитана на
— Иногородние пациенты должны делать благотворительные взносы?
— Некоторые больные или их родственники добровольно делают пожертвования в больничную кассу. Но платных услуг мы не оказываем.
— Почему министр здравоохранения говорит, что закупается 95 процентов химиопрепаратов, а вы утверждаете — максимум десять?
— Практически полностью всем необходимым обеспечивается детская онкогематология и детская онкология. Маленькие пациенты, которые попадают в наш центр, получают все бесплатно, за исключением очень небольшого количества препаратов. Что касается взрослых, то химиопрепаратов в этом году было закуплено на 10 миллионов 96 тысяч 400 гривен. Это всего десять процентов от необходимого.
— С какими болезнями чаще всего приходится иметь дело вашим врачам?
— Рак молочной железы у женщин и предстательной — у мужчин, а также желудка, легкого, толстого кишечника, прямой кишки и кожи.
— Вам до конца года обычно хватает химиопрепаратов, купленных за бюджетные средства? Не было, например, такого, что запасы закончились, а тендеры еще не прошли?
— Не могу сказать однозначно. В конце февраля — начале марта проблема становится острой, потому что именно в это время проводится процедура госзакупок, а запасы подходят к концу. Тендеры же и поставки — дело не одного дня.
Опросы больных проводят не только общественные организации. Мы тоже беседуем с пациентами. Эти люди, как правило, морально очень подавлены, а находясь на грани психологического срыва, любой склонен обвинять всех вокруг в своих проблемах. Даже получая дорогостоящий препарат бесплатно, человек считает, что это ничто по сравнению с тем, что ему приходится покупать за собственные деньги. И такую позицию можно понять. Я сам общался с нашими пациентами, в том числе с теми, кто лечился препаратами, приобретенными на бюджетные деньги. Сначала они говорили, что им ничего не выдавали бесплатно. И только когда я начинал задавать более конкретные вопросы, признавали, что лекарства им все же выдали. Поэтому в сложившейся ситуации хочу защитить и коллектив нашего центра, который изо дня в день делает все возможное, чтобы помочь больным. Ведь в год проводится более шести тысяч сложных операций, около 15 тысяч курсов химиотерапии, четыре тысячи курсов лучевой терапии. Поэтому для коллектива клиники стали огромным ударом обвинения в нечистоплотности.
— Известно, что многие пациенты или их родственники пытаются поблагодарить врача, зная о небольших зарплатах медиков. Но, с другой стороны, такую благодарность всегда можно назвать вымогательством или взяткой.
— Мы с этим сталкиваемся, но не очень часто. И тогда, поверьте, ведем себя жестко. Всякий раз я предупреждаю: каждый отвечает за свои поступки в рамках действующего законодательства.
— Вы сам — оперирующий хирург?
— Нет, у меня две специальности — анестезиолог и онколог. Ежедневно веду прием больных, провожу обходы, расписываю лечение. В центре работаю с 1993 года. За эти 20 лет разное происходило. Были времена, когда врачи привозили для пациентов лекарства, так как их просто негде было купить. Потом началась планомерная работа по созданию государственной программы «Онкология», городской программы «Здоров’я киян», стали формироваться источники финансирования. Сказать, что сейчас ничего не делается в этом направлении, было бы неправдой. Начиналось все с закупок препаратов на сумму всего один миллион 700 тысяч гривен. Теперь эта сумма в десять раз больше, хотя и ее недостаточно. Могу предположить, что вряд ли когда-нибудь пациенты будут получать все препараты за счет государства. Об этом говорит опыт других стран. Нигде в мире государство не берет на себя полностью обеспечение лечения онкобольных. В этом может помочь развитие страховой медицины, возможность оказания платных услуг и государственно-частного партнерства. Внебюджетные поступления дадут импульс к развитию государственной медицины, благодаря чему многие дорогостоящие услуги станут доступными для всех жителей Украины.
— Не секрет, что в ситуациях, когда пациенту нужно купить лекарства, врач советует, в какую аптеку лучше обратиться или дает номер телефона курьера, который все доставит прямо в клинику. Можно догадаться, что за таких клиентов аптечная сеть или фармацевтическая компания «благодарит» врачей...
— В этом вопросе есть два варианта развития событий. К примеру, требуемое лекарство есть в аптеке, которая находится прямо в здании нашего центра, но доктор, в угоду своим интересам, говорит пациенту, что препарата там нет, и объясняет, куда звонить. Я считаю, что это один из механизмов коррупции. То есть врач намеренно использует ситуацию для извлечения выгоды. С этим надо бороться. И мы прилагаем все усилия, чтобы такого не было. На самом деле человек может купить лекарства где угодно. Многие сначала в интернете изучают порядок цен в аптечных сетях и выбирают приемлемый для себя вариант.
Но есть и другая ситуация. Скажем, препарата в аптеках нет, но врач знает, где его можно взять. Разве в этом случае он должен промолчать, боясь обвинений в желании заработать? Мы не раз сталкивались с ситуацией, когда сегодня пациенту все равно, где и у кого покупать лекарства для спасения родного человека, а завтра он обвиняет врача в попытке заработать на больном.
Есть еще один важный нюанс. Препараты, которые закупаются за бюджетные средства, поставляются в соответствии со всеми правилами хранения. Можно отследить, например, при какой температуре перевозились лекарства. Это очень важно. Ведь мы используем достаточно токсичные препараты, которые должны находиться в определенных условиях. Представьте, что человек приносит нам ампулу и не может сказать, как она попала ему в руки, но требует, чтобы врач ввел лекарство. И если затем происходит осложнение, обвиняет... врача. И объяснить такому человеку, что это может быть связано с некачественным препаратом или нарушением условий его хранения, уже невозможно. Эти вопросы юридически тоже не отрегулированы. Мне кажется, возникшая ситуация ясно говорит: за лечение онкологических больных несет ответственность все общество — государство, медики, пациенты и их родные. Обвинять одних лишь врачей нельзя. Как банально это ни звучит, но все наши беды — от бедности.
— После скандала, случившегося в онкоцентре, к вам стали меньше обращаться?
— В поликлинике, как и раньше, большое количество больных. Мы же применяем самые современные методы диагностики и лечения. И развиваем их, несмотря на все трудности. Большинство наших пациентов это видят и понимают.
*Александр Клюсов: «Ежегодно в нашем онкоцентре проводят более шести тысяч сложных операций, 15 тысяч курсов химиотерапии и около четырех тысяч — лучевой терапии с помощью вот этого линейного ускорителя»
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»