Игорь Хаперский ждал меня за рулем своей машины. От небольшого районного центра Купянска Харьковской области до его родной Петро-Ивановки 25 километров разбитой трассы. Во время пути я не заметила ни одного рейсового автобуса. По дороге заезжаем в Дворечанскую районную госадминистрацию. В беседе с главой администрации Сергеем Радьковым выясняю, что таких фермеров, как Хаперский, в районе больше нет. «Мясным поголовьем крупного рогатого скота у нас никто не занимается, — объясняет глава района. — Игорь Александрович занял свою нишу — элитное животноводство. За такими фермами, как у него, — будущее».
— А ведь я провел в этом кабинете пять лет, — признается Игорь Хаперский. — В 26 лет стал самым молодым в Украине главой района. Изнутри увидел, как работает государственная система. Идей много, а сделать ничего нельзя — каждое ведомство живет по своим законам... Когда наши прадеды шли на войну, они брали с собой горсть родной земли и хранили в ладанке на груди. Теперь же нам предлагают землю продавать. Но ведь для украинцев земля — это мать. Как можно продавать свою маму?
Игорь беседует со мной на прекрасном украинском языке. Он считает, что в его роду есть особая, «фермерская» жилка, и рассказывает мне о прадеде Афиногене. Прадед был сиротой, после революции 1917 года ему дали землю. За десять лет он стал самым богатым хозяином в селе. Но в
— Это были очень сильные люди, — говорит Игорь Хаперский. — Сколько бы они могли принести пользы государству, если бы им дали возможность жить и трудиться в родном краю.
— Скажите, вы сами приняли решение — работать на земле?
— Да. И вуз выбрал соответствующий. Родители хотели, чтобы я стал учителем. Но я не послушался и поступил на экономический факультет Харьковского национального аграрного университета. После четвертого курса поехал на производственную практику в Англию. Она дала мне очень много. Четыре месяца мы трудились у фермера. Приехали студенты из Литвы, Германии, Испании. Все зарабатывали ежедневно в среднем по 30 фунтов. А мы, трое украинских ребят, — по
— Воспользовались им?
— Нет. После пятого курса — выпускные экзамены, было не до Англии. А сразу после практики мы получили тяжелую психологическую травму. Оставаться за границей никто не собирался, но, вернувшись домой, испытывали стыд — за нашу серость, убогость. Это ощущение помню четко. И еще: именно в Англии я осознал, что в моей жизни все зависит только от меня...
Тогдашний председатель колхоза в Петро-Ивановке, вместо того чтобы взять на работу молодого перспективного выпускника, имевшего направление от колхоза на учебу, даже не стал с ним разговаривать. Да еще и уволил его маму, 15 лет проработавшую в колхозе главным бухгалтером. Чтобы не могла повлиять на трудоустройство сына. И остался молодой выпускник со свободным дипломом. Еще немного, и пришлось бы возвращать деньги за учебу. К счастью, в соседнем селе на предприятии требовался главный бухгалтер. И Хаперский сразу попал на эту должность.
— Проработал год, а потом вместе с отцом на привезенные мной из Англии четыре тысячи евро начали заниматься фермерством, — продолжает Игорь Александрович. — Видите этих коров? Они белые, как снег. Французская порода шароле. Я влюбился в эту породу и никакой другой заниматься больше не планирую, — объясняет мой собеседник уже по дороге к лугу, на котором пасется необычное белое стадо. Трава здесь по пояс, а запах от нее такой душистый, что с непривычки кружится голова.
Помню, однажды посмотрел передачу по каналу «Дискавери». Показывали африканское племя. Люди живут под пальмами, но держат стада коров. У племени такой обычай: чтобы выдать дочку замуж, отец должен дать ей в приданое 25 животных —целое богатство. Тогда я и подумал: а почему не заняться разведением коров? Фактически деньги нужны только на трудовой ресурс и приобретение молодняка. Ведь в наших краях луга — настоящий рай для крупного рогатого скота. К тому же корова — знаковое существо для Украины. Говорят, что символ нашей земли — аист. Но корова сделала для украинцев больше. Она спасла миллионы людей от голодной смерти.
У нас в Харьковской области было два хозяйства, где занимались мясным животноводством. В Вовчанском районе на государственном племенном заводе разводят мясную породу коров шароле. Вот оттуда в мае 2010 года я и привез 25 телочек и одного бычка. В 2011 году получили первых телят. Сейчас у меня в общем стаде почти 120 голов скота.
— Это исключительно мясная порода?
— Да, мы их не доим. Берем телочку, выращиваем, она приносит нам теленка. Он до восьми месяцев пьет молочко, и только потом мы его отлучаем от мамы. Эта технология — из Франции. У нас в селах привыкли, что коровы и бычки или в сараях, или на цепях за селом. Но скотине в первую очередь нужна воля. Весной мы выпускаем на луга телят весом
*Белые, как снег, шароле на вольном выпасе нагуливают до трехсот килограммов за сезон
В Европе существует культура производства экологически чистой продукции. Потребитель даже может увидеть, где, на каких лугах пасется стадо. Я собираюсь построить небольшой домик для своих покупателей, чтобы они приезжали в село, сами все увидели, посмотрели на эти луга, на вольно пасущийся скот. Понимаю, что культуры употребления мяса такого качества у нас пока нет. Но и в других странах она появилась не сразу. Например, в Прибалтике начинали точно так же — с отдельных фермерских хозяйств. А сегодня у них уже существует дифференциация по качеству мяса. И фермеры, которые занимаются этим делом, имеют стабильный рынок сбыта. Я тоже на это надеюсь... Мой сын с полутора лет ходит в садик. В лучшем случае растет на макаронах и бройлерной курятине. Какой из него казак получится? Какой конструктор ракет? Это нужно менять. Я готов ждать, когда будет спрос на такую продукцию.
— Семья поддерживает вас?
— Очень. Моя жена родом из Кировоградской области. Как-то судьба занесла меня в те края, к друзьям. Там и познакомился с Маринкой. Мы встречались, хотя это трудно назвать встречами: за два года виделись всего семь дней. Но она поверила мне и приехала сюда. В моей жизни было много ситуаций, в которых я не выдержал бы сам. Если бы не жена. Особенно нелегкий был период руководства районом. Встретили меня, мягко говоря, с удивлением. Все ждали, когда уйду. Потом выразили недоверие. Я судился. При этом строил в районе больницы, дома... И тогда, и сейчас меня поддерживала жена. Так что в этом отношении мне очень повезло.
Сегодня у сельского фермерского хозяйства Игоря Хаперского «Зоря» 450 гектаров пашни, столько же сенокосов и лугов. Луга еще недавно стояли заброшенными, жители соседних сел с радостью отдали их в аренду фермеру. Кстати, о том, что благодаря Хаперскому окрестные села начали возрождаться, красноречиво говорят цены на жилье. Рядом с домом, который недавно продали за три тысячи гривен, стоит такой же. Но его покупают уже за 30 тысяч.
На фермера пока работает 16 человек. В основном это местные жители. Условия приема на работу для села довольно жесткие: не пить и не курить.
— И как? Соглашаются? — интересуюсь у Хаперского.
— Да. Самое главное — верят. Я держу уровень зарплаты и социального пакета, равняясь на лучшие крупные хозяйства.
— О чем мечтаете?
— О том, чтобы харьковчане могли прийти в магазин и сказать: «Я хочу мяса от фермера Хаперского». И им его должны вынести. Не замороженное, а свежее мясо. Сейчас у нас в супермаркетах продают новозеландскую замороженную мраморную говядину по 450 гривен за килограмм. Мне хочется, чтобы мои земляки покупали нежное мясо из Дворечанского района. Свое, не заграничное.
— А за границу никогда не хотели уехать?
— Это очень больной вопрос. Признаюсь — был на волоске. Манит Канада. Друзья там, зовут к себе.
— И что сдерживает?
— Честно? Я понимаю: ситуация подталкивает к тому, чтобы уезжали те, кто может работать на земле. Но понимаю и то, что, если я уеду, мое место займет кто-то другой — не тот, кто здесь родился и вырос. Раз уж выпала судьба — приводить здешние луга в порядок, то за это с меня и спросят. Не за Канаду спросят. А за родную землю.
*«Я верю, — говорит Игорь Хаперский, — что скоро мои земляки будут покупать нежное мясо из Дворечанского района. Свое, не заграничное»
Фото автора