Руководитель Национального украинского народного хора имени Григория Веревки отметил
Анатолий Авдиевский почти 50 лет руководит знаменитым народным хором имени Григория Веревки, объездившим с гастролями полмира и ставшим визитной карточкой нашей страны. А начинал свой творческий путь Анатолий Тимофеевич учителем музыки и пения в Одессе. Позже основал Полесский ансамбль песни и танца «Льонок», руководил разными коллективами и преподавал в консерватории. В 2003 году Анатолий Тимофеевич возглавил Институт искусств при Национальном педагогическом университете имени Драгоманова. Несмотря на годы, Авдиевский каждый день на рабочем месте, проводит репетиции, ездит на гастроли, дает мастер-классы, читает лекции. В том числе и для иностранных деятелей искусств. В свободное время Анатолий Тимофеевич любит проводить на природе, создавая картины и фотографируя. У Героя Украины даже есть своя коллекция фотоаппаратов — от «Лейки» до современных моделей. «Только времени на все не хватает», — жалуется Анатолий Тимофеевич.
— Но на празднование своего юбилея время найдете?
— А что тут праздновать? Время-то идет. Я начитался книг Пола Брэгга о здоровом образе жизни, хотелось бы и мне в 81 год танцевать и кататься на серфинге. Так вот Брэгг не праздновал день рождения. Ведь в этот день принято устраивать застолье, много есть, пить алкоголь. А польза от этого организму какая? Только травить его, сокращать то, что Богом дано. Раньше я вел активный образ жизни. В выходной день любили с женой прогуляться, брали лодку, и я несколько часов греб веслами по Днепру. Соловьи поют, лилии цветут... Красота и полное ощущение свободы. Так бы снова прогуляться. Только жена болеет, ей сделали операцию на ноге. Да и я уже давно весла в руки не брал.
Широко праздновать будем
— Вы почти 50 лет руководите хором.
— И за это время ни разу не был в отпуске. Только отгулы брал. Хор — это моя жизнь. Но меня этой жизни чуть не лишили. После того как Президентом Украины стал Виктор Ющенко, нас решили ликвидировать, отобрать здание. За то, что якобы я, Мирослав Вантух и Богдан Ступка агитировали за Януковича.
Тогдашний министр культуры Оксана Билозир, которую я терпеть не могу, вместе со своим мужем Романом Недзельским хотели создать предприятие с ограниченной ответственностью. И Ющенко дал согласие на ликвидацию хора Веревки, созданного в 1943 году, когда война шла, а Киев был еще под немцами.
— Как же вы отбили эту атаку?
— Встретился с Президентом Ющенко и сказал прямо в глаза: «Как же так можно поступать? Выбросить, по сути, на улицу Героя Украины?» В общем, мы поговорили, и наш хор и здание оставили в покое.
— Коллектив с гастролями объездил около 60 стран мира. Где были в последнее время?
— Если считать Россию заграницей, то в этом году мы были «на гастролях за границей». Кафедра хорового дирижирования Московской консерватории предложила выступить с хором и дать мастер-класс для студентов.
Первые мои заграничные гастроли состоялись в 1967 году. Коллектив выпустили в капиталистическую страну, за океан, в Канаду. В Монреале проходила Международная выставка достижений «Экспо-67», в рамках которой каждая страна представляла свой павильон. Советский Союз, помимо достижений, проводил Дни культуры Украины. Это была первая поездка хора имени Веревки в диаспору. Мы выступали на Площади наций перед огромной аудиторией — примерно 30 тысяч человек.
В день открытия выставки знаменитый украинский штангист, олимпийский чемпион и рекордсмен мира Леонид Жаботинский на вытянутой руке нес флаг советской Украины, развевающийся на ветру. Нас встречали аплодисментами представители разных партийных взглядов и религий. Были и бандеровцы, и мельниковцы, и ОУНовцы... Полиции было! Тьма просто. Казалось, они на каждом метре размещены. Тогда еще прошла информация, будто готовится террористический акт. Якобы даже нашли бомбу и мнимого подрывника. Ну, пошумели немного и успокоились. Для меня это было как боевое крещение, ведь я не так давно был назначен директором, художественным руководителем коллектива.
— Все прошло гладко?
— Как нас принимали! Именно в Монреале мы впервые исполнили песню «Цвiте терен...» Эта композиция стала такой популярной, что ее исполняют и сейчас в каждом доме, включают в свой репертуар и эстрадные исполнители.
Когда мы пели «Думи мої, думи», «Ой, у лузі калина стояла», «Нежонатий ходжу», на площади стояла такая тишь. Люди будто замерли. Я дирижирую и чувствую, что поднимаюсь над землей. А когда спели «Реве та стогне Днiпр широкий», слушатели плакали. Смотрю, девчата в хоре тоже плачут. Какой-то дедуля, старенький совсем, с бородой, в вышиванке, подходит с мальчиком на руках к сцене весь в слезах: «Рiдненькi мої!» И тогда я понял, что песня имеет огромную силу, народная песня — это голос народа.
Не обошлось и без политического скандала. Тогда председателем Президиума Верховного Совета СССР был Николай Подгорный. Специально для представителей диаспоры подготовили о нем листовки с идеальной характеристикой и разложили в аккуратные стопочки, чтобы люди, пришедшие на выставку, брали их, читали. Но не тут-то было! «Друзья» Советского Союза эти листовки подменили и положили свои с заглавием «Пiдгорний — ворог українського народу». Это имело эффект взорвавшейся бомбы. Такое спецслужбы прозевали! Был большой скандал.
— А вы свою родословную изучали?
— Один дед, который был начальником милиции Гомельской области, расстрелян в 1933 году, потому что служил в царских войсках. Я его не помню. Второй дед лесничим был. А что такое лесничий в советское время? Нужно лес чистить, бревна возить. У него была лошадь, подвода, помощники, которые за лесом смотрели, сажали новые деревья. Вот за это его советские власти назвали эксплуататором, арестовали, отправили в ссылку, но не довезли до места назначения, по дороге утопили в озере. Сейчас даже трудно представить, что пережили наши родные в те тяжелые годы. Я ведь родился в Кировоградской области в голодовку, в 1933 году. Люди умирали, но дети рождались. Просто чудо какое-то. Отец рассказывал, что наше село почти все вымерло. Сельчане лежали просто на улице. Тела потом сбрасывали в ров и даже не засыпали. Позже мы переехали в Одесскую область, там организовывался колхоз, и отец пошел работать ветеринаром.
— Как мальчик из села, из многодетной семьи, в тяжелые послевоенные годы оказался в музыкальном училище?
— Ни о какой музыке я и не мечтал. После школы пошел в станкостроительный техникум. Документы сдал и решил с другом прогуляться по Одессе. Как сейчас помню, идем по улице Островидовой, а из открытого окна дома № 63 доносится музыка, заливается аккордеон, слышны молодые веселые голоса. У меня ноги будто сами туда пошли. Я ведь тоже играл на аккордеоне. Мой дядя, служивший в артиллерийских войсках, привез мне из Германии этот музыкальный инструмент!
— Так вы самоучка?
— Да, как и большинство сельских детей в то время. Слушал радио. Тогда были очень интересные передачи — играли баянисты, скрипачи, ставили оперу, звучали хоровые выступления. Я мог часами слушать, пытаясь повторить. Так и научился. Но не воспринимал это занятие серьезно. Играл для души, участвовал в сельской самодеятельности, даже на свадьбах играл. Серьезно заниматься музыкой не планировал. Как сказал отец, нужно получить такую профессию, чтобы кусок хлеба заработать.
Так вот, мы с другом зашли в дом с табличкой «Одесское музыкальное училище». Там сидела приемная комиссия, дети сдавали экзамены. И я запел: «Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная...» «Деточка, так у вас же есть голос, а ну-ка подойдите поближе. Сыграйте», — пригласили меня. Я шмагнул польку. «Все. Мы вас берем». — «Как? Я же уже поступил». — «А ну бегом за документами и неси сюда!» Иду я к директору станкостроительного техникума, прошу отдать документы. «Сынок, ты мне так понравился! Ты зачислен, приказ уже подписан», — говорит директор. А я сижу перед ним и понимаю, что музыка — это мое, слеза по щеке течет: «Може, це моя доля?» — «Добре, йди, раптом щось з тебе вийде».
— Правда, что вас три раза увольняли с должности руководителя хора?
— Конечно, должность ведь завидная. На нее было 30 претендентов! Но Григорий Гурьевич Веревка почему-то выбрал именно меня. Тогда даже ходили слухи, что меня якобы взяли по блату, поскольку я родственник Щербицкого (смеется). Но это неправда. Правда лишь то, что знаменитый дирижер действительно пригласил меня в свои ассистенты. Тогда он был уже болен, а я как раз мучился без работы.
В советское время меня несколько раз хотели снять с этой должности как националиста. Заведующий отделом пропаганды Киевского горкома партии даже подготовил документы для открытого суда надо мной. Обвиняли также в том, что хор имени Веревки поет только украинские песни. А что же нам петь, если мы украинский народный хор? Я сказал первому секретарю Киевского горкома партии: «Если вам это не нравится, переименуйте нас в хор песен СССР, и мы будем петь хоть узбекские, хоть татарские». Через десять лет ситуация снова повторилась. В конце восьмидесятых узрели национализм в фольклорной опере «Цвiт папоротi», музыку к которой написал Евгений Станкович. Это блестящее произведение, аналогов которому нет в мировой практике. Мы соединили симфонический оркестр с народным хором. Получилось что-то невероятное. Я и тогда отстоял свои позиции, хотя могли уволить в два счета. В таких случаях я никогда не шел на компромиссы. Через два с половиной года исполнится 50 лет, как я руковожу хором Веревки. Такой срок не отсиживают.
— Это правда, что хористы вас боятся?
— Я требовательный. Хочу, чтобы артисты по-настоящему работали, а не просто делали вид. Музыкой нужно заниматься не только 4 часа в день на общей репетиции, дома тоже следует постоянно освежать в памяти пройденный материал. Для меня фальшиво петь — значит неискренне относиться друг к другу. А это же не по-человечески, не по-божески.
Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»