Бывшему премьер-министру Украины, дважды занимавшему этот пост, на днях исполнилось 85 лет
Имя многолетнего главы Госплана, председателя Совета министров УССР с 1987-го по 1990 год чаще всего вспоминают в связи с «революцией на граните». Тогда под давлением голодающих студентов Виталий Масол покинул свой пост. Хотя первый вариант требований молодежи содержал всего три пункта: перевыборы Верховного Совета на многопартийной основе, национализация имущества Коммунистической партии и отказ от союзного договора с Москвой. Представители Львовского студенческого братства предложили включить еще два — о прохождении юношами срочной службы только на территории Украины и об отставке Масола.
«Спорить мы не стали и просто объединили все требования. Если бы начали пререкаться друг с другом, у нас ничего не вышло бы, — рассказывал „ФАКТАМ“ один из лидеров студенческой революции, бывший глава Киевской организации Украинского студенческого союза, а ныне народный депутат Олесь Доний. — А лично к Масолу у меня не было никакой антипатии. Просто в Украине он был одним из элементов коммунистической машины, которым власть, как оказалось, легко пожертвовала».
Впрочем, многие киевляне до сих пор помнят, что именно Виталий Масол настоял на расширении столичной Набережно-Крещатикской улицы до шести полос, строительстве Новообуховской трассы, остро необходимых в то время транспортных развязок и потребовал, чтобы на проспекте Победы и Броварской дороге не было ни одного светофора.
Второй раз Виталий Масол стал премьер-министром уже независимой Украины накануне президентских выборов в 1994 году, но реальной власти в правительстве не получил. Новый глава государства Леонид Кучма начал расставлять свои кадры. Что, впрочем, не помешало Виталию Масолу за короткий период решить ряд важнейших вопросов. В частности, был снижен с 28 до 20 процентов налог на добавленную стоимость, ввели в эксплуатацию хлебозавод на Оболони, в Дарницком районе начали строительство единственного в Украине предприятия с полным циклом производства инсулина и так далее. А в марте 1995 года 66-летний премьер написал заявление об отставке с формулировкой «в связи с уходом на пенсию по состоянию здоровья».
Сегодня Виталий Масол ведет тихую жизнь пенсионера, покупает продукты на рынке, кормит синиц и по-прежнему тоскует по жене, которая умерла 13 лет назад… Бывший премьер-министр в последнее время редко дает интервью, но для «ФАКТОВ» сделал исключение…
— Виталий Андреевич, как юбилей отпраздновали?
— Встретились с друзьями и коллегами по совместной работе в ресторане столичной гостиницы «Салют». К сожалению, моих товарищей с каждым годом становится все меньше, поэтому встречи с ними для меня являются самым лучшим подарком. Под Новый год опять соберемся. Выпью с друзьями по 50—100 граммов водочки или белого вина. Красное вино мне противопоказано из-за мерцательной аритмии. Это когда сердце так колотится, что кажется, будто вот-вот выпрыгнет из груди. А красное вино, оказывается, провоцирует нарушение ритма сердца, о чем меня предупредил профессор Василий Захарович Нетяженко. Я ведь раньше этого не знал и во время праздников очень любил пить красненькое. И только после слов профессора вспомнил, что во время посиделок с ребятами у меня почти всегда начиналась аритмия. Но я тогда молодой был, пока до больницы доезжал, сердцебиение прекращалось. А в зрелом возрасте только скорая помощь и спасала.
— А в 1986 году во время ликвидации аварии на ЧАЭС чем спасались?
— В Чернобыле по рекомендации светила советской радиационной медицины Леонида Ильина мы с академиками Валерием Легасовым и Евгением Велиховым каждый день блокировали радионуклиды водочкой. (По предложению председателя Совета министров СССР Николая Рыжкова тогдашний глава Госплана УССР Виталий Масол был включен в состав правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. — Авт.) Может, поэтому и отделался относительно легко после Чернобыля. Профессор Нетяженко сказал только, что у меня густая кровь. С тех пор для ее разжижения принимаю препараты.
— Директор санатория «Кришталевий палац» в Трускавце Владимир Балановский рассказывал «ФАКТАМ», что каждый день при любой погоде вы проходили по 10−15 километров. А сегодня какие дистанции вам под силу?
— Теперь хожу ежедневно только по три-четыре километра. Стоит замахнуться на большее — сердце начинает колотиться. Благо, я никогда не был заядлым курильщиком, может, поэтому жив еще (смеется). Правда, в течение десяти лет, пока руководил Новокраматорским машиностроительным заводом с 32-тысячным коллективом, всякое случалось. Бывало, дойдя, как говорится, до точки кипения, я вызывал секретаршу и показывал ей один палец. Она тут же приносила одну сигарету и спички. И этого хватало, чтобы успокоиться…
Мне врач, посмотрев результаты анализа крови на холестерин, выписал таблетки. Но я отказался принимать лекарства, а вместо них начал есть чеснок. Причем, чтобы не было запаха, меленько режу зубчик, отправляю в рот и не разжевывая запиваю водой. Таким вот образом за три месяца снизил уровень холестерина в крови.
— Виталий Андреевич, но какой же чеснок без сала и борща?
— Сало ни на что не променяю! Три-четыре кусочка за обедом обязательно съедаю. Правда, не каждый день. Из-за различных болезней мне еще лет десять назад врачи порекомендовали серьезно пересмотреть свой рацион, наложили табу на помидоры, красный перец. Пришлось отказаться от жирной пищи, сладостей, борща и солений. А я так любил квашеную капусту! Еще больше обожал соленые арбузы, которые на зиму мариновала в трехлитровых банках моя покойная супруга. Эх…
Помню, как врач-кардиолог клинической больницы «Феофания» Вячеслав Шапошников сказал мне: «Виталий Андреевич, ты теперь будешь жить в коридоре, ни шагу вправо или влево». В общем, сейчас кушаю овсяную кашу с паровой котлетой либо с отварными курицей или говядиной. Могу и кусочек кролика съесть. Привык к нежирному творогу и ем его даже без сметаны. Кстати, тощий творог я уже лет 25 покупаю на Владимирском рынке у продавщиц Татьяны и Ларисы. Последняя была знакома с моей супругой Ниной, когда мы еще вместе ходили на базар. Так грустно совпало, что в год ухода Нины из жизни у Ларисы тоже умер муж…
— Сколько уже лет вы без супруги?
— Пятого ноября была 13-я годовщина смерти. Посидели, помянули Нину. Говорят, что время лечит, но я до сих пор, где бы ни был в гостях, начинаю сравнивать: а как бы моя супруга встречала, чем бы угощала? Смотрю на какую-нибудь женщину, думаю: могла бы она быть моей женой? И прихожу к выводу, что нет. Все сравнения в пользу Нины Васильевны. Она прекрасно готовила, была гостеприимной хозяйкой и заботливой нежной женой. У нас в доме всегда было много гостей. Бывало, просто звонили и спрашивали: «Виталий, что там сегодня Нина Васильевна приготовила? Пюре с телятиной, говоришь. Так я к вам сегодня зайду?» (Смеется.)
Нина знала какие-то особенные секреты приготовления вкусных блюд. Мясо, например, не специальным молоточком отбивала, а горлышком бутылки из-под шампанского. Консервировала тоже замечательно. Вместо килограмма сахара на килограмм фруктов или ягод клала всего 400 граммов, закрывала варенье в небольшие баночки, и оно не портилось. Кроме того, Нина понимала специфику моей работы, при которой нередко приходилось засиживаться на службе до глубокой ночи. Первая моя супруга как раз этого и не понимала. Нина вообще была очень мужественным человеком. Когда у нее диагностировали неизлечимую онкологию, ни единому человеку на свою болезнь не жаловалась и меня просила никому об этом не говорить.
Врачи тогда сказали: жить Нине Васильевне осталось максимум три года, но этот срок может увеличиться, если как-то отвлечь ее от болезни. Спасибо моим друзьям, которые помогли финансово. Благодаря им мы с супругой за время ее болезни побывали в Китае, США, Пуэрто-Рико, Испании, Великобритании, Финляндии, Швеции, Германии, Австрии… Брали с собой в путешествия внучку моего брата — Ниночку, она в то время жила с нами. Заходим, например, в магазин, а маленькая Ниночка начинает плакать, уж очень ей хочется что-нибудь купить. Нина Васильевна начинает ее успокаивать, что-то объяснять. И в таких заботах, постоянных поездках стала забывать о своей болезни. После того, как был поставлен страшный диагноз, супруга прожила шесть лет. Незадолго до смерти попросила меня: «Виталя, знаю, что скоро умру, — очень тебя прошу: позаботься о маленькой Ниночке». Нине уже 24 года, она с красным дипломом окончила Институт международных отношений и сейчас оформляется на работу.
— Из-за ваших отставок — в 1990-м и в 1995 году — Нина Васильевна сильно переживала?
— Даже больше, чем я. Просила меня не приближаться к телевизору, хотя сама смотрела и слушала все новости. Быть может, все те переживания и стрессы сыграли не последнюю роль в том, что у Нины развился рак. Помню, бывало, она садилась и тихонько плакала. При этом меня всегда ласково успокаивала: «Дорогой, все пройдет. Давай, может, по рюмочке выпьем?» Усаживались с ней на кухне, она накрывала стол, я доставал бутылочку… Другого способа снять стресс в то время не было.
— Вы по-прежнему с сестрой живете на даче в Конче-Заспе под Киевом?
— Да, за мной как бывшим премьер-министром сохранили трехкомнатный домик, в который я переехал в 1991 году, служебную машину и медицинское обслуживание. После смерти жены я уговорил свою сестру переехать ко мне жить. Она, бывшая учительница, тоже пережила большое горе — потеряла мужа. Сестре 71 год, она получает маленькую пенсию, а у меня пенсия гораздо больше. Теперь вот заботимся друг о друге… Она мне рассказывает, что из продуктов надо купить, а я научил ее закрывать варенье по рецепту Нины. Если, бывает, и ссоримся, то очень редко и ненадолго. С родным человеком всегда легче найти общий язык.
— Какую-нибудь живность на даче завели, чтобы веселее было?
— Сестра не любит собак. Зато у нас есть приблудный кот Тима. Пришел один раз, сестра его накормила, с тех пор ходит к нам постоянно. Услышит, что машина приехала, — и уже тут как тут, меня встречает, свой красивый пушистый хвост трубой держит, о ноги трется и ведет меня в дом к сумке с кошачьим кормом. Прилягу на диван отдохнуть, а Тима устраивается рядом. Голову мне на руку кладет и тихо урчит, как маленький трактор. Знаете, мне от его тепла становится легче… Но ночевать в доме не любит, уходит на улицу. Придет утром, мышку мертвую на порог положит и сидит довольный: дескать, смотрите, какой я охотник, не зря свой хлеб ем.
Скоро зима, ко мне в сад слетятся синицы, которых я каждый год кормлю. Специально для них покупаю два мешка семечек и каждое утро насыпаю полную кормушку. Сообразительные птицы об этом уже знают и всегда ждут моего угощения. Только хлопну утром дверью, а они все тут как тут. Иногда в стае насчитываю до сотни синичек. Очень люблю за ними наблюдать. Между прочим, за зиму синицы полтора мешка семечек съедают, а что остается — гости разбирают пощелкать. Кстати, в этом году стали ласточки появляться. Несколько лет назад, возвращаясь весной из теплых краев на восток, более миллиона этих птиц, попав в Швейцарии в снежную бурю, погибли. Сейчас, похоже, популяция ласточек стала возрождаться.
— На футбол хоть иногда выбираетесь?
— После смерти жены я два года практически никуда с дачи не выезжал. Потом начал понемногу отходить, стал, в частности, иногда посещать футбольные матчи, спасибо братьям Суркисам, которые не забывают меня приглашать. Ведь раньше я почти не пропускал игры с участием киевского «Динамо». Так что сейчас иногда выбираюсь на стадион «Олимпийский». Свободного времени у меня, одинокого пенсионера, много, и это, признаюсь, для меня главная беда. Просто не знаешь, как его убить. До обеда выезжаю в город — в поликлинику, на рынок и магазин. После обеда обычно часа три гуляю по лесу или по берегу реки, люблю постоять понаблюдать за рыбаками. Затем ужинаю, смотрю телевизор, в основном новости, детективные сериалы про «ментов» и футбольные матчи с участием «Барселоны», «Челси», «Манчестер Юнайтед», «Ювентуса», «Милана» или «Баварии». Политических ток-шоу стараюсь избегать, они мне кажутся слишком несерьезными.
Что же касается книг и прессы, то долго читать я уже не могу: зрение очень слабое, да и остеохондроз шеи мешает голову наклонять. Поэтому в газетах просматриваю только заголовки. Когда-то бывший председатель Госплана СССР Николай Байбаков, ныне покойный, учил меня: «Если хочешь стать настоящим руководителем и не утонуть в бумагах, при работе с письмами читай только заглавие, в котором говорится, по какому вопросу к тебе обращаются, и конец, где говорится, чего хотят». Кстати, о письмах. Как-то в одном из интервью я сказал, что одиночество — это самое страшное, что может случиться с человеком. После этого мне три женщины прислали письма с предложениями…