Фильмы 84-летнего сельского режиссера-самоучки из Черниговской области, выложенные недавно в социальных сетях его дочерью, вызвали интерес у пользователей интернета
Увидев в «Одноклассниках» и «ВКонтакте» черно-белый документальный фильм о воинах-афганцах, трогательную короткометражку о первоклашках, сатирическое кино «Марсиане из Накота», выложенные киевлянкой Галиной Антоненко, люди засыпали женщину вопросами и комментариями: «Это невероятно! Где ты взяла такое чудо?», «У меня на глазах слезы…», «Вот что мы в детстве смотрели! Настоящий, добрый, хороший юмор». Галине было так приятно читать это: ведь режиссер, сценарист, оператор и монтажер этих удивительных фильмов — ее отец Дмитрий Михайлович Козел. В семидесятых и восьмидесятых годах киноленты, снятые Дмитрием Михайловичем, знали и любили жители сел на Черниговщине, Сумщине, Киевщине. Режиссер объездил с фильмами множество всесоюзных конкурсов — от Владимира до Ташкента, и везде его встречали овациями.
Сейчас 84-летний режиссер из поселка Жовтневое Коропского района почти ослеп и потерял слух. Он уже давно ничего не снимает, но не может прожить ни дня, чтобы не включить любимый кинопроектор. Потому что, как сам признается, кино — это страсть всей его жизни.
Во дворе белого кирпичного дома бегают куры, на пороге в ожидании завтрака крутятся рыжая кошка и черная собака с закрученным хвостиком. Навстречу мне выходит хозяин — высокий крепкий мужчина в фуфайке и меховой шапке.
— Называй меня дід Митро, — говорит Дмитрий Михайлович, здороваясь. — А тебя мама как в детстве звала? Дашей? И я так же буду называть.
— А меня муж всю жизнь Галькой называет, — смеется хозяйка, Анна Михайловна Козел, невысокая худенькая старушка в цветастом платке. — Хотя на самом деле Галя у нас в семье тоже есть — младшая дочка. А старшую Любочкой звать. Одна в Киеве живет, вторая во Львове, у нас с дедом уже трое внуков. Дом родительский отстраивали — думали, что дочери с зятьями здесь жить будут. Но они разъехались. Мы с Мытром тут остались. Живем хорошо, хозяйство держим — коз, поросят. Огород обрабатываем. Четыре года назад золотую свадьбу справили.
— Ну да. Я с Галькой в клубе познакомился, — задумчиво говорит Дмитрий Михайлович и удивленно смотрит на жену. — Она страсть какая красивая была. Что это с ней случилось сейчас? Вообще не пойму!
— А ты на себя посмотри, — не спускает мужу подколки старушка. Оба хохочут.
— Ну да, я сейчас еще тот красавец — мало того что недочуваю, так еще и не вижу почти ничего. Но это сказались бессонные ночи киномонтажа. Бывало, жена на работу собирается (она дояркой в колхозе работала), а я как с вечера засел за фильм, так и не ложился до рассвета. А ведь между съемками и монтажом надо было еще и на работу идти — я трактористом был, механизатором, комбайнером.
— Как случилось, что вы, человек такой нетворческой профессии, увлеклись кино?
— Кино меня еще в детстве увлекало. Помню, как отец водил меня в кинозал. Я сидел у него на плечах и смотрел на стену, где с помощью проектора показывали «Чапаева». Ох, дух захватывало. Правда, отец моих фильмов не видел — он погиб на войне. Я еще с юности увлекался фотографией. У мамы не было денег купить мне настоящий фотоаппарат. Так я его сам смастерил из старого дедовского бинокля и гофры. Делал негатив на фотобумаге, потом переснимал его еще раз и получал готовую фотографию. А позже мне подарили настоящий «ФЭД». Вот это все им снято, — хозяин показывает развешанные по стенам большие черно-белые снимки жены и дочек, удивительно четкие и качественные. Портреты настолько здорово передают настроение, что люди на них кажутся живыми.
— В семидесятом году у меня появилась первая в моей жизни видеокамера, — Дмитрий Михайлович ведет меня в закуток, где хранится его киноархив, бобины, пленки и старинная механическая кинокамера. — Председатель колхоза Порфирий Мыснык отправил в Москву своего сына Виктора, и вместе с ним поехал я — покупать технику. Привезли мы оттуда вот этот «Красногорск». Я еще не знал, как пользоваться, и у нас в селе никто не мог меня научить. Перелопатил массу литературы, перепортил пленку, пока наловчился. Потом уже сам и снимал, и монтировал, и озвучивал. Но длинный метр не снимал. Только короткометражки, не длиннее двадцати минут. У меня за эти десятилетия столько всего вышло — и комедии, и драмы, и хроники. Всего готовых картин — больше ста.
— Где вы находили актеров для игровых фильмов?
— А в нашем же селе! У меня наперебой хотели сниматься и доярки, и трактористы, и председатель колхоза, и дети, и старики. Такие типажи были — загляденье. И не боялись показаться смешными или нелепыми. Фильмы, конечно, снимались без звука. Потом я сам подбирал для них музыкальное сопровождение — народные и советские песни, классическую музыку, писал тексты для озвучек. Иногда тексты читала моя дочка, но чаще всего в роли дикторши была соседка Люба Петренко, у нее чудесный поставленный голос. Она одна из немногих участников моих фильмов, кто еще остался в живых. Почти все актеры уже умерли. А на экране их образы живы. Смотришь фильм, и они стоят перед тобой — молодые, веселые, задорные.
Дмитрий Михайлович приглашает меня в свой «кинозал» — большую комнату с домоткаными коврами на полу, деревянными стульями и столами. В центре стоит большой старинный кинопроектор. Пока режиссер, вооружившись лупой, заряжает пленку, мы с Анной Михайловной завешиваем окна одеялами. По команде Дмитрия Михайловича нажимаю кнопку старого бобинного магнитофона, где записан звук. Начинается документальный фильм «Лето в Покошичах» — о жизни в одном из сел Коропского района. По настроению черно-белая короткометражка напоминает «Кубанских казаков» Пырьева — залитое солнцем поле пшеницы, счастливые лица советских людей, собирающих урожай, развевающиеся на ветру гривы лошадей… Что-то такое радостное, щемящее, от чего на глазах выступают слезы.
Вторым фильмом Дмитрия Козла, который я посмотрела, была кинокомедия «Прыймак» — о сельском парне, который после свадьбы остался жить в доме у родителей невесты. Повседневные стычки зятя и тещи заканчиваются нетривиально: молодой муж не выдерживает придирок, пишет жене предсмертную записку и сбегает из дому. Записку находит теща, которая тут же созывает людей и бежит спасать непутевого зятя. Конечно, парень не причинил себе вреда: пока его разыскивали встревоженные односельчане, он преспокойно спал на берегу речки. А когда увидел бегущих вдалеке людей во главе со своей тещей, решил обмануть их. Воткнул на отмели две палки, нацепил на них свои сапоги и пустил по волне шляпу — «утопился». Глядя, как проказник помогает людям вытягивать свой собственный «труп» веревкой, я от души посмеялась.
— Сюжеты для фильмов я придумывал сам, а подправлял, «чистил» редактор местной газеты, мой хороший друг, — продолжает Дмитрий Михайлович. — Хотя особо и придумывать было не нужно — достаточно было оглянуться вокруг. Посмотрю, как на летнем пастбище ледащие работники шпыняют и бьют неповоротливых коров — сниму на камеру да озвучу смеха ради радиорепортажем с футбольного матча. Меня за этот фильм в райком партии и прокуратуру вызывали. Мол, подрываю авторитет советского колхоза. Хотели судить. Целую комиссию созвали. Но во время просмотра кино партийные работники так хохотали, что решили меня к ответственности не привлекать. Оправдали, значит. Вообще для меня самым главным были не дипломы (хоть награды за участие в показах и конкурсах самодеятельности у меня исчисляются не штуками, а килограммами, на вес макулатуры), а влияние моих фильмов на людей. Помню, когда у нас на автобусную остановку стали привозить свежее пиво в бочках, а туалет сделать забыли, я решил поднять даже такую щепетильную проблему. Снял смешное кино о том, что вот пиво есть, а выхода, так сказать, нет. И что вы думаете? Через пару дней поставили на остановке туалет!
— Муж своими фильмами только и жил — с утра до вечера, — улыбается Анна Михайловна. — А ведь еще и работа у него была — то назначили директором клуба, потом восемь лет пробыл председателем сельсовета. Машину ему выделили — так он по всем районам ездил, кино людям показывал. Все село сбегалось смотреть. Смеются, плачут, обсуждают. Вот недавно люди и нам сделали приятное — в сельском клубе поздравили моего деда с пятидесятилетием творческой деятельности. Это очень приятно, что годы идут, а Мытра моего помнят и любят.
— Мои фильмы сорок лет назад заставляли смеяться и плакать зрителей, а теперь помогают жить мне, — задумчиво говорит Дмитрий Михайлович. — Наушники надену, сяду поближе к экрану и смотрю свое кино. А иногда вот, как вам, показываю молодежи. И когда вижу, что людям это даже сейчас и интересно, и смешно, и грустно, я понимаю, что прожил не зря. Правда, когда хвалят, берут интервью, аплодируют, восхищаются, мне всегда очень неловко и даже стыдно.
— Мы вообще с дедом не зазнайки, — добавляет Анна Михайловна. — Даже когда муж ездил по всему Союзу, о нем снимал передачи «Укртелефильм», писали газеты, я так и оставалась простой дояркой и никогда не мнила себя женой режиссера. Да ведь Мытро меня никогда и не брал с собой! Вот недавно нас в кои-то веки позвали в клуб на творческий вечер двоих, так я на радостях даже обуться забыла. Побежала на концерт прямо в комнатных тапочках…
— Я случайно познакомился с дедом Мытром, когда был в его селе, — поделился с «ФАКТАМИ» Леонид Кантер, основатель арт-поселения Обырок на Черниговщине и путешественник, объехавший автостопом весь земной шар («ФАКТЫ» писали о нем). — Когда увидел его фильмы, был просто ошарашен. Это настоящая бомба! Мы уже договорились, что в следующий раз, когда на Обырке будет проходить очередной международный фестиваль, обязательно пригласим Дмитрия Михайловича и покажем несколько его картин. К нам ведь съезжаются гости со всех уголков планеты. А фильмы деда Мытра достойны того, чтобы о них узнала не только Украина, но и весь мир.
Фото автора